Оберег от испанской страсти - Дарья Донцова

Крис обвел нас взглядом и повторил:

— Почему? Такой сладкий кусок дерьма. Ваша версия?

— Просто пресса ничего не знает, — ответила я.

— Во! — обрадовался Гумбанов. — Пять копеек тебе, купи вафли. Есть у некоторых селебрити секреты, до которых «Желтуха» с «Болтуном» не добрались. Если уж стервятники ничего не слышали, то мне откуда знать? Аня про детство-юность сама все рассказала. Устала она одна с этим жить, не железная. Захотела, чтобы ее пожалели. Из Гадюшино-Говнюкино-Васюкино она умотала, едва аттестат получив. Аньке только восемнадцать исполнилось, она в школу поздно пошла. Оказавшись в Москве, Нюша в паспорте загогулинку над «и» добавила, и вперед. Ливрова стала Лавровой.

— Неужели никто этого не заметил? — покачал головой Федор.

— Прикинь, нет, — засмеялся Крис. — Да и кто ее удостоверение личности изучал? В институт она документы не подавала, ей сразу сказали: бесплатные места уже распределены. А денег на учебу у Нюши не было.

— Стоп, стоп, — произнес Ершов, — а как же ее часть отцовского наследства? В отличие от сестер, Аня о ней знала, должна была потребовать деньги.

Рокер поднял пустую чашку:

— Еще налейте. Вы меня постоянно с мысли сбиваете. Замолчите. Говорю, как хочу. Все расскажу, если мешать перестанете. Риа и Анна прямо как близнецы, их даже вблизи путали. Но сходство только внешнее, характеры у них разные. Аня тихая, всегда всех оправдает, объяснение чужим мерзостям найдет, сама на подлость не способна. И не лживая. Да, она многое о себе не расскажет, промолчит. Но, если настаивать, откроет правду, даже неприятную для себя. А вот Рианатана! Та врала как дышала. Удрала как-то раз ночью через окно с подругами в речке купаться, утром кто-то из соседей Регине жалуется: «Твоя девчонка, то ли Риа, то ли Анька, в красном платье за полночь к мосткам через мой огород бежала, все огурцы помяла, плати за ущерб».

Регина кинулась к Рианатане:

— Куда за полночь носилась? В красное нарядившись?

Та круглые глаза сделала:

— Спала я. Но слышала сквозь сон, как у Аньки рама скрипела. И сарафан такого цвета только у нее есть.

Мать к родной дочке с тем же вопросом и слышит в ответ:

— Я никуда не ходила.

Она шкаф распахивает. На вешалке одежда грязная, мокрая. Мать орать:

— Чей прикид?

И вламывает Ане. А на самом деле Риа из Аниного гардероба платье без спроса взяла, потом потихоньку вернула. Постоянно так поступала. Пожар в селе случился, в кустах видели Аню в приметной куртке, поджигательницей ее посчитали. Риа куртку надела, не Аня. А насчет смерти дяди… Кто уколы делать умел? Рианатана. Она в девятом классе в медучилище пошла. Нюша шприц никогда в руках не держала. Зато она свидетелем разговора случайно стала. Утром пошла в школу, поскользнулась, в лужу грохнулась, пришлось домой возвращаться. Ночью дождь лил как из ведра, на рассвете солнце взошло, припекло, стало душно. Все окна в избе были открыты. И в доме, где Леонид жил, они тоже были нараспашку. Аня мимо дядькиной халупы топала и услышала голоса. Леонид говорил: «Риа, я в клинику ночью зарулил, когда ты дежурила. К Светке приходил, она мне ампулки дает, не забесплатно. Моей подружки не было на посту. Пошел я Светку искать, сунулся в местную аптеку, дверь почему-то открыта, а там ты у шкафов в сумку ампулы кладешь, меня не заметила. Я понял, что происходит. Светка по пьяни разболтала, как наркоту тырит. Больному ее выпишут, а Светлана ему ерунду вколет, ампулу мне продаст или кому-то еще. Ты, голубушка, это раскусила и тоже на конфеты себе заработать решила. Молодец. Но надо делиться. Теперь мне бесплатно ампулы приносить будешь. Если откажешься, пойду в больницу и о твоем бизнесе главврачу расскажу. Я-то наркоман, для себя беру, за это не посадят. А ты с целью продажи, тебе срок светит!»

