Балканский тигр - Дмитрий Черкасов

Отряд боснийского наемника Алии, сражавшийся на стороне Армии Освобождения Косова, ворвался на ферму Велитанличей около полудня, когда крестьяне уселись за обеденный стол. Старый Збран только собрался прочитать молитву, как с трех сторон выскочили бородатые грязные люди с автоматами наперевес.

Первым отреагировал отец Платон, батюшка из церкви неподалеку, уничтоженной натовской ракетой, которого неделю назад приютила фермерская семья. Невзирая на возраст и грузное телосложение, священник стремительно выскочил вперед и закрыл собою онемевших крестьян.

— Здесь нет солдат! Только мирные люди!

Один из боснийцев ударил Платона автоматным прикладом в подбородок, и батюшка рухнул на землю, зажимая руками рассеченные металлической накладкой губы.

Сын Зорана Билан, схватив огромный черпак, замахнулся на ближайшего к нему бородача, но был сбит с ног двумя бросившимися ему на спину бойцами Алии.

Началось избиение.

Фермеров — и детей, и женщин — колотили прикладами и ногами, загоняя под стол, выворачивали руки и ломали ребра носками тяжелых ботинок.

Только чудом Душанка, младшая дочь Зорана, вырвалась из кольца террористов и понеслась к лесу. Двое боснийцев бросились в погоню…

Наконец избиение прекратилось. Потные, задыхающиеся бойцы Алии связали окровавленных людей и затолкали в амбар. После чего приступили к грабежу.

Кузов подъехавшего грузовичка постепенно наполнялся мебелью, посудой, телевизором со спутниковой антенной, коврами, магнитолой, ворохом одежды, столярным инструментом. Боснийцы сновали по постройкам, словно оголодавшие тараканы, отламывая все, что могли отломать, разбивая неприглянувшиеся вещи и обмениваясь веселыми возгласами.

Главное развлечение с пленными сербами было впереди.

Вернулись отправившиеся в погоню бойцы и радостно доложили, что девка далеко не убежала. Пули оказались быстрее.

Алия по хозяйски оценил сваленное в грузовичок имущество. Через два дня награбленное доставят в его дом в местечке Рудо, что находится на самой границе с Черногорией, и родственники оценят предприимчивость боснийца. За пять лет непрекращающихся конфликтов Алия стал самым богатым человеком в своем селе, его близкие подчас не успевали распродавать все вещи, что он им отправлял, и те громоздились под навесом, специально для этих целей сооруженном во дворе. Односельчане боялись и уважали клан Алии, ставший в деревне непререкаемым авторитетом. Даже мулла не смел сказать ни слова против.

Командир боснийцев приказал разжечь огонь под огромным чаном с водой, стоявшим на треноге посередине двора, и вывести из сарая пленных.

Сербов было одиннадцать, Зоран со старушкой женой, их старшая дочь, Билан, отец Платон и шестеро детей — подростков от восьми до тринадцати лет. Четыре девочки и двое мальчиков. Алия чмокнул губами.

Он любил маленьких девочек. Конечно, ему приходилось насиловать и мальчиков, но сейчас у боснийца был выбор. И Алия остановил его на самой маленькой девчушке лет девяти.

— Поставьте их на колени, — приказал он, развалившись в вынесенном из дома кресле качалке.

Бойцы с радостью и недвусмысленными ухмылками выполнили пожелание командира.

Предстоял спектакль, участниками которого террористам довелось быть уже много раз.

Алия всегда растягивал удовольствие. Он не стрелял молча в лоб пленным, не подвешивал за ноги после первого же гневного выкрика с их стороны. Сначала он долго говорил, описывал своим жертвам все, что собирается с ними делать, наслаждаясь ужасом в глазах беспомощных людей и своей властью. Казни иногда затягивались на сутки.

Особенно Алие нравилось живьем варить пленных. И не просто бросать в кипяток, а медленно, по сантиметру опускать извивающегося человека в пузырящуюся воду.

И теперь его бойцы сооружали специальный блок над нагревающимся чаном. Можно было не спешить. Территория в радиусе пятидесяти километров югославской армией уже не контролировалась, и помешать боснийцам никто не в силах.

— Ну что, православные свиньи, — Алия выцедил стакан домашнего вина; он пребывал в отличном настроении, — поможет вам ваш Бог? Или будете просить милости у Аллаха?

На счастье Алии, ему не доводилось в одиночку сталкиваться с правоверными мусульманами. Иначе его прикончили бы в три секунды — посмей он высказать хоть малую часть того, что ехидно бросал в лица пленных славян. Знание Корана у Алии ограничивалось прочитанной брошюркой, автор которой призывал последователей ислама старательно вырезать всех без исключения христиан, в особенности православных. Брошюра была издана в типографии «Сторожевой Башни», центра Свидетелей Иеговы в США, и являла собой нечто вроде агитационного листка, разработанного специально отделом планирования стратегических операций военного ведомства США для Балкан. На неустойчивую психику Алии тезисы из брошюрки произвели неизгладимое впечатление. На что, собственно, и рассчитывали составители этого «пособия», предполагая найти своих читателей среди того сброда, который проводил в регионе выгодную Госдепартаменту политику. Истинные мусульмане с ужасом взирали на разложение ислама, но переломить ситуацию не могли — на стороне «борцов» за идею уничтожения православия были огромные финансовые ресурсы Америки, постоянная подпитка вооружением и восторженные отзывы на мировом телевидении. Последователи агрессивного псевдоислама забывали даже о том, что пророка Мухаммада (Да будут благославенны имя его и дела его!) во время его скитаний принимали у себя и скрывали от преследователей православные монахи — об этом недвусмысленно сказано в Священной Книге. И ни один правоверный никогда не поднимет руку на православного брата. Истинно правоверный, а не прикрывающий свои делишки цитатами из Писания.

Но Алие подобные тонкости были неизвестны. Он считал, что путь к подножию трона Аллаха должны устилать тела умерщвленных неверных. И чем больше, тем лучше. А побочные прегрешения, вроде грабежей, изнасилований и пыток будут прощены Милосердным Богом…

Батюшка Платон поднял свое разбитое лицо и презрительно улыбнулся окровавленными губами.

— Тебе самому давно надо просить милости у Господа… Хотя уже поздно. Гореть тебе в геенне огненной до скончания веков.

Алия довольно усмехнулся. Ему нравилось, когда жертва вступает с ним в полемику. Приятнее будут последующие крики и мольбы о пощаде.

— А ты знаешь, неверный, что я вам приготовил? По глазам вижу — не догадываешься… А будет так. Сначала мы попьем свеженькой крови у ваших мелких ублюдков. Люблю сербскую кровь, она такая сладкая! — Босниец облизал губы. — Потом немного побалуемся с девками… Но недолго! А ты будешь смотреть.

— Скоты! — заорал Билан и бросился на Алию.

Однако караулившие его террористы были начеку и сбили фермера с ног, едва тот успел сделать два шага.

— Что, тоже хочешь посмотреть? — Алия демонстративно медленно поднялся, подошел к бьющемуся на земле Билану и несильно ткнул его сапогом в лицо. — Я тебе язык отрежу, сербский ублюдок, — босниец повернулся к ухмыляющимся солдатам и подмигнул им. — Помните Хорватию? Вот времена были! По сотне сербов в день… А какие, были бабы!