Месть русалок - Шэна Эйби

Роланд взял мех, лежащий на кровати, и провел, возбуждая и лаская, пушистым кончиком по ее коже, бедрам, животу, по восхитительным полушариям груди. Теперь она снова смотрела на него, на ее губах дрожала дразнящая улыбка. Медленно подняв руку, она дотронулась пальцами до его рта, совсем легко, едва касаясь, и он застыл, позволяя ей обследовать линию его губ, скул, подбородка. Она чуть прищурила глаза и казалась такой сосредоточенной, такой серьезной… Он наклонил голову, поцеловал ее запястье и почувствовал, как ее пальцы запутались в его волосах.

Роланд хотел вытянуться рядом с ней, но обнаружил, что все еще полностью одет, причем даже не переоделся после грозы. Его одежда показалась ему вдруг досадной помехой. Он принялся быстро стягивать ее с себя, а она, откинувшись назад, наблюдала за ним, пока смущение окончательно не овладело ею. Тогда она отвернулась, безотчетным движением облизав губы и чувствуя, как горят ее щеки.

– Кайла, – его голос звучал глухо и тихо. Все это действительно было слишком хорошо, чтобы быть правдой. Он ждал ее так чертовски долго, все это время она наполняла его сны страстным желанием, а дни – мучительными мечтами о вкусе ее губ. Он должен сделать так, чтобы и она чувствовала нечто похожее. И неважно, какой мукой для него это обернется, но он должен знать, что она хочет его так же сильно, как он ее.

Ее кожа пылала, она натянула одеяло на себя, и он нырнул под него, согреваясь ее жаром, сходя с ума от ощущения ее обнаженного тела… Он знал, что должен остановиться, должен, сжав зубы, бороться с желанием, рвущим его на части и требующим овладеть ею прямо сейчас, сию минуту, не откладывая…

Когда он лег рядом с ней, она повернула к нему голову, хотя все еще боялась встретиться с ним взглядом. Трепет ресниц и эта маленькая складочка на лбу – первые признаки ее неуверенности. Он снова и снова обещал себе, что будет с ней бережным и нежным, что сможет контролировать этот жар в крови, готовый пожрать и его, и ее, требующий овладеть ею, заставить ее кричать от наслаждения…

Он заставил себя немного подождать, чуть отодвинулся от нее, касаясь лишь кончиками пальцев ее щеки, шеи и ломая голову над тем, как вернуть ее желание, совсем еще недавно полыхавшее в ней, как преодолеть ее застенчивость.

Роланд потянул ее за руки, заставив сесть, а потом скользнул ей за спину и обхватил ее ногами, почти не прикасаясь к ней. Кайла чуть повернула к нему голову – невысказанный вопрос дрожал на ее губах. Но он заставил ее молчать, прижав палец к ее рту и дождавшись, пока слова умрут сами собой, а затем провел пальцем по ее губам, щекам, шее, по ее волосам…

Ее косы, переплетенные замысловатым способом, терялись одна в другой. Ему пришлось проследовать по каждой из них по нескольку раз, пока он не нашел конец одной косы. Освобождение их из плена было для него словно поиск сокровищ. Он осторожно высвободил ее косы, затем расплел их, пропуская через пальцы каждую шелковистую прядь, позволяя им огненным потоком струиться по его рукам, распуская эти великолепные волны по ее плечам до самой талии…

Он был очень осторожен. И хотя его грубые пальцы не привыкли к таким деликатным действиям, он старался, как мог, быть нежным, вытаскивая гребни из ее прически, распуская и расчесывая косы. При этом он не уставал восхищаться яркими струящимися потоками шелка на фоне белоснежной кожи плеч и спины. Она сидела, не двигаясь, только еще ниже наклонила голову, чтобы спрятать лицо за россыпью волос, когда он поглаживал ее волосы, легкими движениями массировал ей голову, снимая напряжение и разжигая каждым прикосновением собственное страстное желание обладать ею.

