Снежинка в академии, или Нежданное счастье герцога - Екатерина Неженцева

разодрал ворот моего платья и сдернул его с плеча. Я задохнулась от подобного варварства! Конечно, он богат и может позволить себе менять костюмы хоть по десять раз на дню, но это было одно из шести моих платьев! И я долго откладывала деньги на их покупку со стипендий!

— Мое платье! — завизжала я, похлеще истеричной жены, которая увидела мужа с любовницей.

В первый миг Эйджел даже отшатнулся от неожиданности, но очень быстро опомнился, и схватил меня за плечи. Повернув меня боком, он посмотрел на шрам, оставленный отцом, после чего выдал:

— Раздевайся.

Бывают моменты, когда ты не знаешь, что ответить или же, как отреагировать. Вот это и был такой случай. Я молча ловила ртом воздух, возмущенно глядя на мужчину. Но тот словно не замечал моего состояния и попытался стянуть платье самостоятельно.

— Да что вы творите?! — мой вопль заставил герцога поморщиться. — Не смейте трогать и рвать мое платье!

— Успокойся, Снежинка, — процедил он. — Я куплю тебе новое платье, буду покупать по платью каждый день до конца твоих дней! Но сейчас, сними эти чертовы тряпки!

Затрясла головой, в ужасе глядя на мужчину. Он сошел с ума! Я попыталась отбежать, но была перехвачена сильными руками и… платье осыпалось к моим ногам лоскутами. Стоя перед Эйджелом в одном белье, я задрожала. Во-первых, в пустыне по ночам действительно очень холодно! А, во-вторых — я была в шоке.

Цепкий взгляд светлых глаз прошелся по телу и потемнел. Затем герцог развернул меня спиной, и неожиданно притронулся к обнаженной коже. Обжигающее прикосновение горячих пальцев к пояснице, вышибло воздух из груди. Меня бросило в жар, несмотря на холод вокруг. Но тут мужчина нежно и до одури приятно, провел ладонью по моей спине, отчего я тихо застонала. Случайно!

Вокруг взметнулся вихрь фиолетовых молний. Я не успела даже моргнуть, как оказалась лежащей на мягкой теплой шкуре… лицом вниз! Пальцы герцога выписывали узоры на чувствительной коже, безошибочно опускаясь на залеченные шрамы. Было и страшно, и безумно приятно, а еще неимоверно стыдно, поэтому я молчала, и просто спрятала пылающее лицо в мех.

— Как часто? — глухо произнес Лерой старший.

— Ч-что? — пропищала я.

— Я спрашиваю, как часто тебя били? Это делал граф?

Попыталась перевернуться на спину и встать, но смогла сделать только первое. На второе не хватило смелости, стоило увидеть посеревшее лицо Эйджела. Я сжалась под его разъяренным взглядом и зажмурилась. Кажется, мне теперь известен способ убивать взглядом! И это я думала, что Кайл бывает пугающий? Нет! По сравнению с отцом он душка, который не умеет сердиться…

Внезапно я ощутила прикосновение к тому месту на животе, где шрам свести все же удалось, хоть и с трудом. Сначала невесомое и нежное, одними пальцами, а следом всей ладонью — слегка подрагивающей и горячей.

— Как умерла твоя мама, Айя?

Я шумно выдохнула, распахнув ресницы. Не хочу вспоминать. Только рука прекратила щупать мой живот, и я почувствовала прикосновение к щеке. Посмотрела в светлые до белизны, полные чувства вины и гнева глаза герцога. И не смогла промолчать или солгать. На виски скатились слезы, а я почти беззвучно прошептала:

— У меня на руках. Нас избили и выбросили на улицу. Она до последнего вздоха пыталась спасти меня…

глава 12

С неба тихо падали крупные хлопья снега. Они кружились в воздухе, словно в танце, не спеша падать на землю. Раньше я всегда любила смотреть на снегопад. Мама шутя называла меня снежинкой, и говорила, что я такая же милая, белая и красивая. Она обещала сводить меня в городской парк, полюбоваться снегопадом.

А еще, она обещала, что мы больше не вернемся в тот дом, и скоро доберемся туда, где нам обязательно помогут и больше никому не позволят обижать. И я верила, потому что раньше она никогда не обманывала. Жаль в этот раз сдержать обещание не удалось.

Заснеженные деревья, кусты и крыши домов были украшены сверкающими белыми шапками. В небе сияла полная луна, которую стороной обходили все облака, словно знали, что иначе мы не найдем дорогу в темноте. Небесное светило выглядело таким ярким и холодным, что хотелось загадать желание. Но сейчас все желания остались в прошлом, а в будущем ничего не будет, потому что…

Мама не дошла. Упала на землю в безлюдном переулке и перестала дышать. Я плакала, звала ее, трясла, но так больше никогда и не услышала любимый голос. Сколько я так просидела рядом с ней не знаю. Помню, что замерзла и почти умерла. Если бы тогда в переулок не заглянул стражник, делающий стандартный обход самого богатого района города, наверное, я бы ушла вслед за мамой.

До сих пор ненавижу зиму и снег. Он всегда красный. Да. С тех пор, как я просидела возле тела своей мамы несколько часов в луже крови, снег окрасился в алые тона.

Зажмурившись, я всхлипнула и тут же почувствовала, как меня приподняли и крепко прижали. Сколько лет я пыталась забыть, десять? Сколько раз мне вызывали целителей? Наверное сотню, не меньше… Но такое невозможно забыть и отпустить. Тем более, когда тебе постоянно напоминают об этом поркой.

В тот день отец напился и избил нас с мамой хлыстом, а после выгнал из дома ночью в зиму. Именно после этого бабушка сказала, что меня можно выгодно продать, и потребовала больше не калечить. Да уж… он, можно сказать, и не бил потом, так слегка поколачивал. Зато постоянно напоминал, что мама умерла из-за собственной глупости и чуть не убила меня. Вроде как они нас искали всю ночь, но мама ушла со двора…

Верила ли я? Однозначно — нет! Ненавидела ли я отца? О да! Желала ли я ему смерти?.. Ни за что! Я мечтала, что он будет жить очень долго и очень плохо. Пусть эта тварь мучается до конца своих дней, как мучил мою маму! Вот такая я злая, ага.

— Все хорошо, Снежинка, — шептал герцог, убаюкивая меня в объятиях. — Я с тобой и больше никому не дам в обиду. Мы и семейку твою казним, и шрамы все сведем. Только не плачь…

— Не надо их казнить, — тихо отозвалась я, уткнувшись носом в его плечо. — Лучше разорить и пустить по миру… пусть живут. Или отправить на рудники. И не называйте меня снежинкой, они вовсе не белые. К тому же