12 месяцев. Необычные эротические приключения - Генрих и Ксения Корн

В июле мы с Юрой расписались, Ульянка поступила в тот московский вуз, а мой бывший муж, отдав мне положенное из совместно нажитого нами добра, выставил меня из своей квартиры.

Всему этому я была безмерно рада. Да, ведь пока полностью из жизни не уйдёт старое, то полностью не придёт и новое. А всё новое меня влекло так неудержимо, как будто жизнь и впрямь только началась. Я пробовала жизнь на вкус, и её вкус мне нравился всё сильней. В чём-то это было сродни безумию. Бурный, бешеный поток несёт тебя куда-то, и ты ему отдаёшься без остатка, без оглядки, – и будь что будет: хоть сердце в клочья, хоть головой о камни.

Секс – сильнейший наркотик, и если женщина слетела с катушек, то её уже не остановить. У правильных людей это называется бесстыдством. Я желала близости всегда, в любое время дня и ночи. Приезжала с работы и тут же скидывала с себя всё – ходила совершенно голая, ежесекундно готовая на контакт. На, Юра, бери меня, если хочешь.

Мы тогда сняли квартиру на далёкой окраине города, укрылись с глаз долой подальше от наших прежних жизней, где живут правильные люди с их карьерами, кредитами, дачами, курортами, проблемами. Ну что у нас с ними может быть общего? Мы – двое сумасшедших, которым ни до чего нет дела из того, что так заботит нормальных людей.

Нас по-настоящему интересовало только одно: испробовать ещё чего-нибудь, ощутить новую форму телесного удовольствия, а через тело эмоцию души. Я это и называла «пробовать жизнь на вкус».

Как-то – уже через год, тоже в июле – одной их тех редких волшебных ночей, когда на улице и не душно, и не прохладно, не ветрено и не дождливо, а просто хорошо, мы сидели в чём мать родила на балконе и пили пиво. Юра задумчиво курил.

– Всё думаешь о своём предназначении? – спросила я его.

– Да нет, – ответил он с едва заметной улыбкой. – Надоело про это всё думать. Об этом надо было думать молодым, а не сейчас. Как говорил дядька Леонов в «Джентльменах удачи»: вам по сорок лет, большая часть жизни уже прожита.

– Ну и что с того, что нам по сорок лет? Я больше другое кино люблю – там, где Алентова говорит: «В сорок лет жизнь только начинается». Теперь-то и я это точно знаю.

– Алентова так сказала, потому что мужика себе хорошего нашла.

– А я разве плохого нашла? Тоже хорошего.

Юра нахмурился.

– Ну, знаешь, ты не сравнивай. Хороший мужик – это тот, от которого женщины не уходят.

Я тоже нахмурилась.

– Это ты про Светку, что ли?

– И про Светку, и… про тебя. Мне почему-то кажется, что и ты скоро от меня уйдёшь.

– Почему?

– Потому что у нас всё только на сексе держится. А секс – вещь очень ненадёжная в браке. Да и вообще в отношениях. Секс – это не муж, а партнёр на время, пока сохраняется половое влечение. Это влечение имеет свойство рано или поздно пропадать. И всё – нужен другой партнёр. Биология.

Я вспомнила своих двух прежних мужей и усмехнулась.

– Дело вовсе не в биологии. Партнёр партнёру рознь. Да, конечно, не буду скрывать, иногда влечение к тебе слабеет, и какой-то другой «партнёр» может показаться в данный момент более желанным, что ли, с точки зрения биологии. Но я знаю, что это не я, а моё тело. Это нормально, ведь для тела не существует ограничений разума – обязательств, морали, норм и правил. У тела просто возникает соответствующая готовность, и оно сигнализирует об этом. Если ты различаешь желания своего сознания от желания своего тела, то сможешь управлять собой. Я различаю, Юр.

Он посмотрел на меня так, как давно не смотрел – изучающе.

