Там, где хочешь - Ирина Кудесова
Шрифт:
Интервал:
У Ноэля глаза округлились, когда он услышал, что очутился в Нуази из-за какого-то японца.
— Вот смотри, как в жизни одно за другое цепляется. В «Акацию» я заглянула дорогу спросить и осталась работать. Все оттого, что пошла к дантисту: куснула старую плитку шоколада, и пломба — прочь. Шоколадом угостил человек, который познакомился со мной из-за того, что я была в юбке. Юбок я не ношу, но тогда ехала на выставку манги издателям рисунки показать, ну и приоделась. Выставка планировалась на две недели раньше, но один участник попросил ее перенести, жена должна была родить. Не будь она на сносях — я в тот день не надела бы юбку, Бернар не подошел бы, я не куснула бы его шоколадку, не оказалась бы у зубного, не попала бы в «Акацию», и ты сейчас не мок бы под фонарем в Нуази-ле-Сек.
— А при чем тут вино в токийском баре?
— Я читала, в Японии в моде винные погребки. Для тех, кому надоело пиво, саке и шотландское виски. Барчик «Мару» в статье хвалили.
— И?
— И не исключено, что этот художник-мангака злоупотребил модным вином, притопал домой навеселе, склонил жену к любовным утехам, и она забеременела.
— Думаю, все было сложнее. Японец привел в отель гейшу, а жена его выследила…
— И бросилась на них с самурайским мечом!
— Нет, она поступила умнее. Бросилась только на него, на ходу срывая с себя кимоно. И они в порыве страсти стали кататься по татами.
— А гейша?
— «Семь самураев» смотрела, что ей еще оставалось.
— Знаешь, мангака в своих наклонностях не виноват. В детстве он увязался за старшим братом, когда тот шел в район Кабуки-тё, в один из токийских борделей.
— И я мокну под фонарем в Нуази, потому что на другом конце земли тридцать лет назад мальчишка насмотрелся лишнего!
— Подумать только, — Марина прикусила губу, — из-за чего мы повстречались.
От таких глупостей тоже возникает чувство близости. Оно всего лишь веселое, живое, но не теплое. Но оно есть.
— Если бы ты знал, как мне хотелось бы съездить в Японию…
Когда-то работник советского посольства в Токио, купив у отца две картины, подарил ему набор для каллиграфии и сборник манги. Набор отправился отцу под кровать, а сборник Марина обнаружила в мусорном ведре.
Листала японские комиксы, очарованная ни на что не похожим миром. Это была не просто манга, а то, что называют «юри».
Срисовывала — и как-то отец обнаружил рисунки. Изорвал листы, в которые столько было вложено, кричал: «Гадость, гадость!»
— Юри? Другим словом, хентай? Японское порно рисованное?
Объясняешь: хентай и юри — разные вещи. Юри — манга о любви между девушками, эротика. Красивая история в картинках, двое в окне, ночью, она и она. Одна облокотилась о край окна, в шелковом халатике, сползающем с плеча, другая — в футболке, стоит позади, глядя в небо: лицо наполовину в тени, наполовину освещено луной, тихо…
— Человека, с которым я живу, не интересует то, что я делаю…
Ноэль молчит. Его лицо в тени.
Последнее время крутится в голове песня Луиджи Тенко, которую поет Далида. Ты влюблена в этого Тенко, пустившего себе пулю в лоб в номере отеля, среди чужих вещей. «Чао, аморе, чао…» — из-за нее и покончил с собой.
Будто не Луиджи написал, а ты.
Мы только две тени,
Что так одиноки —
Беспечности время
Далёко-далёко.
Молчанье нарушить —
Нарушить привычку…
О, ненависть лучше,
Чем яд безразличья.
Но я жить хочу, жить хочу, жить,
Хочу быть любимой.
Ciao amore ciao…
Мне сбежать бы отсюда,
Из покоя и лени,
Променять бы на чудо
Мне кота на коленях
И, бросив все это,
Смеяться, тоскуя
В том мире, что где-то
Без нас существует.
Там крыш черепица,
Там искры во взглядах,
Там люди, там лица,
Мне этого надо!
И я жить хочу, жить хочу, жить,
Как те, что любимы.
Ciao amore ciao…
Оставляю я дальний
Церкви звон колокольный,
Книги в маленькой спальне…
Ухожу. Мне не больно.
Ciao amore ciao…
Его ладонь касается твоего плеча, скользит по руке.
— Тебе сейчас сколько ни дай тепла, будет мало…
Это не похоже на соблазнение. Между вами ничего нет, и есть всё. Есть жизнь. Между вами есть жизнь.
— В выходные он летит на Сицилию. У него семья оттуда.
Устроились с Ксеней на скамейке в парке Монсо напротив карусели.
— На Сицилии еще лето. — Ксеня бросила взгляд на часы: Женька отправилась в кино с подружкой-болгаркой (обе говорят на зачаточном французском и прекрасно друг друга понимают), три часа от них ни слуху ни духу. — Здорово на пару дней в тепло окунуться.
Марина смотрела, как вертится карусель. За пожарной машиной крутился танк, за ним — слон, за слоном — летающая тарелка, за тарелкой — карета. Моделька мира.
— Вот он мне и предложил.
Из тьмы кареты глядели два скучающих личика. На лошади подпрыгивала девчушка, дергала за вожжи и радостно пищала: «Юппи! Юппи!»
— Он знает о существовании Дениса?
— Ну да. Обещал взять мне отдельную комнату в отеле.
— Еще и оплачивает поездку?
Карусель крутилась все медленнее; остановилась.
— Марин… а ты не думала… может, он маньяк?
Родители набежали, похватали чад. Те двое, из кареты, тянули пальчики в сторону лошади, на которой победно восседала пищавшая девчушка. Но их, с перекошенными личиками, уже несли прочь.
— Маньяк?! — Марина фыркнула, повозила мыском туфли по дорожке. — Я бы там рисовала. Восходы-закаты, море, камни. Ксень, я же ничего не вижу.
— Вы ведь в Марокко были!
Выбрались на неделю. Но Ксеньке и такое — событие. Франсуа перешел в режим жесткой экономии (две нахлебницы). А Ксеня не жалуется. Это только Корто считает, что она норовит «Овоща ощипать».
— Марин, я боюсь за тебя.
Ровным голосом сказала, но — чувствуется: небезразлично. Бабской зависти в ней — ни на копейку. Отсутствие шансов самой смотаться к солнышку не вызывает жажды перекрыть подруге кислород. Когда Марина впервые услышала этот спокойный голос — сразу ощущение появилось: настоящая.
— Ксень, тут ничего такого…
Поделиться книгой в соц сетях:
Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!