Грань времени - Райса Уолкер

Я вздрагиваю, но тут же натягиваю фальшивую улыбку, копируя Еву, потому что за нами теперь наблюдает несколько пар глаз. Трей явно понял, что она делает, потому что я ощущаю, как он резко выдыхает за моей спиной.

Я решаю попробовать на ней один из трюков с болевыми точками, над которым мы работали с сэнсэем Барби. Я протягиваю руку, будто собираясь сжать руку Евы в своих ладонях, но размещаю свой большой палец в болевой точке на ее лучевом нерве, чуть выше запястья, где обычно нащупывают пульс. Я с силой надавливаю, проведя пальцем. Ева сжимает мою руку, и прием срабатывает – ее рука разжимается, и она издает удивленный вскрик, кренясь вперед.

Я почти уверена, что она упала бы так же, как и я, когда Барби демонстрировала мне этот прием несколько недель назад. Подобные трюки не смертельны (хотя мы отрабатывали и такие), но достаточно болезненны, даже если ожидаешь их и готовишься.

Тем не менее Ева не упала. Джентльмен, проснувшийся в Трее, ловит ее, помогая снова встать на высокие каблуки.

– Упс, – тихо произносит он. – Тебе следует быть осторожнее, Ева.

Она одаривает его улыбкой, которая нисколько не доходит до глаз, и потирает пострадавшую руку.

– Несомненно, – произносит она, а затем наклоняется к нему и шепчет: – Тебе тоже следует быть осторожнее. Тетя твоей Кейт говорила мне, что она не против завести интрижку на стороне. Спроси ее об этом как-нибудь.

Я делаю шаг вперед, стиснув зубы, но Трей обнимает меня за плечи и ведет к двери.

– Ловкий был трюк. Что ты с ней сделала? – спрашивает он.

– Секрет ниндзя. Я покажу тебе потом.

Патрик Конвелл не сводит с нас взгляда своих холодных голубых глаз, когда Трей открывает раздвижную стеклянную дверь и мы проскальзываем внутрь. Послеполуденное солнце уже опускается за горизонт, отбрасывая тень на гостиную, напоминающую пещеру, и заставляя ярко освещенные ниши с картинами выделяться еще более резко. Мой взгляд скользит по холстам, когда мы спешим к фойе, но картина в третьей нише заставляет меня резко остановиться.

Полотно размером около полутора метров на метр занимает бо́льшую часть ниши. Несколько встроенных прожекторов освещают картину – причудливую помесь Девы Марии и богини плодородия. Пруденс сидит на траве в позе полулотоса, запрокинув лицо к небу и прикрыв глаза. Свободное белое платье покрывает ее тело. Она беременна. Руки покоятся на голом животе, а длинные темные волосы ниспадают на плечи. Я подозреваю, что Сара отнесла бы эту работу к гиперреализму, потому что каждый лист, изгиб и завиток тщательно детализированы, цвета будто бьют из холста фонтаном, что можно сравнить с фотографией на стероидах.

Неудивительно, что миссис Мейер сочла мое лицо знакомым. Если не обращать внимания на выпирающий живот (слишком сложная задача для меня на данный момент), то богиня плодородия в ее гостиной выглядит точь-в-точь как я.

Мы сидим на скамейке, ожидая, когда парковщик выгонит машину Трея; входная дверь распахивается. Миссис Деннинг, директор Брайар Хилл, выглядывает, чтобы сказать что-то второму лакею, который держит дверь открытой, пока она пятится назад, толкая инвалидное кресло. Как только она разворачивает его, мы видим человека, сидящего в нем: очень старый, очень важный и очень сердитый человек в светло-сером костюме в тонкую полоску, с волосами и усами чуть темнее цвета пиджака. Очки в проволочной оправе сидят на носу, немного великоватом для его лица, а взгляд устремлен прямо на лужайку.

Миссис Деннинг замечает нас, сидящих на скамейке.

– Ты ведь Кейт, верно? Дочь Гарри Келлера?

– Здравствуйте, миссис Деннинг.

Она опускается на колени, стараясь быть на уровне глаз доктора Тилсона, но он по-прежнему сверлит взглядом лужайку перед собой.

– Харви, я оставлю тебя здесь с мисс Келлер и… – она явно пытается вспомнить имя Трея, но быстро сдается. – И с этим молодым человеком, с которым ты говорил ранее. Я найду Тони и попрошу его отвезти тебя домой. Он может вернуться за мной позже. Мне очень жаль, что тебя не предупредили о том, где все это будет проходить, но нельзя говорить такие вещи публично. Мы бы подготовили для тебя отдельную вечеринку в честь ухода на пенсию, если бы я имела хоть малейшее представление о твоих… предрассудках… в отношении киристов.

Тилсон резко поворачивает к ней голову, пригвоздив ее стальным взглядом.

– Предубеждение – это иррациональное мнение, основанное на ошибочной или неполной информации, Кэрол Энн. Мои взгляды абсолютно рациональны, основаны на обширном десятилетнем изучении этих шарлатанов. – Он снова переводит взгляд на лужайку, оставляя ее.

Покачав головой, миссис Деннинг смотрит на меня и полушепотом произносит:

– Ты ведь не против, Кейт? Я задержусь всего на несколько минут.

– О нет. Все в порядке. Мы все равно ждем машину.

Миссис Деннинг подталкивает кресло-каталку и оставляет Тилсона возле меня, бросив на старика очередной негодующий взгляд, прежде чем убежать, постукивая своими низкими каблуками по камню.

Как только дверь за ней закрывается, Тилсон бросает быстрый взгляд на Трея, затем на меня, задерживаясь на моем лице. Его глаза сужаются, а затем устремляются вниз, к моим рукам, которые почти полностью скрыты за складками юбки.

– Вы одна из них, юная леди?

Я начинаю отвечать, но вмешивается Трей.

– Доктор Тилсон, это Кейт Пирс-Келлер. Ее отец преподает в Брайар Хилл. Гарри Келлер.

– Не знаю такого. И она не ответила на мой вопрос.

Я поднимаю руки вверх и поворачиваю их так, чтобы он мог видеть тыльные стороны.

– Нет, сэр. Я не из киристов. И не восхищаюсь ими, – добавляю я, понизив голос.

– Кто-нибудь когда-нибудь говорил тебе, что ты похожа на их полубогиню?

Полубогиню?

Я одариваю его страдальческой улыбкой.

– Да, сэр. И это уже не раз осложняло мне жизнь.

Его взгляд слегка оттаивает.

– Но ты тем не менее красивая девушка и, что еще важнее, умная, если не желаешь иметь ничего общего с этими мошенниками. Я просто хочу, чтобы у тебя и мистера Коулмана была возможность окончить Брайар Хилл прежде, чем он продаст свою душу дьяволу. – Он кивает в сторону Трея. – Его отец и дед могут подтвердить, что когда-то это была прекрасная школа.

– В прошлом году она все еще была прекрасной, – говорю я.

– Значит, теперь там преподает твой отец. Он поддержал это слияние?

– Не думаю, что у него было право голоса. Он начал работать только в январе прошлого года, спустя несколько месяцев после того, как мы переехали сюда из Айовы, – я оглядываюсь по сторонам и продолжаю чуть тише, – но он не знал, что Кэррингтон Дэй принадлежит киристам, иначе сказал бы мне. Мы… ну, можно сказать, что мы согласны с вашим мнением о них.