Корпус-3 - Грег Бир

Я подглядываю сквозь пальцы. Картинка обретает детали. Секунду мы болтаемся на вытянутом тросе, затем Ким ставит меня на ноги. Я оглядываюсь, но далеко не отхожу — с ним спокойнее.

Мы стоим на краю шахты, рядом с гигантской сферой — она значительно больше, чем шары-леса или мусорные кучи в Корпусе-1. Она такая огромная, что, кажется, достигает самой обшивки. Возможно, даже выгибает ее наружу. Надеюсь, здесь есть своя обсервационная палуба. Я бы хотел увидеть, что происходит на луне.

Огромное яркое пространство далеко не пусто. В четырех-пяти метрах от стены начинается ряд из сотен висящих в воздухе молочно-белых шаров, их окружают блестящие полупрозрачные ветви. Кончики ветвей переходят в трубочки; такое впечатление, будто шары окружены пухом, словно семена огромных одуванчиков. Нас ослепил отражающийся от них свет из далекого источника.

Ким предупреждает:

— Не трогай.

Ветви прекрасны — и жутко острые.

— Что это? — спрашиваю я у девочки.

— Библиотека Матери, — отвечает она.

Ветви над нами шумят — быстро, тревожно. Вдоль внешних трубочек движутся палочки на тоненьких ножках — раздвигают ветви, втыкают свои носики в каждое пушистое «семечко». Затем палочки отступают, переходят к следующему шару…

— Я понимаю, — говорит Ким. — Перед нами своего рода база Кладоса — библиотека, из которой берет данные Каталог. Это генофонд. Но он слишком велик. Что-то здесь не так. Я понимаю… — удивленно повторяет он.

— Похоже, ты нашел свое призвание, — говорю я.

— Ага. Я кулинар, помощник шеф-повара, а это — схема моей кухни.

Девочка улыбается.

— Мать будет рада.

— Но вот вопрос: почему кухня такая большая? — спрашивает Ким. — Помещения, в которых я должен работать, гораздо меньше. Гены крошечные, так зачем все это?

По-моему, я знаю ответ, но он мне не нравится. В глубине моей сущности заложен конфликт, огромное противоречие, которое порвет меня на части — или превратит в чудовище, такое же страшное, как и те, которые можно найти на тайных страницах Каталога…

Или в книге моего двойника. Все зависит от того, как я поступлю, когда мы встретим Мать.

Я заглушаю еле слышный внутренний голос, отправляю его обратно во мрак, и мы лезем по тросам за девочкой — туда, где огромная сфера переходит в другую, поменьше, метров сорок в диаметре, пустую и темную.

В центре сферы торчит труба, ее поверхность покрыта инеем. Она словно лифт, соединяющий огромную кухню со столовой.

— Действуем быстро, — объясняет девочка. — Тросов нет. Ничего не касаемся, просто прыгаем и летим.

Киму это не по душе.

— Я не очень-то ловкий, — ворчит он.

— Там холодно, — подчеркивает девочка. — Не дышите, пока не окажетесь на той стороне.

— Потрясающе, — говорит Ким.

Девочка отталкивается от края сферы. Мы втягиваем в себя воздух и задерживаем дыхание. Следующим идет Ким — совсем не такой неуклюжий, как ему кажется. Он исчезает во тьме, направляясь к тусклому лучу света на противоположной стороне. Холодный воздух режет глаза. Я вижу, как тень Кима закрывает собой свет, а секунду спустя слышу, как великан с шумом делает вдох.

— Есть! — кричит он.

Моя очередь.

Здесь еще холоднее, чем в Корпусе-1, - настолько, что я превращусь в ледышку за несколько минут, если не секунд. Воздух студеный и плотный. По коже бегут мурашки, перед глазами пляшут синие огоньки.

Вдруг лапищи Кима снова хватают меня и вытаскивают куда надо.

— Отлично, — говорит девочка.

Кожу колют тысячи иголок, на веках тает иней, синие огоньки постепенно растворяются — я думаю о том, не проснулся ли я после кошмара и не попал ли в другой сон, получше. И уже не в первый раз, конечно. Надежда умирает последней. Здесь в воздухе растворены и сладкие ароматы, и вонь.

То, что я вижу или воображаю, что вижу, — чудесно. Перед нами парящий в невесомости город — точнее, деревня из сотен круглых домиков, прозрачных и матовых, разноцветных и белых. Они жмутся друг к другу, словно мыльные пузыри. Повсюду играют и трудятся дети — голые или в синих комбинезонах; они, словно работящие ангелы, сжимают в руках крошечные банки и длинные палки, толкают по теплому воздуху пишу и бутылки с водой. Дети повсюду, и все — девочки.

Прекрасные, одинаковые, счастливые.

— Добро пожаловать, — говорит наша девочка, и что-то в ней меняется. Исчезает напряженная, упрямая поза. По сравнению с другими девочка кажется неопрятной, потрепанной, усталой, постаревшей.

— Я иду к Матери. Когда я коснусь ее, она вспомнит все, что произошло, а затем встретится с вами.

Мы с Кимом хватаемся за трос. Закрывающаяся переборка блокирует потоки холодного воздуха у нас за спиной. Из водоема, в котором заключен генофонд, поднимается труба, увенчанная прекрасной шапкой золотых ветвей с цветками.

Девочки, словно пчелы, снуют вокруг цветков, забирая и унося образцы. Это замечательное зрелище заставляет меня осознать свою ничтожность. Мы у пупка Корабля. Ну, у меня с Кимом пупков нет, зато у девочек они есть — крошечные симпатичные впадинки, а у Корабля — воистину огромный омфал.

Это живая, полная энергии гонада Корпуса-3; ради нее и существует Корабль, ради нее он летит к цели. Именно здесь берет свое начало Кладос, все живое создают и оценивают здесь. Мать захватила генофонд, сделав себя повелительницей самой жизни.

Но я все равно ее не помню.

Вокруг столько информации, столько визуальных символов, которые должны вытащить из нашей памяти скрытые воспоминания и сведения… Так почему мы не помним Мать?

Кто придумал и создал ее?

— Внимание, — предупреждает Ким.

Я смотрю туда, куда указывает его палец лимонного цвета.

— Группа встречающих.

Десять девочек, все в синих комбинезонах, движутся колонной, держась за руки. Из стены отсека вырастает трос, и, цепляясь за него, словно за ограничительную перекладину в кабинке на карусели, они идут к нам с Кимом. Девочки молчат, и мы их, похоже, особо не интересуем — не обращая внимания на наши протесты, они мягко, но настойчиво подталкивают нас в направлении кормы.

— Напомни, как меня зовут? — спрашиваю я у Кима.

— Черт, забыл, — отвечает он. — Ты Учитель. Санджей, кажется.

Воздух становится теплым, тропическим. Нас ведут мимо закругленных выступов в стенах, мимо колонн, которые поддерживают клубки переплетенных золотых труб, гладких и полупрозрачных. Все негромко шипит и свистит. Это похоже на…

Морской прибой.

Океан. Соленый воздух, брызги, чайки, клочки разлагающихся водорослей. Мокрый песок между пальцами босых ног. Изначальный генный резервуар Земли. Я плаваю в лагуне под жарким синим небом… вместе с моей девушкой.