Пожизненно. Цитадель в огне - Юрий Валин

Перетаскивая мешки, Эле разворчалась:

— Вот что это такое выпирает? Кому вздумалось шлем с собой тащить в мешке? Что за голова дурная?

— Это не шлем, — сказала Даша. — Это котелок.

— Так ты еще и жратву с собой потащила?

— Немножко, — осторожно призналась Даша. — Кушать мы ведь захотим? До ближайшего рынка теперь сколько идти? А котелок хороший, морской.

— Ашка, мы с этих мешков погибнуть могли.

— Мы и без мешков могли погибнуть, — возразила Даша.

— Тьфу, хозяйственная ты стала, прямо дохнуть некуда, — Эле покачала головой.

— Хозяйственная — это хорошо, — встрял Мин. — Мне уже кушать хочется.

— Ты бы, коротконог, помолчал. Кто лодку Костикову чуть не утопил? Ему весло дают, а он визжит и корябается, как таракан. Всех бандюков пиратских перебудил.

— Там глубоко было, — сообщил полукровка. — Я чуть не утонул.

— Ты и в канаве утонешь, — Эле устало улыбнулась. — И что с вами, карликовой командой, делать? Ладно, пока вместе с воришками на Пустые хутора двинемся. Нужно все обдумать.

* * *

Даша проснулась от жары. Солнце пекло, под плащом было как в печке. Рядом мирно спала Ресничка. На ее тонкой шейке красовалась глубокая царапина, уходящая куда-то на спину. Рядом с девушкой беспокойно всхрапывал Малыш. Повязка на горле сбилась, открыв запекшийся порез. Ночь всем нелегко далась. Даша села, осторожно потрогала левую руку. Болит, но умеренно.

Наскоро устроенный лагерь опустел. Вещи, разостланные плащи, составленные в пирамиду копья. Где народ?

При ближайшем рассмотрении кучка под плащом оказалась Мином. Полукровка спал крепко. Ну, ему, полудикому, днем дрыхнуть и положено. А где лохматый и остальные?

Из-за кучки мешков высунулся Утбурд. Оказывается, он там, с удобством улегшись, надзирал за лагерем.

— Проснулась? Давай огонь разводить. Веток я набрал. Сейчас воды принесут. Очень пообедать хочется.

Пришла Эле с Гончаром. Набрать воды в колодце оказалось проблемой. На Пустых хуторах собрались не менее двух сотен беженцев, большей частью имеющих отношение к воровскому миру, но хватало и простых горожан, чудом вырвавшихся из разгромленного Каннута. Доктор Дуллитл оказывал посильную помощь пострадавшим от ожогов и ран. Костяк, как выразилась Эле, «докладывал начальству». Гвоздь, всю ночь трепавший тылы пиратов, вернулся на хутор совсем недавно. Говорили, что он помог прорваться от Пристаней группе упорно державшихся там купцов и остаткам королевской сотни под командой хромого лорда Элкмара. Последним защитникам Каннута все-таки удалось уйти вверх по течению.

— Док говорит, что пираты скоро сами двинутся к морю, — сказала Эле. — Им то, что от города осталось, уже не интересно. Там трупы да пожарища. Вот мясники кровожадные — хуже хобиев. Никогда не слышала, чтобы город до последнего человека изводили. Что, Аша, молчишь?

— Гады они, — вздохнула Даша, вешая котелок на огонь. — Только не в первый раз такое было. Обычные фашисты.

— Ну да, — Эле посмотрела на ладони. — Вовремя ты мне перчатки подарила. Ну и гадость эти весла. Как только пираты их целыми днями ворочают? Ты море-то видела?

— Да. И море, и океан. Только там все по-другому.

— Понятно, — глубокомысленно кивнула Эле. — Там — это значит у вас — у тебя и у дока.

— Не совсем. Мы друг от друга далеко жили.

