Анжелика. Тени и свет Парижа - Анн Голон

— Отлично, моя красавица, отлично, — повторял весьма довольный капитан. — Ну-ка, подвинься немного, чтобы освободить мне крошечное местечко рядом с тобой.

Это «крошечное местечко» едва не вызвало у Анжелики новой вспышки безудержного нервного смеха. Но в то же самое время она была в ужасе от одной только мысли о том, что ее ожидало. Молодая женщина отодвинулась на другой конец кровати и съежилась там, немая, парализованная, глядя, как капитан с решительностью бравого вояки занимает остальную постель.

Под его колоссальным весом матрас тотчас прогнулся. Капитан задул свечу и задернул шторы алькова. В этой влажной темноте запах вина, табака и сапог стал невыносимым. Мужчина часто дышал и бормотал неясные ругательства. Наконец он пошарил рукой по матрасу, и его здоровенная лапа обрушилась на Анжелику. Она напряглась.

— Эй! Эй! — воскликнул Людоед. — Ты прямо как деревянная кукла. Сейчас не время так себя вести, моя сладенькая. Ну же, я не буду с тобой грубым. Я просто все тебе любезно растолкую, потому что ты — это ты. Стоило мне увидеть, как ты на меня смотришь, будто я не больше маленькой горошины, я сразу понял, что тебе не слишком нравится мысль разделить со мной постель. А вообще-то я красивый мужчина и обычно нравлюсь дамам. Но даже и не стоит пытаться понять, что там на уме у девиц… Я одно знаю точно — ты-то мне нравишься. Такая сладенькая! Совсем не похожа на других баб. Ты в десять раз краше. Я думаю о тебе со вчерашнего дня…

Его толстые пальцы страстно мяли и пощипывали тело Анжелики.

— Можно подумать, ты не привыкла к постельным утехам. Однако ты такая красивая, что у тебя наверняка было много мужиков! И наконец, только между нами, я собираюсь быть с тобой откровенным. В тот момент, когда я увидел в караулке тебя, такую важную и неприступную, я сказал себе: она вполне способна навести на меня порчу, с такими-то глазами, и, возможно, в постели с тобой я буду не на высоте. Такая история порой случается даже с самыми лучшими мужиками. И тогда я решил, чтобы не осрамиться и угодить тебе, выпить добрую кружку вина с корицей. Но, увы, несчастья одолели меня! Именно с этой секунды на мою многострадальную голову посыпались все эти происшествия с ворами и покойниками. Можно подумать, они все нарочно дали себя зарезать, лишь бы мне досадить. Целых три часа я бегал от канцелярии суда в морг, и все время это чертово вино с корицей горячило мне кровь. Так что теперь я уж окончательно сгораю от страсти, и не скрываю этого от тебя. Но для нас обоих будет лучше, если ты проявишь хоть немного желания, не правда ли, душечка?

Эта речь неожиданно успокоила Анжелику. В отличие от многих других женщин, она всегда была восприимчива к доводам разума, даже когда дело касалось физиологии. И капитан, который отнюдь не был глупцом, сразу же это почувствовал. Трудно не приобрести опыт, если за твоей спиной не одна осада вражеского города и масса изнасилованных женщин и девиц из разных стран, всевозможных национальностей и возрастов!

В конечном итоге Людоед оказался вознагражден за свое терпение, обнаружив рядом с собой прекрасное гибкое тело, пускай молчаливое и не горящее желанием, но покорное. Постанывая от удовольствия, он овладел им.

Анжелика даже не успела испытать отвращения или выказать протест. Потрясенная жарким натиском капитана, напоминающим напор урагана, она почти сразу же вновь оказалась на свободе.

— Ну вот и все, — вздохнул капитан.

Ладонью своей могучей руки он перекатил молодую женщину на другой край кровати словно полено.

— Давай, поспи в свое удовольствие, моя славная девочка. На заре мы повторим наше маленькое развлечение и тогда будем квиты.

И через пару секунд капитан шумно захрапел.

Анжелика полагала, что долго не сможет уснуть, но «любовные подвиги», наложившиеся на усталость последних часов, а также мягкая и теплая постель способствовали тому, что она тотчас погрузилась в глубокий сон.

Немногим позже Анжелика проснулась в абсолютной темноте и довольно долго не могла понять, где находится. Храп капитана стал чуть тише. Было так жарко, что Анжелика сняла рубашку, грубая ткань которой царапала ее нежную кожу.

Она больше не боялась, но в ней зарождалось странное беспокойство. Анжелика чувствовала себя не в своей тарелке, но не из-за массивной туши спящего рядом Людоеда. Это было что-то иное… необъяснимое, пугающее…

Женщина вновь попыталась уснуть, вертясь с боку на бок. Наконец она напрягла слух.

И тогда Маркиза Ангелов различила неясные и непонятные звуки, которые и пробудили ее ото сна. Они напоминали голоса, но голоса далекие — непрерывная, монотонная, жалобная мелодия. Она становилась то тише, то громче. И вдруг Анжелика поняла: это заключенные.

Через толщу массивных стен в комнату долетали приглушенные жалобы, отчаянные крики узников, несчастных, замерзающих, сражающихся с помощью башмаков с тюремными крысами, сопротивляющихся гнилой воде и самой смерти. Преступники поносили имя Господа, а невиновные обращали к нему молитвы. Кто-то, изнуренный допросами и пытками, полузадушенный, истощенный голодом и холодом, мог только хрипеть. Вот откуда брались эти таинственные и зловещие звуки.

Анжелика задрожала. Крепость Шатле обрушилась на нее всей тяжестью прошедших веков и небывалых ужасов. Молодая женщина задавалась вопросом: вдохнет ли она когда-нибудь глоток свежего воздуха. Отпустит ли ее Людоед? Он спал. Он был таким сильным и могущественным. Он был хозяином этого ада.

Очень тихо Анжелика приблизилась к этой огромной туше, храпящей на своей половине кровати, и, удивляясь самой себе, прикоснулась к спящему великану, находя некоторую привлекательность в его толстой коже.

Капитан пошевелился и, повернувшись, чуть не раздавил свою случайную подругу.

— Ха-ха! Моя маленькая курочка проснулась, — произнес он сонным голосом.

И Людоед тут же притянул Анжелику к себе с такой силой, что она утонула в его объятиях, почувствовав, как у него под кожей перекатываются мощные мускулы.

Здоровяк громко зевнул. Затем он отдернул шторы и увидел за оконной решеткой бледный отблеск солнца.

— А ты ранняя пташка, моя красавица.

— Что это за звуки тут раздаются?

— Это заключенные. И стоит заметить, что они не развлекаются так, как мы.

— Они страдают…

— А их сажают в крепость не для того, чтобы веселиться. Тебе здорово повезло, знаешь ли, что удалось выйти отсюда. Поверь мне, уж лучше находиться в моей постели, чем по другую сторону стены, на соломе. Скажешь, я не прав?

Анжелика так серьезно кивнула головой, что привела капитана в восхищение.

Гигант взял со столика, стоящего около кровати, пинту красного вина и надолго приложился к сосуду. Кадык на его мощной шее поднимался и опускался в такт глоткам.

Потом он протянул кувшин Анжелике.

— Это тебе.

Молодая женщина согласилась, потому что понимала: в зловещих стенах Шатле только вино может спасти от отчаяния; и пусть этот напиток и чувственное удовольствие подарят ей состояние низменного блаженства, которое заставит ее забыться.