Жизнь нежна - Галина Владимировна Романова

— Все! Я больше не знаю, что делать, что думать, и кого подозревать, коллега!

Папка с делом с треском опустилась на стол перед Мухиным.

— Это черт знает что такое!

— Вы о чем, Александр Викторович?

— Все о том же!.. — Шеф вонзил пальцы в редкую шевелюру на макушке. — Он опережает нас ровно на полшага! Только мы подходим к цели, только готовы ухватить информацию, как — бац! Еще один труп! И вся наша работа насмарку. Как это оценивать?

— Он очень хитер, — согласился Воронов.

— Не то слово!

— Так что, можно Панова отпускать? — нетерпеливо заерзал на своем месте Воронов.

— С какой стати? — Мухин мгновенно насупился.

— Так ведь… Так ведь кто-то продолжает убивать, Александр Викторович! Он сидит, а убийства не прекращаются. Я и раньше сомневался в том, что Панов убил супругов Хаустовых, а теперь и вовсе…

— Что вовсе? Что? — огрызнулся Мухин, начав с остервенением листать дело. — Тот, кто убивает сейчас, вполне может быть его сообщником. И тетку его жены опять же на кого спишешь? Там свидетелей полный двор. И угрозы в адрес тетки слышали все великолепно. И в день убийства никто, кроме него, у нее не был. На кого спишешь это убийство, умник?!

— На того, кто продолжает убивать, Александр Викторович. Не было у Панова сообщников. И мотива у него нет определенного. И не похож он на убийцу.

— Похож, не похож! А ты найди мне его, найди сначала того, кто похож! С Крякиным промах какой случился, а! Ведь знал что-то старик, определенно знал, за это и убит был. Опоздал, коллега? Опоздал! С парочкой этой тоже не все понятно. Панова обвиняет Хаустова. Хаустов отрицает все. И показания его идеальны. Заподозрить не в чем. Отпечатков его нигде нет. Эксперты все стены сарая облизали, чисто! Панова по сути не могла удар такой силы нанести. Тут с Верой Прохоровой теперь еще проблема! Не было печали, черти накачали. Знаешь, кто у нее папа?

— Знаю, — вздохнул Воронов. — И папу знаю, и с мужем уже общался.

— Который сообщил нам с похмелья, что его жену убили! Нашелся еще умник!

Мухин злился понятно почему. Смерть, наступившая в результате передозировки наркотиков — это одно. А убийство, имитируемое под смерть от передозировки — совсем другое.

— Никто, думаю, ее не убивал, — огрызнулся Мухин.

— А как же тогда быть с его утверждением, что…

— Да никак! — перебил его Мухин со злостью. — Намекнем ему непрозрачно, что он, как никто, был заинтересован в смерти своей жены. Она только собралась завещание составить, как тут же погибает. Намекни ему, чтобы лишнего шума не поднимал. Меня уже за Крякина этого три раза вызывали наверх. Не хватало еще из-за этой Прохоровой получать. Отец молчит, чего мужу-то нужно? Слышал, не очень счастливой жизнь у них была… Кто же все-таки вымыл чашки, а, коллега?

— Какие чашки? — не сразу понял Стас.

— Когда Панова зашла в дом к Крякину, на столе стояли две чайные пары. На одной чашке она обнаружила след от дорогой губной помады. Потом в дом вошел Хаустов. Он тоже видел чашки. Так?

— Так.

— Вот я и говорю. Затем они пошли в огород и обнаружили труп старика. Испугались и сбежали с места преступления. Но в дом они не возвращались больше. Понимаешь, куда я клоню?

— Не совсем.

— Что тут непонятного, коллега?! — взорвался Мухин. — Что тут непонятного?! Кто-то вымыл эти чашки и убрал в сервант обратно. К нашему приезду на столе не было никаких чайных пар. Кто мог их вымыть?

— Кто?

— Убийца, коллега! Он все время был там. Они застали его там. Только… Только не видели. Смотри, что получается… Сначала к старику приезжает Вера Прохорова. Они общаются, старик угощает ее чаем. Потом идет провожать до калитки. Вернуться в дом у него уже не получилось. Убийца ждал его в огороде. Так, так, так… Они были знакомы, коллега, вот что я думаю! Если бы в огороде был посторонний человек, то Крякин наверняка поднял бы шум. А так все прошло тихо. Никто ничего не слышал. Затем приехала Панова, следом за ней Хаустов вошел в дом.

— Этот Хаустов идеально подходит на роль подозреваемого, между прочим, — надул губы Воронов. — Почему не пустить его в разработку, не понимаю, Александр Викторович?

— Почему, почему! Потому! — проворчал Мухин и потыкал пальцем в потолок. — Оттуда, знаешь, мне уже сколько раз позвонили по поводу этого Хаустова. Не знаешь? Так я скажу! Не могу я подозревать его. Когда погиб его брат с женой, у Хаустова было стопроцентное алиби. Тетка Полины Пановой погибла тоже в тот день, когда Хаустов встречался с клиентами своей фирмы. И Крякина он не мог убить.

— Почему? По-моему…

— А по-моему, тебе давно пора уже начать работать как следует, — снова повысил голос Александр Викторович. — Топчешься на одном месте! Я не знаю, охрану еще потряси, пускай мозги напрягут и вспоминают. На Терехова бы, пока он в горе, нажать, может, ему что-то известно. Кстати, а Вера, стало быть, тебе не рассказала, о чем говорила со стариком?

— Нет. То есть она сказала, что поехала к нему из-за своего мужа. Догадывалась о романе мужа с погибшей, вот и поехала, чтобы удостовериться в его невиновности.

— Удостоверилась?

— Ага. Крякин, мол, полностью подтвердил, что господин Прохоров в тот вечер в фирму больше не возвращался.

— А кто возвращался?

— Она не сказала. Хотя, я уверен, старик что-то сообщил ей. И Прохоров утверждает то же самое. Иначе с чего бы тогда ей погибнуть.

— Опять двадцать пять! Что ты ко мне пристал?! Ну, чего ты ко мне пристал, а?! Вскрытие показало, что Прохорова погибла из-за передозировки. Чего тебе еще нужно?! Работы, что ли, мало?! Так добавлю!

— Александр Викторович, — заканючил Воронов, поняв, что надо дожимать эту тему, — но Прохоров утверждает, что жене было что-то известно и что она собиралась шантажировать кого-то. Сказала, что информация эта больших денег стоит.

— Вот тогда возьми и восстанови каждый день ее последующий поминутно, раз такой умный, — ухмыльнулся Мухин и снова начал листать папку с делом. — Сколько она после этого разговора с мужем прожила? День? Два?

— Два.

— Вот! Ты возьми и проверь, с кем она встречалась, куда ездила, кому звонила. Хочется думать, что Прохорову убили, докажи это мне. Да и назавтра машину мне к десяти утра закажи. Поеду в Верхние Выселки. Не мог убийца остаться незамеченным. Никак не мог. Если, конечно же, Крякина не убил кто-то из этих троих…

Погода с утра случилась совершенно отвратительной. Сильный ветер сыпал в лицо ледяными каплями дождя, собирал его на асфальте в непроходимые лужи, норовил вывернуть из рук огромный черный зонт. Пока добирался до работы, брюзжал и брюзжал про необъяснимую тупость подчиненных, затянувших дело аж на три года. Про нерадивых работников автосервиса, второй месяц ремонтирующих его машину, про хитроумную изворотливость неуловимого убийцы, по милости которого ему сегодня тащиться в Верхние Выселки.