Невинная для бандита - Дина Данич

Так что, в общем, мысли у меня были невеселые. Вот так просто, за одну ночь, моя жизнь снова круто изменилась. И я пока не знала, как мне быть дальше…

Однако вечер наступил, следом ночь, а Герман так и не пришел.

Как и на следующий день…

Я честно ждала неделю. Порывалась позвонить Максиму, и не раз. До этого я никогда не доставала тот самый номер, который мужчина дал мне на случай экстренной связи. Сейчас же…

Такое было уже трижды.

Но что-то меня останавливало. Будто интуиция говорила — еще не время. И я давала себе еще один вечер, потом еще один.

Я все ждала, но Германа так и не было. Я стала плохо спать, потому что подолгу не могла заснуть, все прислушивалась к звукам в ночной тишине. Мне все время казалось, что вот-вот скрипнет дверь, и Мороз появится на пороге моей спальни.

Я уже даже начала думать, что, может, он специально меня наказывает за то, что догадался о моих сомнениях. Я бы не удивилась и такому раскладу — настолько Герман умел удивлять и ставить в тупик своими поступками.

И когда я уже стала сомневаться в том, что вообще дождусь возвращения отца Кати, это произошло.

Ровно через одиннадцать дней.

Когда я вышла из ванной за забытым бельем, привычно вытирая волосы полотенцем на ходу, то сразу поняла, что атмосфера в комнате изменилась. Что-то было не так. Очень медленно я оглянулась назад и едва не закричала от неожиданности — в кресле, стоявшем у стены, сидел он. Герман.

Тень скрывала его лицо так, что видны были лишь губы. И они искривились в привычной усмешке.

Все-таки пришел…

— Подойди ко мне…

Ох, мне не стоило слушаться. Не стоило поддаваться обстановке. Следовало остановиться, задать все вопросы, прояснить ситуацию. Но вместо этого ноги сами собой понесли меня к нему.

Шаг, еще один. Еще пара. И вот я уже стою в опасной близости от полуночного гостя.

— Ближе, Есения.

Его ноги были широко расставлены, так что, сделав еще пару шагов, я оказалась аккурат между ними. Дрожащая, в одном полотенце, которое едва доходило до середины бедра.

В момент, когда его пальцы осторожно коснулись моей коленки, меня буквально пронзило током. Черт, ну как он это делал?

Едва ощутимая ласка выбила из меня остатки воздуха, и я лишь рвано вдохнула, пытаясь совладать с собственной реакцией на Германа.

Который, к слову, молчал. И так же молча касался меня уже двумя руками. Стоило его пальцам забраться под полотенце, как я стиснула зубы, чтобы не выдать себя с головой. Слишком уж чувственно это было.

Мягкое прикосновение — намек, что стоило раздвинуть ноги чуть шире, и вот его пальцы уже коснулись меня там, где стало влажно.

Я молчала. И чувствовала его жадный взгляд. Не видела, но знала — он смотрел. Смотрел так же, как в прошлый раз. Вот только действовал совсем иначе. Не подавлял, не брал, а соблазнял. Ловко, умело. Так, чтобы вытравить у меня из головы все ненужные мысли и сомнения. И чтобы полностью расслабить, а после нанести удар.

Ведь я совершенно не ожидала, что моя нога окажется стоящей у него на бедре, а сама я буду бесстыдно раскрыта перед мужчиной.

Полотенце полетело в сторону, а когда я попыталась возмутиться, просто не смогла. Потому что ощутила горячий, жадный поцелуй между ног.

И все…

Я бы упала. Честное слово, не удержалась бы на ногах от тех ощущений, что накрыли меня. Но железная хватка Мороза помогла. Он не только держал меня, но и целовал там настолько страстно и жадно, что я могла лишь закатывать глаза от удовольствия. И закусывать ладонь, чтобы не стонать в голос.

— Подожди, — с огромным трудом прохрипела я, чувствуя, что вот-вот кончу. — Услышат… Не надо…

— Никто не услышит, — прорычал Герман, усиливая хватку на бедрах. — Ты — моя, Кудряшка. И я буду брать тебя, как захочу!

И снова я не успела возмутиться — потому что движения языка стали еще агрессивнее, а мышцы внутри сократились, наконец, сбрасывая накопившееся напряжение.

И уже через пару мгновений я ощутила, как оказалась буквально нанизанной на твердый член.

— Моя, слышишь? — раздалось над ухом, прежде чем Мороз стал ритмично двигаться во мне.

Мне бы возмутиться, что-то да ответить ему. Да вот только в тот момент мне было настолько хорошо, что я попросту улыбалась, как дурочка, и позволяла ему все, что он хотел.

Жесткие толчки, опять укусы вперемешку с поцелуями. И дикая страсть. Это все казалось таким безумием, что мне не верилось. И в то же время я искренне желала, чтобы это не заканчивалось. Не сейчас, когда мне было так приятно.

Вдруг Герман замер, обхватил меня за шею и наклонился ближе. Так, что я, наконец, встретилась с его взглядом воочию.

— Ты моя, Есения. Запомни это! — тихо произнес он. Так, словно клеймил этими словами. — Моя! Ты поняла?

— Твоя кто? — ляпнула я, окончательно разомлев. — Ты же Аню свою только любишь… — Неуместные слова вылетели раньше, чем я успела подумать — а стоит ли заводить этот разговор. Я уже ждала вспышки гнева или жесткой отповеди в стиле Германа. Но вместо этого он довольно ухмыльнулся и укусил меня за подбородок.

— Ревнуешь, Кудряшка? — вкрадчиво поинтересовался он. — М?

— Нет, я просто…. — Оправданий у меня не было. Я трусливо зажмурилась, понимая, что не могу противостоять этому мастодонту. Слишком разные у нас категории. Такой парой слов растопчет, если захочет. Я еще помнила это.

— Просто ревнуешь, — закончил он за меня. А затем жестко надавил на шею, вынуждая смотреть ему в глаза. — Я не обязан отчитываться, но тебе стоит знать кое-что…

Сердце ухнуло вниз. Его взгляд был таким серьезным в данный момент, что я нутром почувствовала — сейчас он мне сообщит что-то по-настоящему важное. И почему-то я была уверена, что это мне не понравится. Ведь наверняка это было как-то связано с мамой