Дочь палача и дьявол из Бамберга - Оливер Петч

Барбара резко замолчала и уставилась на отца. Она вся тряслась, но пощечина, по крайней мере, немного ее успокоила.

– А теперь хорошенько меня послушай, Барбара, – начал палач медленно и твердым голосом. – Ты не того колотишь. Георг не виноват в том, что твой Матео сидит в тюрьме. Ему и Бартоломею ничего не остается, кроме как пытать его. Твой дядя пока что палач в этом городе. Ты знаешь, что это означает.

Он выпустил дочь и прошел к мечу, висевшему в красном углу. Барбара неподвижно стояла посреди комнаты, поджав губы в тонкую линию.

– Такая у нас работа, – продолжал палач, показывая на меч. – Не мы ее выбирали, Господь уготовил нам это место. – Он старался говорить успокаивающе. – Но я могу поговорить с Бартоломеем. Если этот Матео будет сговорчив, найдется средство безболезненно отправить его в рай.

– Это все, что ты можешь предложить? – глухо проговорила Барбара. – Убить Матео как… как больную дворнягу, хоть вы и сами не верите, что он оборотень?

– Ты слышала, что сказал отец, – ответил Георг. – Мы только орудия, и…

– Тогда вот что я скажу вам, орудия, – перебила его Барбара, медленно продвигаясь спиной к двери. Голос у нее был холодный и решительный не по годам. – Я ухожу. И вернусь, только когда вы вызволите Матео из тюрьмы. – Она взглянула на отца: – Я знаю, ты можешь. Ты уже помогал другим. Если его не освободят, сэру Малькольму понадобится новый актер для женских ролей. И это буду я, потому что, клянусь, у меня талант!

Барбара захлопнула за собой дверь, и никто не двинулся с места.

– Похоже, у нас серьезные неприятности, – нарушил молчание Симон. Затем со вздохом добавил: – Потому что одно я знаю точно: Барбара говорила всерьез. Все-таки она, как и все вы, дьявольски упрямая Куизль.

* * *

В крипте бамбергского собора викарий Себастьян Харзее стоял на коленях перед простым алтарем и пытался всецело посвятить себя Господу. Это было не так просто, потому что под громадными, выкрашенными в белый церковными сводами даже в разгар недели суета была, как в голубятне. В боковых нефах и отдельных часовнях проходили богослужения, благочестивые грешники наведывались к своим исповедникам, и нищие дремали на церковных скамьях, пока их не прогонял ризничий.

Себастьян Харзее закрыл глаза и постарался отрешиться от шума наверху. В последние дни от громких звуков у него сильно болела голова. Как же он ненавидел эту суматоху! Иисус разве не вышвырнул из храма всех ростовщиков и крикливых торгашей? Будь его, Себастьяна, воля, он превратил бы этот собор в оплот тишины. Если хочешь услышать Господа, лучше помолчать и прислушаться.

Однако молчать и слушать жители Бамберга давно разучились.

Викарий вздохнул и перекрестился, после чего лег животом на холодный каменный пол и раскинул руки. Поза смирения, которую он полюбил еще юнцом. Большинству людей не хватало смирения. Особенно этим набирающим силу патрициям, что всякий раз отворачивались от Господа и думали лишь о презренном металле. Простые люди были по большей части верующими и преданными, но и они все чаще роптали против католической церкви и божественного уклада. Совсем недавно до Харзее дошли слухи, что городской палач собрался отпраздновать свадьбу в Банкетном доме. Совсем как порядочный человек! Вероятно, Совет позволил ему это, потому что его тесть служил младшим секретарем. Именно эти неуловимые перемены были столь ненавистны викарию. Ведь Господь каждому уготовил свое место в этой жизни. Кайзерам, епископам, ремесленникам, крестьянам – и палачам. Пошатнуть эти устои было богохульством! Что ж, если события и дальше будут развиваться так же хорошо, Харзее не допустит этого свадебного празднества.