Аня быстро домой шмыгнула и никому, как обычно, ничего не сказала. Через неделю дядя Леня чего-то не то себе вколол, и каюк. Соседка видела, как Аня в его домик со шприцем в руке входила. Просто дура Нюша, да? Идет родственника убивать, «баян» на виду несет. Риа это была! В Аниной одежде! Испугалась она, что мужик про нее правду расскажет, бесплатно ему наркоту давать ей жалко было, догадалась Нюшу подставить.

— Почему же Анна не рассказала, что слышала, не объяснила, что сестра ее вещи без разрешения берет? — удивилась я.

— А вот мне интересно, по какой причине Анну не привлекли к ответственности? — задала свой вопрос Лиза. — Отчего ее следователь после разговора оставил в покое? Реанатана же рассказала, что Анну со шприцем видела.

Рокер вытащил из кармана блистер и выщелкнул из него таблетку.

— Не напрягайтесь. Это гомеопатия. Нервы ни к черту. До концерта трясет, на сцене драйв прет, потом колотит в гримерке. Какая-то дистония у меня.

— Вегетососудистая, — поморщился Аверьянов, — чудо-диагноз. Когда кто-то говорит: доктор определил у меня дистонию, я понимаю — лень врачу в недомогании до конца разобраться. Вот и нацарапал в истории болезни, что такие же, как он, великие спецы корябают. Нет такого диагноза, это врачебная отмазка. Не знает дуб в белом халате, что с вами? Значит, дистония! Вегетососудистая. На нее все списать можно.

— Так почему Анну не наказали, если считали виновной? — повторила я Лизин вопрос.

Крис потер затылок.

— Она следователю правду рассказала, что хочет уехать из Васюкина, поступить в музыкальное училище. Соседка, которая видела, как Аня выходила из дома Леонида, время указала: якобы в полдень она шла. Но Ани в этот час в городке не было. Она с мая месяца знала, что мать ее в Москву не отпустит. Анюте седьмого исполнилось восемнадцать, она полагала, что сразу получит отцовское наследство, но фига ей досталась.

— Почему? — удивилась Лиза.

Рокер поморщился.

— Регина хитрее обезьяны. Не знаю, кто ей этот ход подсказал, навряд ли сама такая умная. Но когда Нюша восьмого числа к матери подошла с вопросом: «Я теперь совершеннолетняя, скажи, где мне деньги получить? Хочу документы в училище подать», та глаза выпучила:

— Какие деньги?

— Те, что папа мне оставил, — напомнила дочь.

Мамаша секретер открыла, вытащила оттуда лист бумаги.

— Доченька, ты забыла? Вскоре после кончины мужа я страшно заболела от горя, потребовалось много средств на спасение моей жизни. Ты подписала вот этот документ, отказ от папиного наследства. Дом, сад, имущество — все перешло в мою безраздельную собственность. И деньги, что у черного банкира хранились, тоже. Он бланк с печатями увидел и запас мне передал.

— Ловко, — хмыкнул Димон.

— Анна не помнила, что подмахнула столь важный документ? — не поверила я. — Как это возможно? Ей же не два года в тот момент было.

— Анютке то ли двенадцать, то ли тринадцать стукнуло, — вздохнул Крис, — она мне так объяснила: «Мама действительно попала в больницу. Что с ней случилось, понятия не имею. Она мне позвонила, велела приехать ее навестить. Лежала не в Васюкине, а в районной клинике в отдельной палате. Я прикатила в город, в палате находился еще мужчина, не врач, он в обычном костюме был. Мать заявила: «Доченька, мне предстоит операция опасная, на нее требуется разрешение родственников».