В шаге от вечности - Алексей Алексеевич Доронин

Землю, а не Луну. И уж точно у них не было такого многослойного корпуса, каким обладали марсианские корабли-«ковчеги» — хоть частные, хоть национальные.

После перенесенных повреждений титановый корпус с экранно-вакуумной теплоизоляцией на основе покрытой специальным сплавом полимерной пленки может местами напоминать решето. Попавшие… вернее, взорвавшиеся вблизи них ракеты, как говорил японец, были не слишком технологичные, и кроме электромагнитного компонента несли в себе что-то вроде шрапнели. Дешево и сердито — то же самое оружие хорошо показало себя в борьбе против спутников.

А если она будет болтаться здесь до тех пор, пока не начнется солнечная буря? Вроде бы их не должно быть, но кто знает. Эшли чувствовала себя так, будто в любой момент мог начаться шторм, а она стояла раздетой на голой скале. Солнечная радиация ничем не отличается от «обычной». И будет обидно, если удастся добраться до Земли только для того, чтоб долго и мучительно умирать в госпитале Корпуса мира, прикованной к постели, распухшей и с сочащейся кровью кожей? Даже несмотря на то, что расположен госпиталь в красивейшей Нормандии, климат которой почти не отличался от британского.

«А ведь он там может получить дозу и от реакторов…».

Чтоб чем-то занять себя, взяла пылесос и убрала из воздуха и со всех поверхностей отсека все, что напоминало загрязнение. На второй раз.

Потом села в кресло Гарольда (которое принадлежало командиру судна) и подключилась к системе… странно, что та еще работала хотя бы частично — и запустила ту же проверку, которую двадцатью минутами ранее провел ее спутник. Все данные были в том же состоянии, которое он описал, кроме показателей давления и содержания кислорода. Воздух выходил, хотя и медленно. Где-то рядом.

Эшли вздохнула и пошла оживлять дрона. Через корабельную систему он не активировался. Через пять минут робот, специально предназначенный для несложного внутреннего ремонта, был в ее распоряжении. Поверх одной из металлических заплаток, поставленных японцем, она поставила еще шесть — будто латая дырявый надувной бассейн. И неожиданно это сработало. Утечка или исчезла, или перешла на уровень «несколько молекул в минуту».

Он вернулся через пять минут, перед этим сказав ей по интеркому надеть шлем. Ей уже тогда показалось, что с голосом его что-то не так.

Люк закрылся за ним, и японец с трудом снял шлем и перчатки. Его ресницы были все в инее, а лицо — синюшным, почти черным, как у уорент-офицера Бекеле. Он трясся и сразу схватился за переборку, хотя, как и она, не весил почти ничего и не мог упасть.

Первым ее побуждением было поддержать его, но он отстранился, а Эшли от короткого прикосновения успело обжечь холодом.

— Я в порядке. Кусо…

Она знала, что это означает «дерьмо», и может использоваться в переносном смысле.

Ему понадобилась минута, чтоб выровнять свое положение в пространстве и встать параллельно с ней. Особенно страшно выглядели его руки.

«Сильное обморожение. Может развиться некроз», — подумала женщина, и открыла аптечку первой помощи. Под ее крышкой были как обычные средства для обезболивания, остановки кровотечения и снятия шока, так и небольшой «интеллектуальный помощник». Но она даже не посмотрела на бота, а открыла то отделение, где лежали традиционные средства. Бот не был волшебным, а «медицинских капсул», которые еще век назад нафантазировали фантасты — таких, куда можно было бы поместить пациента с тем, чтобы всеми этапами лечения руководил робот — земные технологии пока создать не позволяли. В крупных медицинских центрах что-то отдаленно похожее было. Но не в космических кораблях. А диагноз тут она и сама могла поставить.

— Несколько минут… низкой температуры. Я знал, что скафандр не годится. Но у меня природная терморегуляция. Я не зря хотел побывать… на Марсе. Оу! Жжется… Спасибо. Таких друзей как ты еще поискать. Твою мать, как жжется.

Она вдруг поняла, что он разыгрывает ее. И может терпеть и не такую боль. Именно в этот момент японец подмигнул ей и замолчал, а дальше уже стоял безмолвно.

Гарольд позволил потратить на себя всего пять минут. Обработать ожоги и похожие на ожоги следы обморожения, которые покрывали кожу его рук и лица. Потом он знаком приказал ей убрать аптечку.

Все оказалось не так страшно, как ей вначале почудилось. Только повреждения кожи, которые не угрожают жизни.

— Я выключил эту дрянь. Теперь мы проживем дольше.

Надо же, а она даже не заметила изменений в режиме снабжения энергией. Видимо, обитаемая часть корабля была физически отрезана от двигателей, и вырабатывавшиеся ими мегаватты островок жизни в кабине «Наблюдателя» уже не получал.

— Лейтенант Стивенсон, займите место в амортизационном кресле! В вашем, пожалуйста, — она поморщилась от его резкого голоса, когда он указал ей на ее ошибку. Она-то уселась в ближайшее, то есть в его. — Из-за повреждений мы успели получить слишком большое отклонение от курса. Теперь должны подкорректировать его с помощью химических. Возьмите на себя управление. Помните, что автопилота в нашем распоряжении нет.

Эшли села в кресло пилота. По привычке попыталась подключиться к терминалу, но кроме мониторинга он не позволял сделать ничего. Оставалось только ручное управление. Отдаленно похожее на то, что есть в пилотской кабине атмосферных самолетов. Не совсем штурвал — скорее джойстик. Но ей эта штука все равно казалась жутко архаичной и неудобной.

— Пристегнитесь, — напомнил ей японец. Почему-то она почувствовала, что он перешел на формальный стиль.

Сам капитан Синохара пристегнул себя не раньше, чем она сцепила все крепления и зафиксировала себя в кресле, которое само приняло нужное положение. Это не была опека мужчины над женщиной или даже более опытного астронавта над менее опытным. Это была обязанность и ответственность командира, и уставу это не противоречило.

«Я не балласт, — подумала бы она в другое время. — И дело не в достоинстве гендера, пола или какой-то еще общности, а в моей личной гордости».

Но сейчас было не до гордости, и она думала только о том, как хорошо переложить с себя ответственность за выбор дальнейших действий на кого-то другого. А она с радостью поможет ему в реализации той тактики и стратегии, которую он выберет.

— Левый запасной и правый запасной… подать питание! Через три минуты вывести на полную мощность! — сказал капитан.

Она перевела двигатели в режим прогрева. Подала топливо. Включила зажигание. Постепенно повысила мощность. На секунду ей показалось, что она чувствует вибрацию и слышит треск переборок. Но это ощущение прошло.

Зато Эшли почувствовала, что у нее снова появился вес. И вес этот опять вжимал ее в кресло, хоть и не так