Шпион и предатель. Самая громкая шпионская история времен холодной войны - Бен Макинтайр

Позднее Армстронг станет главным свидетелем на «процессе „Ловца шпионов“» — неудавшейся попытке британского правительства помешать публикации разоблачительной книги воспоминаний Питера Райта. Тогда Армстронг придумал и запустил в оборот выражение: «правда в щадящих дозах». Сам он, похоже, решил распространять правду о деле Майкла Фута в чрезвычайно щадящих дозах. А именно: он ничего не стал рассказывать ни Маргарет Тэтчер, ни другим ее главным советникам; он ничего не стал рассказывать никому на государственной гражданской службе, ни в Консервативной, ни в Лейбористской партии. Он ничего не стал рассказывать ни американцам, ни кому-либо из других союзников Британии. Он вообще никому даже слова об этом не сказал.

После того, как в распоряжении Армстронга оказалась неразорвавшаяся информационная бомба, он положил ее себе в карман и просто оставил там — в надежде, что Фут проиграет на выборах и проблема рассосется сама собой. Вероника Прайс говорила об этом прямо: «Мы это похоронили». И все равно внутри МИ-6 то и дело разгорались споры о том, чем возможная победа Майкла Фута на выборах чревата для конституции: все сходились во мнении, что если политик, в прошлом имевший контакты с КГБ, сделается премьер-министром, тогда обо всем непременно нужно рассказать королеве.

И было в массиве данных, переданных британской разведке Гордиевским, еще кое-что, даже более опасное, чем дело Бута, — один секрет КГБ, способный не только изменить мир, но и взорвать его.

В 1982 году холодная война снова разогревалась и грозила достигнуть такой температуры, при которой ядерная война казалась уже вполне реальной возможностью. Гордиевский сообщил, что в Кремле считают — пусть ошибочно, зато вполне серьезно, — что Запад собирается нажать на ядерную кнопку.

В мае 1981 года Юрий Андропов, председатель КГБ, собрал старших сотрудников своего ведомства на тайное совещание и сделал ошеломительное заявление: Америка собирается первой нанести ядерный удар и стереть Советский Союз с лица земли.

Больше двадцати лет ядерная война между Востоком и Западом сдерживалась угрозой взаимно гарантированного уничтожения: независимо от того, кто начнет первым, в любом подобном конфликте разрушению подверглись бы обе стороны. Но к концу 1970-х Запад начал заметно обгонять СССР в ядерной гонке, и разрядка напряженности стала понемногу сменяться уже новой психологической конфронтацией. Поэтому Кремль боялся, что Советский Союз может проиграть и погибнуть от упреждающего ядерного удара. В начале 1981 года КГБ при помощи недавно разработанной компьютерной программы произвел анализ геополитической ситуации и пришел к выводу, что «соотношение мировых сил» сдвигается и перевес уже на стороне Запада. Афганская война оказалась очень дорогостоящим предприятием, Куба продолжала выкачивать деньги из советской казны, а в США между тем неуклонно происходило наращивание военной мощи. Похоже, Советский Союз проигрывал холодную войну, и Кремль, подобно боксеру, истощенному многолетними тренировочными боями, боялся, что затянувшееся состязание вот-вот закончится одним подлым ударом исподтишка.

Возможно, уверенность руководителя КГБ в том, что СССР может стать жертвой внезапного ядерного удара, была не столько вызвана рациональным анализом геополитического положения, сколько порождена личным опытом Андропова. В 1956 году, находясь в качестве советского посла в Венгрии, он собственными глазами увидел, как быстро может рухнуть режим, еще недавно казавшийся незыблемым. Сам Андропов и сыграл тогда важную роль в подавлении Венгерского восстания. А спустя двенадцать лет он призвал принять «экстренные меры», чтобы удушить уже Пражскую весну. «Палач Будапешта» был убежденным сторонником армейских операций и репрессий со стороны КГБ. Глава тайной полиции Румынии называл его «человеком, который забрал власть над СССР у компартии и отдал ее КГБ»[38]. А угроза надвигающегося ядерного нападения, по-видимому, стала казаться более правдоподобной из-за самоуверенной и агрессивной позиции недавно избранного президента Рейгана и его администрации.

И вот, как всякий истинный параноик, Андропов вознамерился раздобыть доказательства, которые подтвердили бы его опасения.

Операция «РЯН»[39] (за этой аббревиатурой скрывалось словосочетание «ракетно-ядерное нападение») стала самой масштабной операцией советской разведки, когда-либо затевавшейся в мирное время. Андропов, сидя рядом с генсеком Леонидом Брежневым, объявил изумленным кагэбэшникам о том, что США и НАТО «активно готовятся к ядерной войне». Перед КГБ ставилась задача: обнаружить признаки того, что это нападение приближается, и заранее предупредить об этом, чтобы противник не смог застать Советский Союз врасплох. Подразумевалось, что, если доказательство готовящегося нападения будет найдено, СССР сам может нанести упреждающий удар. Опыт, обретенный Андроповым при подавлении свободы в странах соцлагеря, убедил его в том, что лучший метод обороны — нападение. Страх первого удара грозил спровоцировать первый удар.

Операция «РЯН» родилась в воспаленном воображении Андропова. Она постепенно разрасталась, давая метастазы в виде маниакальных шпионских планов внутри КГБ и ГРУ, поглощая тысячи человеко-часов и накаляя напряжение между сверхдержавами до ужасающих отметок. У «РЯН» был даже свой повелительный девиз: «Не прозевать!» В ноябре 1981 года первые ориентировки «РЯН» были разосланы в заграничные резидентуры КГБ — в США, Западной Европе, Японии и странах третьего мира. В начале 1982 года все резидентуры получили инструкцию: сделать «РЯН» первостепенной задачей. К тому времени, когда Гордиевский приехал в Лондон, операция успела приобрести такое ускорение, что неслась вперед как будто сама собой. Однако в ее основе лежало недоразумение: Америка вовсе не готовилась напасть первой. КГБ повсюду выискивал улики, которые свидетельствовали бы о планируемом нападении, но в официальной истории МИ-5 недвусмысленно говорится: «Никаких таких планов не существовало»[40].

Запустив операцию «РЯН», Андропов нарушил первое правило разведки: никогда не запрашивать подтверждения какой-либо гипотезы, в которую уже веришь сам. Так, Гитлер был убежден, что десант союзников непременно высадится в Кале, — и потому его шпионы (не без помощи двойных агентов, работавших на союзников) уверяли его ровно в этом же, благодаря чему союзники в итоге благополучно высадились в Нормандии. Тони Блэр и Джордж Буш-младший не сомневались в том, что Саддам Хусейн располагает оружием массового поражения, и потому британская и американская разведки послушно докладывали им, что все обстоит именно так. Юрий Андропов, человек педантичный и властный, свято верил в то, что его клевреты непременно найдут доказательства близящегося ядерного нападения. И его люди, конечно, не подвели.