Хороший день для зомби-апокалипсиса - Василий Панфилов

— Вроде нормально, — пожимаю плечами на вопросительные взгляды ребят, — а дальше видно будет.

Речушка прозрачная, с галечным дном из бликующих на солнце красивых цветных камушков и не слишком сильным течением. С ног, по крайней мере, не сбивает. По обоим берегам местами камыши и рогоз, берега не топкие, пологие. Всё очень живописно, так и просится на картину кого-нибудь из Великих.

В голове даже проскользнуло сожаление, что забросил в своё время живопись, а ведь преподаватели не то чтобы хвалили, но и бездарностью не называли. Увы… в юности я безапелляционно решил, что если мне не суждено быть Великим Художником, то лучше сделать карьеру в бизнесе. Не сложилось в итоге ни с живописью, ни с карьерой…

Без особого труда нашли брод и переправились, сохранив оружие и рюкзаки сухими, ценой мокрых жоп и поджавшихся от ледяной воды гениталий. На другом берегу снова оделись, подождали прикрывающего нас Славку и потопали по краю леса, который даже вот так, с краю, внушал опасливое уважение.

Здесь он не фентэзийный, как ближе к озеру, а почти земной, разве что размеры несколько пугающие. Столь величественная природа прекрасно смотрится на холсте, ну или из окна собственного замка. А когда ты вот с этой природой нос к носу, и понимаешь собственную букашечность…

… а заодно и далёких предков, которые вырубали нахер такие леса!

Даже на краю леса попадаются деревья, обхватить которые не смогли бы мы вчетвером, но по сравнению с некоторыми великанами, кроны которых высятся над лесом, это так… молодая поросль.

А трава местами не то что по пояс — с головой скроет, причём несколько раз! Но мы в эти джунгли не лезем, на фиг…

«А какие здесь могут водиться насекомые!» — подбрасывает паранойя, и прежде, чем я выбросил из головы пугающие мысли о пауках размером с собаку, альтер-эго услужливо, едва ли не виляя хвостиком, подбросило картинки из сказочно-виртуального детства кендера-полукровки.

Оказалось что — да, водятся… и ещё какие! Одна часть меня начала паниковать, а вторая не видела ничего особенного в существовании муравьёв размером с хомяка и пауков, на которых ходят с арбалетами и рогатинами. Ну да, есть такие зверушки… ничего особенного.

Резко, одуряюще пахнет прелой листвой, травой, цветущими растениями, гниющими плодами и следами жизнедеятельности кабана. Кучи, равно как и запахи от них, под стать следам, а следы… я прикинул то и другое, и честно слово — поплохело! Свинки за три центнера, и это, сука, не рекорд! Норма!

— … сдаётся мне, здесь и зверушки соответствующих габаритов, — вторил моим мыслям Анвар, и я симпатией покосился на кавказца. Приятно знать, что кто-то разделяет твои фобии!

— Что?! — он возмущённо уставился на хихикнувшего Илью, — Да, боюсь! Умирать вообще неохота, а окончить жизнь в желудке свиньи, это что, достойное окончание жизненного пути?!

Несколько раз нам по пути попадалось такое зверьё, что у Анвара вновь прорезались клыки и кавказский акцент. Страх смерти у него уже прошёл, и как я понял, это был именно страх «свинской» смерти.

— Вот это трофэй… — вздыхал он, провожая взглядом охотника-маньяка саблезубую рысь килограмм этак в пятьдесят весом. Рысь, в свою очередь, проводила взглядом нас, и сморщив пренебрежительно нос, скрылась в зарослях лещины, отряхнув напоследок огромные лапищи.

— Нет, ты видел?! — повернулся ко мне возмущённый Анвар, — Лапами в нашу сторону, как говно в лотке закопала… падла саблезубая!

Он ещё несколько минут кипел, возмущаясь поступком рыси.

— Тебя так волнует, что думает о нас кошка? — ехидно поинтересовался Илья у друга, выбросив наконец майского жука размером с предплечье, которого тащил последние минут пять. Парень, оказывается, в детстве жуков собирал, и сейчас у него не вовремя проснулся энтомолог-пятиклашка, решивший было начать новую коллекцию.

— Да! То есть нет… — поправился Анвар, осторожно (и вовсе он не трусит!) переступая через колонну рыжих муравьёв, деловито тащащих в муравейник дохлого барсука почти обычных размеров, — а чего она?!

— А-а… — он наконец въехал в ситуацию и ругнулся на своём, выдохнул несколько раз и пробурчал:

— Ладно, понял…

У меня свои проблемы, и тоже с башкой. Воспоминания альтер-эго о его житие в смешанной деревушке хоббитов и человеков ещё не распаковались, а были скорее давно читанной книгой, притом читанной по диагонали. А знания, ЧТО может обитать в таком лесу — уже плотно сидели в голове, и это чес-слово — страшно!

Гигантские пауки…

«Да какие они гигантские?! — возмутилось альтер-эго, — Обычные!»

… и муравьи размером с суслика, это так — мелочь. Есть гадость похуже, вроде Камуфляжного Хищнеца, который, падел такой, не только очень ловко маскируется, но и переваривает свою добычу заживо, причём безо всякой анестезии и долго-долго…

Тварюшек-подлюшек подобного рода в окрестностях хоббитянско-человеческой деревушки хватало, и это притом, что леса вокруг считались условно-безопасными и регулярно зачищались ополчением деревни. Встречались и залётные виверны, и…

Сознание альтер-эго принялось подкидывать мне список гадостей из окрестностей родной деревушки, и куда как более внушительный — из гадостей, которые могут водиться в здешнем лесу. Список всё рос и рос, разматываясь рулоном туалетной бумаги и устремляясь куда-то в мультяшную бесконечность.

А мне…

… надо иметь в виду не только возможный пиздец с живностью и необходимостью провести парней по этому минному полю, но не допустить возникновения паники.

«Подождать бы деньков несколько, пока информация не распакуется…» — выкидываю нахер пораженческие мысли, и снова взрыв сомнений… А какие мысли — действительно мои?!

— Дымом пахнет… — повёл носом Анвар, — и кровью!

— Бля… — выдыхаю, — а ведь придётся! Разведка, ёпта! Ну, потопали!

Шли мы сторожко, а точнее — ещё более сторожко, чем раньше, опасаясь всего на свете и чувствуя себя (лично я) скорее отважным и больным на всю голову космонавтом, высадившимся на новой планете. Пытаюсь использовать кендерско-хоббитянское чутьё, но получается криво.

Если удаётся сосредоточиться хоть на несколько секунд, в башке откладывается полная картина происходящего, вплоть до последнего жука-бронзовки в пяти метрах от меня. Потом откат к обычному состоянию и понимание, что голова от такой стробоскопии будет бо-бо… но потом!

— Скоро, — выдохнул Анвар, останавливаясь и скидывая рюкзак.

— Не лезем, — предупреждаю ребят, — мы разведка, помним!

— Мы помним, — отозвался Слава, — а они, походу, нет!

… и я только сейчас сообразил, что можно было идти не на запах дыма и крови, а на крик птиц, устроивших форменное безумие на краю леса. По спине пробежал холодок… не факт, что мы сумели бы прокрасться так, чтобы не потревожить птиц! Благо, крылатые сейчас в таком переполохе и раздрае, что по краю леса может промаршировать полк урук-хаев в полной броне, а не осторожные мы.