Карьеристки - Галина Врублевская

— А эпилепсия Олега Шитикова тоже возникла по наследству? Ты не интересовалась, Лидочка?

— По его словам, в их семье больных не было. Но у него с детства уже какие-то признаки неблагополучия намечались. Он с малолетства заикался, а с пятнадцати лет у него конвульсии начались.

— Как заикался? Он нормально говорит, спешит немного.

— У Олега упорный характер, занимался по специальной методике и сумел избавиться от заикания. А от приступов полностью не удалось излечиться, лишь снизить тяжесть.

За этот вечер женщины, пообщавшись, поняли, что их интересы во многом сходятся. Лишь в одном их взгляды разошлись — на поступок Кристины, ее пасквили в сети.

Лидия Валерьевна была непримирима:

— Я бы таких вещей никогда не простила. Подлости не приемлю. Я бы руку ей не подала. А ты, Марго, святая душа, еще и в больницу ездишь ее навещать.

— Ну как же иначе, Лидочка? Человек может умереть! Ей нужна сейчас поддержка! Такие люди не должны коптить белый свет! — воскликнула Лидия, но, увидев, как нахмурилась Маргарита, тотчас попыталась обратить свои слова в шутку: — Шучу, шучу. Мне просто за тебя обидно, подверглась таким оскорблениям, получила, можно сказать, нож в спину от ближайшей подруги.

Закрыв дверь за Лидией, Маргарита призадумалась. Может, она и в самом деле слишком мягкотелая? Всех прощает. И Лидию вот не осуждает за то, что та предала больного и старого мужа, полагая, что каждый имеет право на толику счастья. Но интересно получается, что тот, кто предал сам, осуждает предавших.

От раздумий о моральном облике подруги ее оторвал телефонный звонок. Звонил Георг. Он сообщил, что в кои-то веки его сестра снова выбралась на улицу и упала на скользком, тротуаре. Сказал, что они уже вернулись из травмпункта, где просидели два часа в очереди.

Надежде сделали рентген, наложили гипс. Теперь они дома, но Георг в полной растерянности, как сестра будет теперь без него, ведь сегодня в ночь выходить на работу. Георгия взяли на прежнее место охранником, чему он был очень рад, поскольку на пенсию, даже военную, не проживешь.

— А Надя совсем не может передвигаться? — спросила Маргарита, прикидывая, насколько необходимо ее присутствие в доме Игнатовых.

— Ей дали костыли, но она еще не приспособилась. И позвать некого. Близких знакомых нет, а на сиделку деньги нужны немалые.

— Тебе к которому часу на дежурство? Я бы могла приехать через час.

Прямо сейчас. Но я позвоню начальству, объясню, что задерживаюсь. Встречу тебя и тогда поеду, а то ведь Надя даже дверь не сможет открыть.

Приехав к Игнатовым помочь Надежде один раз, Маргарита не смогла отстраниться от участия в жизни семьи и позже. Несколько раз она наведывалась только на время работы Георга, но ее присутствие становилось необходимым все в большем объеме. После суточного дежурства на автостоянке Георгу надо было хоть немного поспать, да и в выходные ему приходилось выходить из дома по разным делам.

Однажды за домашним обедом Георг завел разговор:

— Маргоша, ты нас так выручаешь…

— Да-да, Ритуля, что бы мы без тебя делали, — подхватила Надежда. Костыли, прислоненные к спинке стула, все еще требовались: гипс по-прежнему сковывал ее голень.

— Вот я и хотел предложить: что тебе туда-сюда мотаться? Поживи у нас этот месяц, пока Надюше гипс не снимут, а дальше как захочешь. Мы тебя постараемся не нагружать без нужды, так, на крайний случай.

— Да разве я смогу вас бросить, горемычных? — улыбнулась Маргарита, отрезая кусочек тушеного мяса, ею же и приготовленного. — Мы, чай, не чужие друг другу.

— Не было бы счастья, да несчастье помогло! — Георг растянул рот до ушей.

Хотя я могла бы предложить и другой вариант. Я получила, наконец, денежный эквивалент премии и могу оплатить сиделку. Тогда мы сможем обеспечить Наде постоянный уход.

— Нет, нет! — решительно возразила страдалица. — Я не желаю видеть чужого человека в доме. Если тебе, Ритуля, затруднительно помогать нам, то мы с Герой справимся сами. Я уже наловчилась скакать на трех ногах.

Надежда Петровна, взяв костыли со спинки стула, оперлась на них и встала. Сосредоточенно глядя под ноги, чтобы не зацепиться за что-нибудь, она неуклюже переместила свое тело от стола к двери и заковыляла в свою комнату.

Георг и Маргарита остались за столом вдвоем. Маргарита собрала со стола грязную посуду и поставила в раковину. Вытерев со стола крошки, поставила чашки и сахарницу. Затем включила купленный ею недавно электрочайник и вновь села напротив Георга, продолжила разговор.

— Какое же счастье ты имеешь в виду? Разве сейчас помощь Наде не главная цель моего присутствия в вашем доме?

— Маргоша, милая, я чертовски счастлив, когда вижу тебя, приходя с работы и уходя на нее. Я уже не мыслю своего существования без тебя!

— Но ты ведь знаешь, какая властная женщина твоя сестра. Правда, сейчас, в немощи, она стала помягче. Да и факт нашего родства что-то перевернул в ней. Но ведь характер не переделаешь, натуру не искоренишь! Представь себе, я, состоявшийся взрослый человек, должна буду подстраиваться под нее.

— А ты не заметила, что она сама под тебя подстраивается все эти недели? Значит, человек способен меняться в любом возрасте!

— Сравнил тоже! Прийти-уйти или жить постоянно!

— Все же давай попробуем, ведь я буду рядом!

— А давай, Гера, попробуем! — сдалась Маргарита.

Чайник уже вскипел. Георг сам вскочил с места и разлил кипяток по чашкам. Поставив чайник назад на подставку, приблизился к Маргарите, склонился над ней и нежно прикоснулся губами к ее волосам, пахнущим шампунем. Он так любил ее в этот миг, что готов был сразу увлечь в свою комнату. Но не решился.

После чаепития они вдвоем поехали на квартиру Маргариты за ее вещами.

Георг сидел за рулем с ощущением, что скинул пятнадцать лет. Он управлял машиной, управлял своей жизнью и даже женщиной, сидевшей рядом!

Маргарита попыталась устроить совместный быт на свой лад. Спать она будет отдельно, на раскладушке — привезла ту, которой пользовалась племянница. Однако Георг сам вызвался спать на раскладушке, а гостье уступил свою широкую и удобную тахту. Место в шкафу для одежды Маргариты тоже нашлось без труда, потому что она, не загадывая надолго, привезла только гардероб текущего сезона.

Уборкой квартиры Георг занимался сам, так приучила его сестра, а обед женщины готовили поочередно, с тех пор как Надежда смогла двигаться у плиты. В бытовом отношении трений почти не возникало.

Но Маргарите стало труднее выбирать время, чтобы поработать над рукописью или проверить работы курсантов, хотя Георг старался не мешать ей. Если смотрел футбольный матч по телевизору, покладисто надевал наушники, отключая громкий звук. А нередко и сам читал учебники по литературному мастерству, делал выписки из энциклопедии или бродил в Интернете. Хотя сетевых форумов, где было много агрессивно настроенной молодежи, он избегал. Георг не мешал, но рабочий настрой запросто могла сбить Надежда.