Дело диких апостолов - Михаил Карчик

Сергей Иванович услышал шаги незваных гостей, но даже не успел обернуться. Стас с разбега пнул его в плечо, сбросив на землю. Директор попробовал подняться, но, получив ногой по руке, опять уткнулся лицом в почву, облитую пивом. Над ним стоял посланник Партнера, настроенный очень агрессивно.

— Так вот как мы себя ведем, Сергей Иванович? — начал он. — Значит, стоило Коле только на недельку отсюда отвалить, как мы начали заниматься самодеятельностью? ЛЕЖАТЬ, КОМУ ГОВОРЮ! Встанешь, когда разрешу! Значит, только оставили без контроля и тут все началось. Какие-то непонятные гости. Какой-то непонятный груз. Еще, как я уже узнал, скоро к нам придет непонятный кораблик. НУ, ЛЕЖАТЬ! Чего мы на это скажем, Сергей Иванович?

— Ничего не понимаю, — медленно произнес директор. — Вы перепутали.

— Значит, бригада грузчиков собралась просто так, по своей инициативе. Чудные у вас работяги, Сергей Иванович, не сидится им дома, даже в субботу. Что за народ пошел: все почти трезвые, сидят неподалеку от причала, чего-то ждут…

— Я ничего не по…, - начал было опять директор, но его слова прервал пинок. Потом Сергея Ивановича перевернули ногой на спину и он увидел над своим лицом поднятую ногу Стаса.

Потом нога исчезла и гость заговорил совершенно спокойно.

— А может быть вы и правы, Сергей Иванович. Давайте так, сделаем вид, будто вы правы. Сейчас мы вас поднимем на ноги, отряхнем пиджак, возьмем под руки и проводим в контору. И подождем до вечера. Но вдруг сюда приедут какие-то непонятные лохи с большим грузом. Или в порт войдет корабль. Или случится и первое, и второе. В этом случае, я тебя просто ЗАКОПАЮ! ВЕРИШЬ СУКА?!

Сергей Иванович получил три пинка подряд. Он откатился в сторону и все же попытался подняться, когда ему прямо в лицо уперлось дуло пистолета.

— Считаю до трех! Или ты скажешь правду, или все будет, как я сказал. Но поверь — если ты соврал, то до полуночи не доживешь. Раз, два…

— Ребята, не трогайте меня. Я просто вашего шефа предупредить не успел, — торопливо залепетал директор. — Прямо сейчас хотел ему позвонить, спросить разрешения. Он получил бы почти все комиссионные, я же с ним нормально дела веду.

— Так-то лучше, — удовлетворенно сказал Стас. — Одного не пойму, что за народ такой? Не будь нас, небось, жил бы сейчас в интернате для престарелых козлов, питался бы макаронами на воде. А здесь ему деньги капают каждый месяц, икру жрет ложками, коньяк пьет, мог бы хоть из Эстонии шлюшек выписывать, было бы, чем их оприходывать. Жаль, уже нечем. Просто кот какой-то, ему хозяйка и китикэт, и вискас, и карасей в сметане жарит. Нет, обязательно надо со стола воровать. Ничего не своровал, так себя уже после этого не уважает.

Директор счел педагогический монолог законченным и попытался подняться. Новый пинок доказал ему, что он ошибся.

— Погоди. Последний вопрос. Какие были комиссионные?

— Пять тысяч… Да, да, не вру… Честное слово, не вру!

— Верю, — после паузы, которая показалась директору очень долгой, сказал Стас. — Сейчас мне их отдашь. Не рыпайся, не вертись. Я сам их отвезу Партнеру. Согласен? Вот теперь, вставай. Умойся, отряхнись. Когда вернешь деньги, будет тебе небольшая работа. Мы тут шашлычок привезли, уже замаринованный. Ты сам разожжешь мангал, сделаешь угли, короче, приготовишь все, как надо. И никого для этой работы не позовешь. Таких козлов как ты, можно только физическим трудом перевоспитывать, правильно товарищ Макаренко говорил. И еще физическими упражнениями.

* * *

По такой железной дороге Том не ездил ни разу в жизни. Это было полноценное полотно, за которым никто давным-давно не ухаживал. Машинист, наверное, ошибся: этими путями пользовались не два раза в месяц, а два раза в год. Местами рельс не было видно из-за бурьяна. Машинист успокаивал: от населенных пунктов далеко, поэтому пути разбирать некому. Однако он не без опаски поглядывал на гранатомет, опасаясь какого-нибудь происшествия и непроизвольного взрыва.

Уже была вторая половина дня. По расчетам Тома, они выехали из Волосовского района и приближались к Кенгиссепскому. На душе было слегка тоскливо. По большому счету, он на одну ночь заглянул в родной город и почти ничего не сделал. Кроме исполнения школьной мечты. Если, конечно, признать, что в школе он мечтал не признаться Лене в любви, а банально с ней переспать. Может, даже, не понимал о чем мечтал. Просто, оказаться близко к ней. Вот и сблизился, сам того не ожидая. Даже непонятно, хочется еще или нет.

Что же касается маленьких проблем, то он наконец-то вспомнил вчерашнее ночное происшествие, точнее его завершающий эпизод. Когда он ленивым жестом освободил свою плоть от уже ненужной резинки и куда-то ее зашвырнул, в надежде поднять утром. Так и не поднял.

Почему-то именно сейчас, трясясь в кабине старого малосильного тепловоза, Том думал только о не найденном презервативе. Вот так и попрощался со школьной мечтой. Ни одного последнего слова, разве маленький повод вспомнить о ночном визите, когда утром наткнется на него, убирая квартиру.

Впрочем наткнется ли?.. Не то, чтобы в голову лезли разные суеверия, просто казалось: если ты с самого начала пытаешься предсказать, как будет, случится самый худший вариант. Маленькая штучка так и останется не найденной. Так и заваляется в уголке, обойденная шваброй. А потом ее обнаружит муж. Такие истории выглядят очень смешными только в кино. А в реальной жизни всем будет плохо, ему же в первую очередь, потому что он виноват во всем. Том, многолетний тайный Ленкин воздыхатель, оставивший в ее квартире использованный кондом.

— Эй, Тим, ты у нас, как главный фанат. Я забыл, как звучит главный принцип футбольного судейства.

Тим, еще минуту назад вглядывавшийся в окно, будто на насыпи и вправду могли стоять девушки, недоуменно оглянулся.

— Никогда не суди в пользу провинившегося, так что-ли?

— Верно. Я еще всегда думал так: никогда не суди во вред потерпевшему.

— И еще о чем ты думал, великий футбольный реформатор? — спросил Тим, но Том его не слышал.

Минуты три он просидел неподвижно, потом обратился к машинисту:

— Ну как, далеко еще?

— Крепитесь ребята. Сейчас, после переезда, будет отрезок в восемь километров, насчет которого я сам не уверен. Если местный народ до конца путь не развинтил, тогда проедем. Иначе, под откос.

— Ладно, под откос, так под откос. Лучше скажи, на этом переезде есть телефон или нет?

* * *

Лена сама не понимала, почему совершила настолько иррациональный поступок. Едва только дверь за Кристиной наконец-то закрылась, она схватила блюдце с куском торта, да-да, с тем самым куском, после чего свалила блюдце в коробку, закрыла ее крышкой и выкинула в мусорное ведро. Не удовлетворившись этим, она схватила ведро вышла на лестничную площадку и вытряхнула содержимое в мусоропровод. Лишь после этого она вернулась на кухню и начала домывать посуду, оставшуюся после визита подружки.