Загадка шотландского браслета - Анна Штерн

– Ах, да. Эта дурацкая виза! Постоянно про нее забываю, – вздохнул Брюс, – но ты же знаешь, что если станешь моей женой, то эта проблема отпадет сама собой.

– Не стоит опережать события, – вздохнув, ответила Вика.

– Ладно, попридержу коней.

Какое-то время молодые люди шли молча, каждый думал о своем, и мысли эти были отнюдь не самыми радостными. Брюсу ужасно не хотелось терять любовь, которую он так долго искал и наконец обрел. Он знал, что рано или поздно девушке придется покинуть его, но пока что старался об этом не думать, утешая себя тем, что пока она рядом, а если и уедет, то ненадолго и вскоре вернется. Его несколько поразила ее реакция на его предложение руки и сердца. Наслышанный о желании девушек из Восточной Европы как можно быстрее выйти замуж за иностранца и уехать заграницу, он полагал, что Вика обрадуется и сразу даст согласие на брак. Конечно, он не относил свою избранницу к классическому типу «русских невест», о которых ему талдычили все его знакомые, но в душе все же склонялся к тому, что дыма без огня не бывает и, следуя стереотипам, девушка все же должна была согласиться. «Наверное, я поспешил с этим, – думал про себя мужчина, – Виктория – совсем особенная и подход к ней нужен особенный, а я, дурак, напугал ее своим напором. А, возможно, она все еще не забыла того русского парня, и вся причина в этом?» Брюс ощутил острый укол ревности в самое сердце, от чего даже несколько скривился, словно представил Викторию в объятиях другого мужчины. По какой-то причине он увлекся этими мыслями и продолжал угрюмо молчать, что не скрылось от Виктории, решившей, что британец обижается на нее из-за ее желания повременить с замужеством.

– Завтра мы выезжаем рано утром, так что я лягу пораньше, – сказал Брюс, когда они уже вернулись к дому.

– Хорошо, – только и ответила Вика, удивившись его несколько отстранённому и холодному тону.

– Я, пожалуй, поговорю с отцом и спрошу, нужна ли ему помощь в доме. Он, кажется, говорил, что на кухне иногда мигает свет. Я обещал посмотреть проводку.

– Конечно, иди. Я найду, чем себя занять.

– Точно? Скучать не станешь? – смягчившись, спросил Брюс и прижал девушку к себе.

– Не беспокойся. Я пока что соберу вещи.

Оставив девушку одну в холле, Брюс быстрым шагом прошел в гостиную, словно желая поскорее остаться наедине с собой. Ничего не понявшая Виктория начала медленно подниматься наверх, все еще недоумевая от странного поведения мужчины.

Зайдя в спальню, девушка с грустью оглядела ее скудную, но весьма уютную обстановку. Виктории совсем не хотелось покидать это место, хотя ее безусловно тянуло домой, правда, не к Брюсу в Стратфорд, а к себе – в Питер.

Подойдя к шкафу и вывалив оттуда часть его содержимого на постель, она начала медленно складывать вещи в дорожную сумку. Когда почти все кроме того, что она планировала надеть завтра, оказалось уложенным, девушка вспомнила про плед, подаренный Эваном. Он лежал на подоконнике рядом с кожаным портфелем Брюса. Взяв оба подарка и присев на край кровати, девушка вздохнула. Она знала, что эти вещи навсегда останутся для нее символом домашнего очага, уюта и, конечно, Шотландии.

Набросив на плечи теплый плед, Виктория хотела уже встать, чтобы положить подаренный портфель в сумку, но тут ее взгляд упал на фотоальбом, все еще лежавший на туалетном столике. Взяв толстый и тяжелый альбом, и забравшись на кровать с ногами, девушка открыла его и погрузилась в чью-то чужую и такую далекую жизнь. Виктории всегда нравилось разглядывать старые фотографии. Ей казалось, что таким образом она как бы сама переносилась на годы назад и становилась невольным свидетелем некоторых моментов жизни людей, иногда совершенно ей незнакомых.

Большинство снимков были сделаны в середине двадцатого века, и по всей видимости на них были запечатлены семья тети Брюса и его дальние родственники. Только на двух фотографиях девушка смогла узнать молодого Эвана, обнимавшего симпатичную женщину с короткими вьющимися волосами, вероятно, маму Брюса.

Пролистав примерно половину альбома, девушка начала замечать, что то тут, то там стали попадаться более старые снимки, относившиеся к началу двадцатого века. С замиранием сердца Виктория переворачивала страницу за страницей, одновременно боясь и желая увидеть столь похожую на нее внешне женщину. Желтоватые и потертые фотокарточки не всегда четко передавали лица людей, но ЕЕ Виктория бы узнала из тысячи. Откуда появилось это чувство, девушка не знала, но ни капли не сомневалась в нем.

Последнюю четверть альбома составляли фотографии фермы и дома семьи Брюса. Судя по снимкам, мало что изменилось в окрестностях: все те же постройки из камня, суровые и массивные стены самого дома, холмистые поля и дикая природа.

Один снимок особенно заинтересовал Викторию: на нем был заснят фасад дома и двое мужчин на его пороге, навсегда застывшие в своих позах. Один из мужчин выглядел довольно зрелым, а его густые усы и очки на кончике носа придавали ему строгий и даже суровый вид. Второму мужчине можно было дать лет тридцать пять. Он смотрелся весьма элегантно и даже по-щегольски. Его тонкие усики, уложенные по моде кончиками наверх, напомнили девушке виденные ею фильмы о лондонских джентльменах или военных начала двадцатого века.

«Стоп! – пронеслось в голове у Вики, – военные! А вдруг это тот самый человек, кто изнасиловал, а потом пытался убить ЕЕ?». Виктория поспешила вытащить снимок из альбома и перевернула его в надежде увидеть подпись, год или еще что-либо на обратной стороне фотографии. Однако, к разочарованию девушки, там ничего не обнаружилось кроме пары темных пятнен.

Поместив фото обратно в альбом, девушка закрыла его и положила обратно на столик, решив закончить на сегодня со знакомством с прошлом. И тем не менее мысли о страшных событиях, произошедших в этом доме, не покидали головы Виктории, и девушка потянулась, чтобы взять браслет со столика.

Изделие показалось ей необычайно холодным и тяжелым, но списав это на то, что она просто отвыкла от него, девушка все же надела украшение на руку. Задумавшись о бывшей владелице браслета, Виктория закрыла глаза.

Теплый плед приятно согревал девушку, а тишина в доме и за окном успокаивали и расслабляли. Перевернувшись на бок, Вика уютно свернулась калачиком и незаметно для себя самой задремала. Девушка точно не помнила, что ей снилось, но сон был явно неспокойным, ведь проснувшись уже в сумерках, она обнаружила плед на полу, а всю свою одежду измятой, словно она не переставала ворочаться.

– Пора вставать, – по-русски сказала девушка и уже приготовилась поставить ноги на пол, как вдруг в холе раздались шаги, эхом отдававшие во всем доме. Шаги показались Виктории невероятно громкими, точно кто-то вбивал гвозди тяжелым молотком, только все же то были шаги, причем человека весьма крупного и тяжелого.

«Неужели Брюс?» – пронеслось в голове у Виктории, но внутри все замерло от страха. Ей хотелось позвать кого-то на помощь, но голос неожиданно пропал, а все тело словно парализовало. Не в силах пошевелиться, девушка продолжала полулежать на кровати, вздрагивая от каждого приближавшегося шага.