Симулятор судьбы 7 - Поток Нейтрино

Тогда что значит «все это время понимал»? За что она вас благодарила?

— Не знаю. Может быть, за обычное человеческое отношение.

Резников достал из папки фотографии с мест преступлений, раскладывая их веером по столу. На каждом снимке — искаженные смертью лица мужчин.

— В деле Лазаревой более двадцати убийств, — сказал он. — И это лишь те, о которых она сама рассказала.

Он открыл ноутбук и развернул экран ко мне. На стоп-кадре — Мила, сидящая в полутемной комнате, лицо бледное, но взгляд твердый.

— Перед смертью Лазарева отправила в полицию видеообращение. В нем она подробно призналась в убийствах. — Голос следователя звучал жестко.

Резников сцепил пальцы в замок и прищурился:

— Это не тот случай, когда можно отделаться общими фразами. Почему она позвонила именно вам? Почему благодарила? Что. Она. Имела. В виду?

— Я уже сказал все, что знаю. — Я встретил его взгляд, не отводя глаз.

Следователь побарабанил пальцами по столу, словно размышляя о чем-то:

— Что было после звонка?

— Она прислала сообщение: «Я знала, что ты догадываешься. Береги себя». И отключила телефон.

— И вы не сочли нужным сообщить в полицию? — В голосе следователя появились металлические нотки.

— О чем? О странном звонке и смс?

— О том, что серийная убийца выбрала вас для последнего разговора. Это как минимум подозрительно, не находите?

Я выдержал его взгляд, чувствуя, как по спине стекает холодная капля пота.

— Я рассказал вам все, что знаю, — ответил, тщательно взвешивая слова.

Резников помолчал, изучая мое лицо, словно пытаясь прочесть что-то между строк, потом медленно кивнул.

— На сегодня достаточно. Но не покидайте город, Воронцов. У меня будут еще вопросы.

В коридоре я увидел Агату, выходящую из своего кабинета с папкой документов. Ее каблуки гулко стучали по полированному полу.

— Агата! — окликнул я. В ее глазах мелькнула теплая искра узнавания.

— Давно не виделись, Саша, — мягко улыбнулась она, прижимая папку к груди. — Как ты?

— Немного сбит с толку, если честно, — ответил, понизив голос. — Я видел здесь Алису… Это моя соседка… и девушка. Что происходит?

Агата на мгновение задумалась, покусывая нижнюю губу, потом ответила:

— Думаю, будет правильнее, если она сама тебе все расскажет. Поверь, у нее были веские причины для секретов.

В конце коридора мелькнул силуэт Алисы. Я решил дождаться ее у выхода. Она вышла через полчаса, осунувшаяся и бледная, но, увидев меня, остановилась, словно не зная, бежать или остаться.

— Нам нужно поговорить, — сказал я тихо. В моем голосе не было осуждения, только усталость и желание понять.

Мы устроились в круглосуточном кафе напротив отделения. Желтый свет уличных фонарей пробивался сквозь пыльные окна, придавая всему нереальный, почти киношный вид. Алиса долго крутила в руках чашку остывшего кофе. Ее пальцы слегка дрожали.

— Ты, наверное, уже понял, что я не та, за кого себя выдавала, — произнесла она тихо, не поднимая глаз. — И имеешь полное право злиться.

Я молчал, пытаясь осмыслить происходящее. Девушка напротив казалась совершенно другим человеком — ни следа от привычной готической красавицы с загадочной улыбкой. Без макияжа ее личико выглядело совсем юным.

— Я хочу услышать всю историю, — наконец сказал. — С самого начала. Без недомолвок.

Алиса глубоко вздохнула. По ее взгляду, затуманенному и далекому, понял — она мысленно вернулась куда-то в прошлое.

— Мой отец был следователем по особо важным делам, — начала она, глядя куда-то сквозь пыльное окно. — Он первым заметил связь между странными «несчастными случаями» с мужчинами-абьюзерами. С бабниками, как писали журналисты. Другие видели разрозненные происшествия, а он сумел разглядеть почерк одного человека.

Она сделала глоток остывшего кофе, собираясь с мыслями.

— К тому времени я уже была дипломированным психологом со специализацией на серийных убийцах. Отец часто обсуждал со мной сложные дела, говорил, что у меня особый взгляд на вещи. Может быть, поэтому Мила и выбрала его… — Голос дрогнул. — Его нашли в собственном кабинете. Официально — сердечный приступ, но я знала правду.

Алиса на мгновение замолчала, погрузившись в воспоминания.

— После его смерти это стало моим личным крестовым походом. Отцовские связи в полиции помогли устроиться в специальный отдел. Готический образ оказался идеальным прикрытием — люди отводили глаза, спешили пройти мимо, не задавая лишних вопросов. Я выслеживала потенциальных жертв, пыталась предугадать следующий шаг Милы.

— А потом в твоем подъезде появился я, — тихо произнес.

Тень улыбки мелькнула на ее лице, когда она ответила:

— Сначала ты был просто объектом наблюдения. «Идеальная приманка, — сказала я тогда Агате. — Такой обязательно привлечет внимание Милы». Тяжелый чемодан с оборудованием для слежки стал моим постоянным спутником. Камеры, микрофоны, записывающие устройства — все, что могло помочь собрать доказательства.

— И как давно ты поняла, что Мила…

— Сначала это были очевидные убийства, — сказала Алиса и снова повернулась к окну. — Удары ножом, имитация ограблений. Но она быстро училась. С каждым разом ее методы становились изощреннее. Она начала использовать яды, которые не оставляли следов. Научилась имитировать несчастные случаи так, что даже опытные следователи не могли найти криминальный след.

— Поэтому полиция не связывала эти смерти?

— Именно. В одном районе зарезанный мужчина, в другом — сердечный приступ, в третьем — падение с лестницы. Казалось бы, что общего? — Алиса посмотрела на меня с болью. — Но я изучала все случаи. И начала замечать закономерности. Все жертвы имели историю домашнего насилия. Все были… как Равиль.

— А как ты все-таки вышла на нее?

— В деле очередного «несчастного случая» я обратила внимание на свидетелей. Тихая кассирша из магазина. Она появлялась в разных районах, всегда рядом с местами происшествий. Слишком хорошо помнила детали. Я начала наблюдать за ней…

— Но почему она выбрала твоего отца?

— Мой отец… — Алиса замолчала, собираясь с силами. — Мила убила его не как абьюзера, а чтобы остановить расследование. Он постоянно вызывал ее на допросы, видимо, она почувствовала, что близка к разоблачению. Это стало ее первым «идеальным» преступлением. После этого она поняла, что может действовать тоньше, незаметнее.

Я молчал, переваривая услышанное. Все странности последних месяцев складывались в новую картину.

— Когда ты решила все бросить? — спросил наконец.

Алиса слабо улыбнулась, впервые за весь разговор ее лицо смягчилось.

— Помнишь тот вечер у меня дома?