Мой муж - Светла Литвин
Шрифт:
Интервал:
— Я подумала, торт испечь. Как думаете? Не знаете, кстати, какой он любит?
Анна Захаровна цокнула и поднялась с дивана.
— Вот молодёжь! Ничего друг о друге не знают. Торт! Какой, стряпать мужу не знаешь, а уже ребёнка состряпать успели, — ворча так по-доброму, она направилась на кухню, и я пошла за ней, выслушивая про то время, попутно узнав, что у Анатолия есть любимый торт.
Яблочный с шоколадной помадкой.
Была готова начать готовить его сразу же, даже не завтракая, но Анна Захаровна мне приструнила.
— За стол сядь и поешь для начала! И потом, у меня для этого торта нет какао. Надо Толе позвонить, сказать, чтобы купил, — рассуждала тётушка, выставляя на столе ингредиенты будущего торта.
— Как позвонить? Сюрприз же... — уже расстроилась, что и тут я с сюрпризом провалюсь.
— Тьфу ты! Забыла, память как сито, — Анна Захаровна тоже огорчилась.
— Я поем и схожу в магазин, мне же надо гулять, это полезно, — начала её убеждать, словно она мой муж и меня тоже из дома не выпускает.
— Отлично! Ну как вернёшься я тебе всё и покажу, а ты завтракай пока, побегу, у меня там «Дачный ремонт».
Тётушка ушла в зал к телевизору, а я осталась завтракать, радуясь предстоящей вылазке за какао!
Дожила блин!
Уже в продуктовый магазин сходить, как праздник...
Да я и собралась как на праздник, куда ещё мне было идти в новых нарядах? Некуда. Капроновые колготки, шерстяное платье в обтяжку с высоким горлом и сверху накинула лёгкую курточку из мягкой кожи. В таком бы по городу гулять, а не в нашем посёлке перед коровами красоваться.
— Сапоги бы резиновые надела, пылюка такая кругом, перепачкаешь ботиночки, — запричитала Анна Захаровна, наблюдая, как я обуваюсь в новые замшевые туфли.
— В резиновых я все ноги собью, а эти как раз для осени, — сопротивлялась я, к моему новому наряду сапоги резиновые были совершенно ни к селу, ни к городу.
— Догадалась же тоже замшу брать, у нас замшу только после снега носить можно, запылятся, не отчистишь, — настаивала тётушка и я сдалась.
Новую обувь было жалко, но до снега ждать тоже бессмысленно, они ведь не зимние.
— И когда их носить? В снег холодные, — расстроившись, убрала туфли в коробку.
— В городе, как с Толей поедите, так и надевай, — Анна Захаровна нашла чем порадовать, когда мы туда ещё поедем не известно.
— Кроме какао ещё что-то нужно? — буркнула, глядя на себя в зеркало.
Дура дурой, вся такая красивая, а на ногах говнодавы резиновые.
— Нет, милая. Всё есть.
Тётушка проводила меня до самой калитки, даже возле моей машины постояла, глядя вслед, пока я не свернула за угол.
Из-за неудобных и некрасивых сапог настроение было поганей некуда, а ещё хотелось к маме в гости, я так по ней скучала. Поэтому много мне не надо было, чтобы взорваться, а поджечь фитиль было кому.
Только дошла до ближайшего магазина со смешным названием «Курочка», а там две бабки старые языками чесали вместе с продавщицей. Прям не магазин, а местный клуб для встреч с теми, кому за шестьдесят.
— Здравствуйте, мне какао-порошок, пожалуйста. Две пачки сразу дайте, — полезла в сумку за кошельком.
— Вам какой? Есть за тридцать не очень, есть хороший по семьдесят девять, — уточнила продавщица, а я даже не задумалась.
— Мне хороший, — после моего ответа продавщица полезла доставать какао с дальней полки, видимо, редко покупали, а за моей спиной бабки уже не стесняясь шуршали обо мне.
Задрав гордо нос, повернулась к ним и посмотрела каждой в мутные глаза, в ожидании, что мне что-то скажут. Но нет, бабки поджали свои сморщенные губы и отвернулись к хозяйственной полке, словно им резко мыло понадобилось.
Чувствовала я себя отвратительно, потому что это был не мой район посёлка, и я здесь никого не знала, а меня знали все!
— Всё? — грубо спросила вернувшаяся с двумя пачками какао продавщица, я лишь робко кивнула, желая поскорей убраться из этой «Курочки», — С вас сто пятьдесят восемь рублей и без сдачи посмотрите, — потребовала она.
— У меня нет, только пятьсот, — выложила ей на тарелку купюру, снова слыша за спиной мерзкое старушечье шушуканье.
— Восемь рублей ищите, иначе сдачи не дам, — заявила тётка, злющая, словно я ей что-то должна.
— У меня нет мелочи, давайте на сдачу что-нибудь, шоколадку, например, — предложила ей так разойтись, и продавщица снова полезла в закрома.
— Вот же жульё, мелочи денег даже нет, — в полный голос высказалась одна из старух.
— Что вы мелете? Какое ещё жульё?! — громко возмутившись, обернулась к ним.
— Да всем известно, что муженёк твой жулик и вор! Весь посёлок себе заграбастал, честным людям и хозяйством заняться нельзя! — налетела на меня с обвинениями одна из старух, под поддакивание своей дряхлой подружки.
Внутри всё кипело от злости и негодования, потому что я отлично знала, как пашет мой муж и всё, что у него есть заработано честным и порой круглосуточным трудом! Сдержалась только чудом, понимая, что криками этих старых дур не пронять, а ответить хотела так, чтобы умылись. И достойный ответ сам напросился, стоило только случайно взглядом зацепиться за их авоськи. У каждой по десятку яиц. Вот же ленивые сплетницы!
— Ну не мой же муж не даёт вам кур завести. Яйца-то покупные, — усмехнулась и повернулась к прилавку, — Чьи яйца-то у вас? С чьей птицефабрики? — спросила у продавщицы нарочито громко, чтобы и старухи слышали.
— Исаева, чьей же ещё? — удивилась продавщица.
— Вот именно, — забрала свои покупки и сдачу и вышла из магазина не молча, — Вашими языками улицы хорошо мести, длинные как помело! — ответила старухам, под громкий смех продавщицы.
Шла домой с покупками, и поедая шоколадку, страдала от несправедливости. Было невероятно обидно за мужа. Ведь была уверена, что он ни рубля ни украл, а каждую копейку заработал своим умом и трудом. Просто это всё человеческая жадность и зависть с ленью! Поэтому они так говорят о моём муже! Как он там рассказывал... Мясо думал выгодно продать, чтобы участок земли выкупить. Вот! Мясо же продал и землю купил, а не украл! Да и что он дурак воровать?!
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!