— Понятно. Аша, тебя домой тянет? — Эле смотрела требовательно.

— Честно говоря, — Даша в затруднении надула губы, — я уже не знаю. Как же я без вас? Я уже не могу. С другой стороны, там родители. Сказать бы им, чтобы не переживали. У них же, кроме меня и Машки, никого нет. Хотя бы письмо передать. Понимаешь?

— Вполне понимаю, — Эле огляделась. Недалеко спал Мин, все остальные занимались делом. Бывшая Перчатка понизила голос: — Аша, он тоже хочет узнать. У него там правнуки. Или правнучки.

— Он же не старый, — удивилась Даша.

— Старый, не старый — не в этом дело. Говорит — парадокс. Слушай, если он уйдет — он вернется?

Даша взяла старшую подругу за руку:

— По-моему, да. Конечно, я его плохо знаю. Собственно, мужчин и не поймешь никогда. Но к тебе любой мужчина вернется. Да и не в этом суть. Я бы вернулась, даже если бы лохматый меня не ждал. Кстати, он обедать явится?

— Подожди ты с обедом. Сейчас притащится твой красавец ребристый. Значит, док вернется?

— Эле, — взмолилась Даша, — я же поручиться не могу. Судя по тому, как вы за эти дни друг на друга начали смотреть, он, может, и не пойдет никуда. Да и с чего ты взяла, что Туда хотя бы письмо отправить можно?

— Угу, — Эле тряхнула волосами. — Значит, вернется… Ладно, решим. Ты, пока кулеш будет вариться, мне косу, пожалуйста, заплети.

Косу Даша заплела, а перед обедом изумилась — доктор пришел выбритый, без своих пышных нащечных «украшений». Утбурд, ухмыляясь, объяснил, что ночью док здорово подпалил себе левую щеку. Пришлось подровнять. Выглядел Дуллитл бодро, молодо, хотя хромал по-прежнему.

Военный совет пришлось собирать в кустах. Вокруг слонялась уйма угрюмых беженцев, не знающих, чем заняться.

— Решаем, что делать, — объявила Эле. — Или остаемся здесь, дергаем за штаны пиратов, стреляем им в спину и ждем, когда уберутся. Потом смотрим, что осталось от нашей развалюхи. Или уходим. Сразу скажу, что воевать под командой вашего Гвоздя, ты уж, Костя, извини, мне не хочется. Сроду ворам не подчинялась.

Костяк, пришедший последним и теперь хлебавший кулеш на пару с сонным полукровкой, отставил котелок:

— Тут, хозяйка, такое дело — Гвоздь «деловым» перестал быть. Теперь он совместно с лордом Элкмаром и купеческой гильдией правильную войну ведет. После победы законный титул лорда получит. Так что он вроде бы уже не вор. Но дело в другом: я ему рассказал, как командор и лорд Дагда сцепились и подохли. О том, что мы на пиратском корабле были, умолчал. Иначе из нас сегодня же душу вытрясут. Сейчас Гвоздю не до подробностей. Но потом, когда концы с концами сведут, нам плохо придется. Я, хм, клятву нарушил, все ему не сказал. Вряд ли простят. Так что, возможно, нам стоит затеять какую-нибудь войну в другом месте?

— Лучше без войны, — поспешно сказала Даша. — Уйдем подальше, туда, где нет ни Гвоздя, ни пиратов.

— Да, лучше уйти, — согласился доктор, ущипнув себя за гладкую щеку и с досадой отдернул руку. — О событиях у Плавучей башни уже множество версий ходит. В некотором роде нас могут и заговорщиками объявить. Лучше не рисковать. Я понимаю, что вам хозяйство дорого, я и сам дом потерял…

— Это у тебя дом был, — Эле махнула рукой. — А у нас так — приют для инвалидов. Мы все равно другой покупать собирались. Эй, коротконог, а ты почему все молчишь, только чавкаешь? Говори, что думаешь.