А события развивались хорошо, просто замечательно.

Себастьяну вспомнились времена сорокалетней давности. Тогда в Бамберге на короткое время воцарилась истинная вера: в борьбе против колдовства церковь вновь обрела былую силу. В тот год в городе сожгли почти тысячу человек. Харзее и сам не верил, что все они ведьмы и колдуны, но жесткие действия вновь вернули Бамберг в лоно церкви, а ради этого можно пойти на любые жертвы. Викарий улыбнулся и прижался щекой к холодному камню.

Господь узнает своих…

Сам он во времена преследований был юным студентом теологии. Однако его отцу, почтенному советнику и ярому католику Георгу Харзее, с несколькими соратниками удалось извести врагов церкви и на краткое время превратить Бамберг во второй Иерусалим. Власть патрициев казалась сломленной, князь-епископ вновь одержал верх! Они созвали специальный Совет, создали тюрьму и устроили в городе подлинное чистилище. Суд, который отличал правду от лжи, очищал душу и предавал огню бесполезную плоть.

А потом началась война – и вместе с нею шведские еретики положили конец многообещающему эксперименту. Епископ бежал в Австрию, и патриции снова одержали верх. Нынешний епископ, Филипп фон Ринек, слаб. Замки, садоводство и диковинные звери интересовали его больше, чем сохранение веры.

Но вот Господь дал ему, викарию Себастьяну Харзее, одному из вернейших своих служителей, новое орудие. С его помощью он сможет вернуть заблудшую паству на путь истинный.

Оборотня.

Харзее приподнялся, потому что с правой стороны у него снова зачесалась шея. Кто-то укусил его пару дней назад – наверное, во сне. Ранка была маленькая, но постоянно сочилась и чесалась просто невыносимо. Вообще-то он давно хотел обратиться по этому поводу к мастеру Самуилу, но счел это неуместным после сегодняшнего Совета, когда лейб-медик стал возражать ему. Может, этот зуд как-нибудь прекратится сам по себе… Викарий закрыл глаза и сосредоточился на насущном.

Когда только начали пропадать люди, Харзее не придал этому значения. Рядовой случай для городской стражи. Но потом вдруг заговорили про мохнатого монстра, начались пересуды, поползли слухи, и снежный ком пришел в движение. Викарию оставалось лишь придать ему нужное направление.

Лишь исчезновение Тадеуша Васольда, хорошего друга его семьи, немного обеспокоило Себастьяна. Вместе с отцом Харзее он боролся в то время с врагами церкви. Старый советник был одним из них. Даже толстому Георгу Шварцконцу было до него далеко. Последний тоже был когда-то соратником отца, но в последние годы все чаще стал предаваться мирскому. Харзее воспринимал его смерть как заслуженное наказание. А вот ужасное похищение Васольда и его вероятная гибель, наоборот, внушали страх. Зло подбиралось все ближе. Себастьян уже сам чувствовал зловонное дыхание оборотня…

Харзее сильнее прижался к каменному полу, словно хотел слиться с собором воедино. У него закружилась голова, как это часто бывало в последние дни, и по телу, казалось, расползался жар. Нельзя сейчас болеть. Только не сейчас, когда цель так близка!

Себастьян с облегчением подумал о том, как быстро им удалось выследить монстра. Он сам отдал распоряжение обыскать ранним утром первую труппу, которая уже обратила на себя внимание своими демоническими выходками в Банкетном доме. И они не прогадали! В одном из сундуков обнаружили несколько сшитых волчьих шкур, с помощью которых оборотень превращался по ночам в чудовище. Какие еще требовались доказательства? Даже предводитель этих бродяг и шарлатанов пришел в ужас. Но Харзее был уверен: эта шкура будет не единственной, уж он об этом позаботится. Сорок лет назад тоже началось с одной ведьмы, а под конец их были сотни.