Наконец волосы были полностью распущены, и теперь их тела разделяла только эта масса роскошных шелковистых кудрей, спускающихся до талии. Чуть влажные после дождя, они холодили его грудь и живот, вызывая мучительно острое чувство наслаждения. Вот она, его жена, перед ним, вся – соблазн и желание. Ее нежное тело пьянит крепче вина, пламенеющий шелк ее волос разжигает огонь в его крови.

Роланд наклонился вперед, медленно проведя горячими ладонями по прохладной коже плеч и рук вниз, да так и застыл, задержав дыхание, так как она неожиданно отклонилась назад и прижалась спиной к его груди, повернув к нему голову.

– Кайла, – прошептал он, щекоча дыханием ее висок, и в его дрожащем голосе слышалась мольба.

Где был ее рассудок, в котором она так сейчас нуждалась? Куда подевались мысли о мести и правосудии? Она не знала, она не могла ни о чем думать. Она вообще не хотела больше об этом думать. Это были всего лишь слова, и их туманный смысл ее больше не волновал, хотя в глубине души она знала, что это неправильно.

Кайла попыталась хоть на мгновение отвлечься от этого человека рядом с ней, от его мучительно нежных прикосновений, от его губ, скользящих по ее шее и что-то страстно шепчущих в висок. Бесполезно. Он полностью подчинил ее себе. Она ощущала его тело, прижимающееся к ее телу, его руки, обвившиеся вокруг нее. Но она не была его пленницей, он ни к чему не принуждал ее, и она это знала. Выбор оставался за ней.

Она хотела быть с ним. Это чувство было сильнее мучительной боли внутри ее, сильнее, чем голод, сжигающий ее изнутри и пронизывающий желанием все ее тело. Он был нужен ей весь, целиком. Девочка, которой она была еще совсем недавно, невинная, полная добродетельного негодования, исчезла, и Кайла неожиданно была рада этому. В этот момент она обнаружила в себе чисто женские чувства и потребности, и ее обрадовали эти изменения. Она жаждала нового знания о тех таинственных, прекрасных вещах, которые должны были сейчас с ней произойти.

Она страстно, всем сердцем желала найти ответы на те вопросы, которые невольно возникли, когда Роланд растревожил ее своим первым поцелуем там, в туманном лесу. Эти вопросы преследовали ее слишком долго, и теперь ее тело не позволило бы этим острым, волнующим мгновениям исчезнуть без ответов. Любые сожаления, которые могли бы сейчас возникнуть, казались не более существенными, чем пыль на ветру. Он оплел ее тонкой паутиной желаний, в нем одном заключалось сейчас все, что ей было нужно. Легкая, едва заметная дрожь в его руках, выдававшая невероятное напряжение, помогла ей окончательно отбросить все сомнения, если бы таковые еще оставались.

Кайла повернулась в его объятиях так, чтобы иметь возможность видеть его. Ее темные ресницы поднялись, и взгляд, полный нескрываемой страсти, которую он в ней разглядел еще раньше, встретился с его пылающим взглядом. Кайла шумно выдохнула, обнаружив, что очень давно сдерживала дыхание.

Она молчала, подняв к нему лицо. Ее губы чуть раскрылись, приглашая к поцелую, и Роланд ощутил мгновенную, безграничную благодарность, граничащую с благоговением. Он потянул ее вниз, заставив лечь, а сам нагнулся над ней, замирая от легких прикосновений ее рук, заставляющих петь его тело. Едва касаясь, она скользила ладошками по его плечам, груди и затем ниже, соблазняя, дразня, и вдруг замерла, вспыхнув от смущения. Едва сдерживаясь, Роланд взял ее руку и помог ей преодолеть смущение и почувствовать силу его желания. Громкий стон, который невольно сорвался с его губ, когда она слегка сжала руку, неожиданно подбодрил ее в ее исследованиях, а он, не останавливаясь, покрывал поцелуями ее лицо, шею, затем чуть прикусил ее сочную нижнюю губу, и Кайла от удивления сильнее сжала руки.