– Хорошо, это я понимаю. Тело есть тело. Я вижу другую женщину, и если она мне нравится, то возникает желание. Желание возникло, а как его употребить это уже мой выбор. Пришёл домой и направил возникшее таким образом желание на свою женщину, тело в любом случае удовлетворится. Но разве не возникает не телесное, а именно умственное желание ощутить опыт нового партнёра? Что в таком случае удержит?

– Ничего не удержит, кроме нежелания сделать больно тому человеку, который любит тебя, и которого любишь ты. Я не желаю тебя предавать, Юр, ты по-настоящему дорог мне. И, знаешь… пойдём-ка лучше спать!

Мы пошли спать, но – как у нас частенько бывало – не спали до утра. А утром в лучах рассветного солнца лежали утомлённые на постели в позе этюда 69: Юра теребил пальцем кучерявинки волос у меня внизу живота, а я держала его член в своей руке, наблюдая за тем, как он ослабевает, становясь мягким и смешным.

– А если бы я тебя предал? – вдруг спросил Юра. – Ты бы разлюбила меня?

Я легонько сжала его причиндал и отпустила.

– Я за последнее время многое осознала и не стану делать что-либо из чувства ревности. Ты – не моя собственность. А что, у тебя был кто-то?

– Нет, конечно. Просто спросил. Даже если бы ты сама мне позволила это, я бы не стал.

– Почему?

– Не знаю. Вдруг это всё равно как-то обидело бы тебя.

Он помолчал, а затем продолжил:

– Хотя чего греха таить – что-то древнее гнездится в мужской природе как какой-то звериный инстинкт: чем больше самок, тем лучше. Поэтому вот так как-то: жену любишь искренне, а на других баб смотришь.

Я перевернулась и легла на живот рядом с ним. Погладила щетину на его лице.

– Ты думаешь, у женщин не так? Так же. Бабы только привыкли очень хорошо скрывать это в себе, задавливать в самые тёмные углы своей души. А у самих в мыслях порой такое творится – что не приведи бог. В принципе, то же самое: чем больше самцов, тем лучше. Но при этом одновременно.

– То есть ты хочешь сказать, что многие женщины хотят секс с двумя мужиками сразу?

– Да хоть с тремя. Просто боятся признаться себе в этом.

– И ты тоже?

Я вздохнула и закрыла глаза. Не то что бы его вопрос припёр меня к стенке, просто я не видела смысла на него отвечать. Не мужской это вопрос. Женский. Ответ очевиден, но мужикам его не понять.

Но и не ответить я тоже уже не могла.

– Да. Я ведь тоже женщина. Сука. Наблюдал когда-нибудь за тем, как псы бегают гурьбой за сучкой, у которой течка? Женская особь человека чем-то похожа по своей сути на это всё, только куда изощрённее.

Юра встал и молча ушёл в душ. Я была в отпуске, а ему зубы стисни и иди на работу не спавшим всю ночь. Мне стало его жаль. Бедный мой, милый мой, дорогой мой Юра.

Несколько дней он ходил точно сам не свой – неразговорчивый, чем-то как бы озадаченный, погружённый в свои мысли. А потом, запинаясь от волнения или смущения, сообщил мне это:

– Юль, я подумал… и у меня такое вот предложение, что ли, созрело. Есть сейчас… я слышал… такая штука: пары встречаются с парами… ну, на специальных сайтах или же в соцсетях дают объявления и… Ну сколько нам ещё осталось полноценной половой жизни? Максимум лет десять. А так хоть на собственном опыте узнаем, что это за фигня… пока ещё можем узнать. В общем, я тебя не тороплю. Подумай. Хочешь, вообще ничего не отвечай. Это тоже ответом будет. Если постесняешься так… на словах… сказать, то подай какой-нибудь знак… Например, завтра утром яичницу мне приготовь не два яйца, как обычно, а… четыре. Я пойму.