Княгиня Ольга - Александр Антонов

— Я за тем и пришла. В Киеве бушуют страсти. Да княгиня — матушка сама тебе расскажет. Идем же в терем, отец Григорий.

Он внимательно осмотрел камень, остался доволен тем, что следов надписи не видно, и ушел следом за Павлой. Как вошел в трапезную, княгиня сказала ему:

— Завтра утром мы уезжаем в Киев. Теперь же, отец Григорий, иди к себе, отдохни и никого не пускай в горницу. Мои воины будут тебя охранять. — Ольга была строга, спокойна, на лице ни следа растерянности. И, несмотря на это, Григорий понял, что случилось нечто важное — державное.

— Да хранит тебя Всевышний, матушка княгиня, — тихо сказал Григорий и незаметно для Дамора осенил ее крестным знамением. С тем и покинул терем.

Ольга же, как всегда в минуты приближения больших событий и опасности, нашла в себе силы быть деятельной и попыталась разобраться в том кратком сообщении, какое привез Дамор. Главное Ольга знала: она осуждена советом старейшин за то, что тайно уехала с отцом Григорием в Берестово. Ее подозревали в отступничестве от веры отцов. Верховный жрец Богомил призывал киевлян изгнать или уничтожить всех христиан. Узнала она и то, что в Берестово мчат воины и жрецы, дабы учинить расправу над священником Григорием. Но какой силой они идут? Хватит ли у нее воинов защитить Григория и свою честь? Сие Ольга не ведала, Дамор — тоже.

Между тем при Ольге было всего тридцать воинов. Теперь вот десять еще прибыло. Она могла вооружить всех берестовских мужиков, кои умеют ходить на медведя и на волков, потому не всякий воин пред ними устоит. И крепкие стены помогут ей держаться против дерзнувших поднять на нее руку.

Но была в ее скороспелых решениях одна преграда, которую Ольга, как ей показалось, не могла преодолеть. После той крови, какую по ее воле пролили на Древлянской земле, ее разум ввергался в ужас только от одной мысли о новом междоусобном кровопролитии. И она взялась искать иной путь, который привел бы к мирному подавлению бунта Богомила и Свенельда.

Княгиню Ольгу не назвали бы мудрой и хитрой, если бы ее ум не был так изощрен в трудные минуты жизни… «Нет, крови не будет», — сказала она себе, оделась и покинула терем. Выйдя на сельскую площадь, она, в сопровождении Павлы и нескольких воинов во главе с Брячиславом, направилась в конец главной сельской улицы. Там виднелся амбар без окон, рубленный из толстых бревен. Лишь высоко под крышей виднелись малые, узкие вытяжные оконца. Пока шли к амбару, Ольгу догнал тиун.

— Матушка княгиня, Роман здесь, — произнес он.

— Ты мне нужен. Открой амбар.

Подбежав к воротам, Роман вытащил дубовый засов и распахнул створки.

— Нонче хлеб был хороший и закрома полны, — доложил тиун.

И правда, в амбаре было много зерна: овса, ржи, ячменя, полбы. Внутри амбар казался огромным, и в нем оставалось много свободного пространства. Ольга все внимательно осмотрела, обошла, за одним из закромов спустилась вниз по лестнице в подклет, там проверила потайную дверь. Она все знала здесь, потому как амбар строился лет пятнадцать назад под ее присмотром. Проверив то, что ей было нужно, она поднялась наверх и наказала тиуну и боярыне Павле:

— Урок вам такой. Нонче гости приедут, поди, не меньше сотни. Так вы тут столы накройте, угощения поставьте, меду хмельного не пожалейте, бочку — две поставьте, выкатите из моих погребов. Овчин да попон принесите, еще сена под бок. Гости спать тут будут. Зерно же по избам разнесите. Всех поднимите, кто может ношу взять. Урок большой, а времени мало. Потому и ты, Роман, и ты, Павла, не отходите отсюда ни на шаг. И воины, числом двадцать, будут вам помогать. Вот и управляйтесь. Тебе, Павла, добавлю урок Как воины помогут Роману, проводи их в становище и накажи сидеть тихо, на двор не показываться.

— Все исполним, матушка, как велено, — ответила Павла.

— Ведаю, что исполните, — ответила Ольга и покинула амбар.

От него она прошла к главным воротам, велела Дамору поставить караульных на стене.

— Следите за дорогой, а как появятся, зовите меня.

Княгиня ушла в терем и началось ожидание «гостей».

Они появились в сумерках короткого зимнего дня. Дамор оказался проворнее и опередил их на шесть часов. Десятский спрыгнул со стены и помчался в терем, закричал с порога:

— Матушка княгиня, гости едут!

— Иду встречать их, — ответила Дамору княгиня — Ты же, Дамор, спрячь воинов в клуне близ моего терема.

Павла к этому времени управилась с уроком и шла сказать княгине, что к приему гостей все готово, что медов и бражки в амбаре много.

— То‑то весело нонче будет, — улыбнулась Павла.

— Куда уж как весело, — согласилась княгиня. — Теперь же идем, боярыня, гостей встречать незваных. А незваные-то хуже печенегов.

— Да ублажим их, ублажим, — пропела непоборимая Павла, отправляясь следом за Ольгой к воротам. Там она сей же миг поднялась по лестнице на карниз, выглянула за частокол и охнула:

— Матушка княгиня, да как же открыть ворота, ежели за ними орда!

— Ничего, хлеба и медов на всех хватит.

Княгиня повелела распахнуть ворота и вышла навстречу конному отряду. Впереди отряда ехал сотник Сфагел, племянник Свенельда. Ольга его хорошо знала. Это был высокомерный, честолюбивый и жестокий молодой воин с бледным холодным лицом, с глазами, полными презрения ко всем, кто был ниже его положением. Ему было поручено выразить княгине Ольге волю бояр, воевод и старейшин о выдаче колдуна и смутьяна Григория. И Сфагел гордился этим поручением. Увидев великую княгиню, он спешился, быстро пошел навстречу ей и с легким поклоном сказал:

— Государыня княгиня, я прибыл с отрядом по поручению вельмож, воевод и старцев.

— Что им нужно? — спросила Ольга.

— Со мною верховный жрец Богомил. Он все и скажет. Можно ли ввести отряд во двор?

— В крепость! Что ж, веди свой отряд, сотник Сфагел. — Ольга впервые назвала свое село крепостью. И не случайно. Ольга давала знать сотнику значение того места, в кое он прибыл.

Отряд в полсотни воинов и сани Богомила въехали в село и остановились на площади.

Княгиня Ольга не была намерена подходить к саням Богомила. Она прошла к своему терему и остановилась. Рядом с нею встали Павла и три воина.

Жрец Богомил, однако, ждал ее в санях. Но прошло несколько минут, и он понял, что его ожидание напрасно.

В груди у него все вспыхнуло от гнева, он с трудом выбрался из саней. На нем были шуба и меховой шлык, из-под него торчали только хищный нос и вислые усы, наподобие Перуновых. Медленно ступая, он направился к Ольге, а сблизившись, высоко поднял руку и стремительно, словно рассекая княгиню пополам, опустил вниз и так же стремительно сделал движение рукой поперек княгини. Помнила Ольга, что сие есть знак высшего осуждения лица, на кого направлены жесты. И она спросила:

— В чем же ты, жрец Богомил, осуждаешь свою государыню? Я встречаю тебя как желанного гостя, а ты во гневе.