Не один дома. Естественная история нашего жилища от бактерий до многоножек, тараканов и пауков - Роб Данн

Можно привести еще много примеров, но, размышляя о полезных видах в наших домах, я пришел к выводу, что есть вещи и поважнее составления подобных списков. Может быть, стоит начать систематические лабораторные исследования способов применения различных синантропных видов? Начать, к примеру, с пещерных кузнечиков, которых мы встречаем в подвалах. Моя идея состояла в том, чтобы, опираясь на биологию этих насекомых, понять, чем они могут быть полезны человеку.

Обитатели наших подвалов — все эти кузнечики, чешуйницы и им подобные — появились там, будучи адаптированными к жизни в пещерах. Они способны усваивать самые несъедобные, на наш взгляд, виды органики, настоящий «шведский стол», состоящий из отходов цивилизации. Например, чешуйницы в подвалах могут кормиться растительными тканями, песчинками, пыльцой, бактериями, спорами грибов, шерстью домашних животных, кожей, бумагой, волокнами вискозы и хлопка. У пещерных кузнечиков, скорее всего, похожая диета[183]. В таком рационе не только отсутствуют фосфор и азот (что нехарактерно для естественных экосистем), но к тому же он крайне беден легкоусвояемым углеродом. В большинстве экосистем этот элемент усваивается растениями и фотосинтезирующими микробами из воздуха и лежит в основе цепей питания. В пещерах и подвалах света нет, фотосинтез практически не происходит, вот почему там очень мало углерода (исключение составляют пещеры, где есть колонии летучих мышей, куда углерод попадает с их пометом; но в подвалах домов нет и этого). Эволюция в подобных условиях привела к тому, что организм обитателей пещер требует сравнительно немного пищи. Пещерная жизнь поощряла эволюцию животных, лишенных глаз (формирование глаз требует больших затрат энергии), бесцветных (выработка пигмента тоже энергозатратна), с легкими и пористыми костями (у позвоночных) или тонким экзоскелетом (у некоторых беспозвоночных).

Когда я стал размышлять о возможной пользе от пещерных кузнечиков, у меня появилась идея. А что, если адаптация к пещерной жизни у таких животных, как кузнечики или чешуйницы, привела не только к утрате каких-то свойств, но и к приобретению новых? Например, к способности усваивать практически всю энергию, содержащуюся в доступной им пище. Вероятно, в их пищеварительном тракте есть особые бактерии, способные разлагать вещества, не поддающиеся пищеварительным ферментам самих насекомых. Если эта догадка верна, то есть шанс, что эти бактерии найдут применение в промышленности. Если мы обнаружим такие полезные микробы в кишечнике кузнечиков и научимся выращивать их в лаборатории, то, может быть, найдутся компании, заинтересованные в массовом культивировании этих бактерий, чтобы использовать их для утилизации трудноразлагаемых отходов, таких как пластик. А может быть, с помощью микробов эти отходы будут превращаться в энергию. Отдаленная перспектива, но, черт возьми, у меня же есть постоянный контракт!

Для проверки моей гипотезы придется провести перепись микробов, встречающихся у подвальных насекомых. Теоретически можно ожидать встретить у них три группы бактерий. Первая группа состоит из видов, случайно оказывающихся в кишечнике насекомого или на его хитиновом покрове. Эти бактерии не приносят никакой пользы насекомому, которое переносит их с места на место. Когда комнатная муха садится на какую-либо поверхность, ее лапки неизбежно покрываются бактериями. Потом эти случайные попутчики оказываются везде, где приземляется муха, где она касается поверхности, испражняется или отрыгивает[184]. Но эти транзитные пассажиры были нам совершенно неинтересны.

Вторая группа связанных с насекомыми бактерий в ходе эволюции настолько приспособилась к своим хозяевам, что не способна существовать без них[185]. В их небольших геномах остались только гены, необходимые для насекомого-хозяина, как если бы бактерия сама была его частью. Например, муравьи рода Camponotus зависят от присутствия бактерий рода Blochmannia, вырабатывающих витамины, отсутствующие в пище самих муравьев[186]. Эти бактерии, живущие внутри клеток их хозяев — жужелиц, мух или муравьев, сами по себе весьма интересны, но практически бесполезны для целей задуманного нами исследования. Почти невозможно культивировать их в лаборатории и работать с ними.

Нашим объектом должна была стать третья группа бактерий, хотя и адаптированных к жизни в организме насекомого, но сохранивших способность существовать и во внешней среде (например, в лабораторных чашках Петри или в цистернах на фабрике). Из этой группы нас интересовали только виды, способные разлагать высокоустойчивые соединения углерода. Мы предполагали, что это обычные для насекомых бактерии, но известные не везде и не всем, в том числе ученым. Словом, не слишком распространенные, но и не слишком редкие. В самый раз.