Бог жесток - Сергей Белавкин

По коридорам офиса расхаживали вальяжные мужчины в дорогих костюмах и разговаривали по сотовым телефонам. Их упитанные лоснящиеся лица были мне ненавистны. Иногда сновали девушки в коротких юбках, разносящие кофе по кабинетам начальников. Продажная, показная красота этих юных особ вызывала во мне рвотные ощущения. В груди уже полыхал пожар — бессмысленной злобы и разрушения.

Лишь выбравшись на улицу, я вздохнул полной грудью. Но легче не стало. На смену всепоглощающей ненависти пришел липкий страх, мутящее предчувствие скорой беды. Я попытался повернуть свои мысли в другое русло, убежать в прошлое. Закурил, глубоко затянулся. И вновь вернулся в настоящее. Картины беззаботного взросления рассеялись, как сизый сигаретный дым. Серый троечник стал известным нейрохирургом, скромница и отличница — валютной путаной, мелкий трус и тихий пакостник — самым богатым и могущественным, а хулиган и драчун… Меня называли ищейкой, и все кому не лень вкладывали в это слово негативный смысл. Лживая, дешевая, продажная…

Текли минуты, убывала жизнь…

Из офиса вышел г-н Пастушков и, шатаясь, направился к своему любимому «мерседесу». Он вел себя как последний кретин, появившись на открытой площадке без охраны. И тут я увидел красный спортивный поршик, подогнанный вплотную к его автомобилю. Я бросился наперерез бизнесмену, поняв, чтоэтоначалось и что я не успеваю. Закричал на бегу. Заметил, как поползло вниз затемненное стекло маленького поршика. А затем оттуда ударили выстрелы. Первый, второй, третий…

Я поддержал Олега Пастушкова, но он уже отяжелел, точно мешок с картошкой. Пиджак на его груди стал вдруг липким и скользким. Его лицо, повернутое ко мне, выражало крайнее изумление, а губы растянулись в идиотской ухмылке, будто такой развязкой он перехитрил всех. Ноги комично сучили по асфальту. Я начал сгибаться под тяжестью его тела и расслышал булькающий стон, вырвавшийся из его простреленной груди:

— Не судите строго… люблю…

А потом его плывущий взгляд удержался на мне, по щуплому телу пробежала дрожь, он разевал рот, но из глотки вырывались лишь хрип и кровавая слюна.

— Говори! — прокричал я, чувствуя, как холодеет, уходитодноклассник.

И он прошептал из последних сил:

— Отмените заказ…

— Кого ты заказал?

— Тебя…

В этот момент я получил удар по затылку, опрокинулся на Пастушкова, но не потерял сознания, а, вывернув голову назад, увидел, что это был красивый молодой советник из его офиса, шестерка, экс-боксер, профессиональный громила, но паршивый телохранитель. Ударил он меня рукояткой пистолета, а теперь целил мне в лоб, сгибая палец на спусковом крючке. Развязка оказалась самой внезапной.

С ревом и сиреной на площадь влетел ЗИЛ с решетками на окнах. Как выяснилось позже, спецназ оказался тут случайно, но оперативно отреагировал на выстрелы. На ходу из фургона выпрыгнуло несколько человек в пятнистых комбинезонах и черных масках. В руках у них были автоматы.

Раздалась матерщина, последовали приказы «Бросить оружие» и «Лицом вниз на землю».

Но красивого советника словно парализовало. Он держал меня на мушке и пытался выстрелить, забыв при этом снять пистолет с предохранителя. Очередью его отшвырнуло назад, распластало на асфальте возле дверей офиса. Сзади со звоном осыпалось стекло, верещали девицы…

Я тоже разинул рот, готовясь что-то заорать. Из моей глотки отхаркнулись красные соленые помидоры. Еще мгновение — и я получил ботинком в лицо от набежавшего на меня детины в камуфляже.

Где-то в другом измерении и пространстве мое легкое бесплотное тело живет своей обособленной жизнью. Оно парит над райскими садами и залетает в будуары праведниц, склоняя их к грехопадению. Нет, этот чудный непорочный мир не приемлет моих грязных помыслов, и верховный справедливейший судья, как две капли воды похожий на Олега Пастушкова, распоряжается низвергнуть меня в ад. Я возмущаюсь, припомнив г-ну Богу его земные прегрешения, однако оспорить приведенный им аргумент никак не могу. Я не имею достаточно недвижимости, налички и счетов в банках, чтобы рассчитывать на райскую негу. Оказывается, «тот свет» тоже активно ударился в рыночные отношения. И я, сладко облизнувшись на золотые дворцы хозяев потусторонней жизни, пробив головой толщу политой кровью земли, пикирую в ад.

Запахи здесь были совсем земные. В нос мне шибануло амбре из машинного масла и блевотины. Затем я услышал голоса, доносящиеся до меня словно через вату:

— А этот… на полу… Пни чуток, не издох, случаем?

— Хрен его знает. Вроде бы немного задел.

— Учти, Васек, жмуриков лишних нам не надо. И рапортов для начальства тоже. Бросит он коньки у нас здесь, чего доброго привлекут.

— Может, скинуть где по дороге?..

— Это ты хватил… А говорят, лучший боец роты. Толкач, которого на рынке взяли, свидетелем будет.

— Шлепнуть при попытке к бегству…

Мне в бок уперся кованый ботинок. Я застонал.

— Живой пока. Лишь бы довезти, а там черт с ним…

Я вновь потерял сознание.

Помню, как меня выгрузили, проволокли по какому-то коридору, отобрали часы, ремень, шнурки, заперли в камере. Хорошо, что сразу не потащили на допрос, а вот от услуг врача я бы не отказался. Голова раскалывалась, и возникало ощущение, что по ней ухает адская наковальня. В лучшем случае — машина для забивания свай. Я грохнулся на нары, некоторое время поплевал кровью и крошкой поколотых зубов и опять отключился.

Растолкали меня уже, наверное, ночью. Молоденький сержант привел меня в ярко освещенный кабинет, без окон, с глухими стенами. Там за обшарпанным столом сидел серый старшина. Если он чем-то и блистал, то только своей лысиной. Его заплывшие кабаньи глазки, как и полагалось, лучились пустотой и глупостью. Старшина недавно заступил на дежурство, страдал с похмелья и желал развлечений. Он медленно выбрался из-за стола, приблизился ко мне, осмотрел со всех сторон, заулыбался и ударил меня наотмашь ладонью. Я прикусил язык и уже в который раз почувствовал привкус крови во рту. Густой и соленой. Старшина усмехнулся. Я попытался возмутиться, но он ударил еще раз. Сильнее, с видимым удовольствием.

— Товарищ старшина… — заикнулся молоденький сержант.

— Отстань, салага, — рявкнул, заводясь, старшина. — Он у меня узнает, как к бабам в общественном месте клеиться. Чикатило тоже мне нашелся.

— Товарищ старшина! — уже настойчивее повторил сержант.

— Ну, чего тебе надо?

— Товарищ старшина, это не тот…

— Что значит не тот? — опешил старшина, но от удара не удержался. — Какого же черта ты мне его сюда приволок?

— Вы же сами приказывали, чтобы я доставил к вам того, которого задержали последним…

— Ничего не пойму. — Старшина изо всех сил стал массировать себе виски. — Ведь последним привезли того прилипалу…