Леонид Гайдай - Евгений Новицкий

Так вот, гайдаевский псевдонуар интересен тем, что полностью копирует визуальную составляющую «черных фильмов», но на уровне содержания отходит от них максимально далеко. То, что начинается как сюжет из криминальной драмы, к концу оборачивается жизнерадостным фарсом.

Ну а тот жанр, в котором Гайдай снял «Вождя краснокожих», фарсовый по определению. Бурлеск — это уже не слэпстик, но он тоже может считаться разновидностью эксцентрической комедии. Синоним бурлеска в голливудском понимании — скрюбол камеди (screwball comedy) — сумасбродная комедия. Если нуар сформировался в годы Второй мировой войны, то бурлеск расцвел еще раньше, в годы Великой депрессии. Оба жанра работали на определенный психологический эффект восприятия. Зрителям нуара становилось легче на душе, после того как они видели киногероев, у которых в жизни всё настолько плохо, что на их фоне любой неудачник может счесть себя счастливчиком. Бурлеск, наоборот, уводил от всех проблем, погружая его в условные и неправдоподобные, но максимально жизнеутверждающие киношные коллизии. Впрочем, бурлеск был еще и чисто разговорным жанром, поскольку появился только с приходом звука, когда трюковая комедия доживала последние дни. Гайдай в «Вожде краснокожих» скрестил бурлеск (диалоги О. Генри прекрасно предвосхитили этот жанр) и свой любимый слэпстик.

(Кстати, один из признанных мастеров голливудского бурлеска, выдающийся американский режиссер Говард Хоукс, в 1952 году тоже экранизировал рассказ «Вождь краснокожих» (короткометражка вошла в альманах «О. Henry’s Full House» наряду с четырьмя новеллами в интерпретации других режиссеров). Но всякому, кто имел возможность сравнить американского «Вождя краснокожих» с нашим, не может не броситься в глаза, в какой невероятной степени Леонид Гайдай превзошел голливудского классика. Сам дух первоисточника прекрасно чувствуется в «Деловых людях» — и совсем незаметен в версии Хоукса.)

Девятого августа 1963 года Леонид Гайдай сообщил родителям в очередном письме: «Я продолжаю читать и искать, искать и читать… Пока — безрезультатно. Время еще терпит.

Нина занимается озвучанием и скоро будет сниматься в небольшой роли в картине «Сказка о потерянном времени» у режиссера Птушко. Мне тоже предлагают там сняться в эпизодической роли. Наверно, буду сниматься, пока не начал сам работать».

Но, в отличие от своей жены, Гайдай в «Сказке о потерянном времени» так и не поучаствовал, ибо ко времени съемок фильма Александра Птушко он уже вовсю занимался собственной постановкой. Продолжительные поиски привели Гайдая к замыслу картины, которой суждено было стать первой его грандиозной удачей. Сегодня этот фильм известен каждому русскоязычному зрителю под окончательным названием «Операция «Ы» и другие приключения Шурика».

«Деловые люди» оказались третьей экранизацией Леонида Гайдая после дебютного «Долгого пути» по рассказам Короленко и короткометражного «Пса Барбоса…» по фельетону Олейника. В дальнейшем у Леонида Иовича будет еще пять экранизаций, причем все эти фильмы он снимет подряд — в период с 1971 по 1980 год. Таким образом, все семидесятые Гайдай занимался одной только классикой, да еще и не осуществил многие экранизации, о которых задумывался.

Однако книжные аллюзии возникают у Гайдая и в фильмах, написанных по оригинальным сценариям. Например, Шурик в «Наваждении» читает стихотворение Ярослава Смелякова «Хорошая девочка Лида», которое было написано еще в 1940 году, то есть за 25 лет до выхода фильма «Операция «Ы»…». Просто Гайдай читал данное стихотворение на вступительных экзаменах во ВГИКе, и ему во что бы то ни стало хотелось, чтобы эти же строки читал его новый любимый герой.

Нина Гребешкова еще во время съемок не преминула выразить мужу сомнение относительно данной цитаты:

— Мне кажется, это как-то слишком старомодно.

Но Гайдай парировал:

— Скажи спасибо, что я на вступительном Бабеля не читал.

Впрочем, любимым поэтом Леонида Иовича был не Смеляков, а Михаил Светлов. Именно в его честь в «Бриллиантовой руке» назван пароход, на котором Семен Семеныч совершал увлекательный заграничный круиз.

А после «Бриллиантовой руки» Гайдай наконец-то сумел осуществить давнишнее желание — экранизировал своих любимых прозаиков Илью Ильфа и Евгения Петрова. «Двенадцать стульев» он перечитывал бессчетное количество раз — и всегда смеялся.

Бывало, жена интересовалась:

— Что это тебя там так рассмешило?

— А ты сама почитай, — говорил Гайдай. Но Нине Гребешковой этот роман не нравился, как ни старалась она им проникнуться.

Фильмом «12 стульев» Леонид Иович остался удовлетворен и всю жизнь считал его одной из лучших своих работ.

Потом им были перенесены на экран пьеса Михаила Булгакова «Иван Васильевич», произведения Михаила Зощенко, гоголевский «Ревизор» и роман финского писателя Майю Лассилы «За спичками» — последний, впрочем, без особой охоты.

Он, вероятно, продолжил бы адаптировать для экрана произведения русских сатириков, если бы на его версию «Ревизора» — фильм «Инкогнито из Петербурга» — так сильно не ополчилась цензура. Гайдай очень переживал и в итоге зарекся экранизировать классику, хотя до этого думал, что было бы неплохо снять что-нибудь по мотивам Салтыкова-Щедрина или перенести на экран «Левшу» Лескова. (Кстати, «Левшу» и фильм «Оно» по мотивам щедринской «Истории одного города» в восьмидесятые годы снял Сергей Овчаров, которого в какой-то степени можно назвать ленинградским последователем Гайдая.)

Некоторое время Гайдай раздумывал и над тем, чтобы экранизировать поэму Твардовского «Василий Теркин». Но кино про войну Леониду Иовичу всё-таки снимать не хотелось, и к этой идее он не возвращался.

Пытался он подступаться и к творчеству Александра Вампилова, но, несмотря на свое восхищение его пьесами, сразу же убеждался, что это не его, не гайдаевский материал.

Наконец уже в девяностых годах Гайдаем овладело желание экранизировать роман Достоевского «Идиот». В те годы можно было уже не опасаться цензуры, так что столь неожиданный для Леонида Иовича фильм вполне мог увидеть свет, проживи он хотя бы на несколько лет дольше.

Что касается чтения книг, то Гайдай был захвачен этим занятием с детства. К хорошим книгам его приучили родители, которые специально для своих троих детей собирали домашнюю библиотеку, где преобладали классические литературные произведения. Кроме того, отец Леонида выписывал массу юмористических журналов, что тоже сказалось на литературных вкусах будущего режиссера.

Позже, когда юный Гайдай стал участвовать в школьной самодеятельности, многие однокашники были впечатлены его декламацией стихов Маяковского и рассказов Зощенко.

Все любимые писатели Гайдая, читаемые им на протяжении жизни, были юмористами. Помимо Михаила Зощенко и Ильфа и Петрова, это Юрий Олеша, Джером К. Джером, Карел Чапек.

Обожал Леонид Иович и рассказы своего коллеги Василия Шукшина. Гайдай мог разбудить ночью жену и начать восторженно бубнить ей только что прочитанный рассказ Василия Макаровича: