Корона - Кира Касс

– Как грустно. Вы что, так боитесь микробов? – неуклюже пошутил Фокс.

Однако я решила пропустить его бестактное замечание мимо ушей.

– Нисколечко. Просто я не любительница таких вещей.

– Что ж, это дело поправимое.

– Какое дело?

– Если вы выйдете за меня замуж, то первый же мой приказ будет о создании вашего персонального зала для боулинга. – (Я рассмеялась.) – Нет, я серьезно. Кстати, потом туда можно будет перенести киностудию.

– И что, больше никаких «Вестей»? – обрадовалась я. – Ладно, это меня устраивает. Я обеими руками за!

– И вы сможете сами разрабатывать модели туфель!

– Ух ты! – Я уже мысленно рисовала себе, как превращу эти нелепые туфли в обувь, достойную королевских особ. Интересная идея. – Что мне в тебе нравится, Фокс, так это то, что ты всегда умеешь поднять настроение.

– Ваше величество, я закончил, – пятясь к выходу, заявил фотограф. – Большое спасибо.

– Вам спасибо, – улыбнулась я и, повернувшись к Фоксу, добавила: – Прости за снимки. Но Отбор подходит к концу, и публике явно захочется побольше узнать о четверке финалистов.

– О, ради бога, не волнуйтесь! – ответил Фокс. – Если уж на то пошло, мне крупно повезло добраться до финала и быть рядом с вами.

Я похлопала его по руке:

– Благодарю. Фокс, я отлично понимаю, что свидание было достаточно пресным, так как мои мысли заняты совсем другим.

– А разве я выгляжу расстроенным? Ничуточки. Ведь, став королевой, вы пригласили на первое свидание не кого-нибудь, а именно меня. Невероятно, да?

Если честно, мне даже в голову не могло прийти, что он воспримет все именно так. Я надеялась деликатно намекнуть ему, что он следующий кандидат на вылет. И теперь почувствовала себя загнанной в угол.

– Прости, что была не слишком любезной. А как твои дела? Как там твоя семья?

– Папа в порядке. Хвастается направо и налево. «А вы слышали, что Фокс вошел в четверку финалистов? Это мой сын». – Фокс сокрушенно покачал головой. – Похоже, в последнее время у него было слишком мало поводов для радости, поэтому, даже если бы мне и хотелось охладить его пыл, я не могу этого сделать. Спасибо, что это, по крайней мере, происходит не у меня на глазах.

– Я понимаю, о чем ты, – усмехнулась я. – Папа, который обожает фотографировать, стремится запечатлеть мою жизнь до мельчайших подробностей. Иногда меня меньше смущают журналисты, нежели родной отец.

– Но он же ваш папа. И это сугубо личное.

– Угу.

Мы замолчали, и дворец внезапно показался каким-то опустевшим. Я вдруг поняла, что мне не хватает тех мальчишек, что примерно два месяца назад вихрем ворвались в мою жизнь. Интересно, буду ли я вспоминать их, когда Отбор наконец закончится?

– Так или иначе, с учетом сложившихся обстоятельств папа поживает совсем неплохо. – Фокс явно решил заполнить затянувшуюся паузу. – Он реально мной гордится, правда продолжает задавать вопросы, на которые у меня пока нет ответов.

– Ты о чем?

Я заметила, что решимость, написанная на лице Фокса, внезапно сменилась растерянностью.

– Он постоянно допытывается, люблю ли я вас. И любите ли вы меня. Я, естественно, сказал ему, что не могу заявиться к вам в кабинет с требованием декларации о вечной любви. – Фокс ухмыльнулся, явно желая продемонстрировать, что понимает неуместность подобных претензий. – Нет, я никогда бы не осмелился попросить вас рассказать о своих чувствах. По-моему, так будет нечестно. Но я подумал, что вы должны знать, что я… я…

– Молчи. Только ничего не говори.

– А почему нет? Я уже давно это чувствую и хотел бы вам признаться.

– Но я не готова слушать.

Я резко попятилась, у меня вдруг застучало в висках. Все произошло слишком быстро, слишком неожиданно. Ведь в последнее время мы практически не общались, и вот нате вам!

– Идлин, я хочу, чтобы вы, по крайней мере, знали, что у меня на душе. Ведь совсем скоро вам предстоит сделать выбор, а предупрежден, значит вооружен. Ведь так?

Я расправила плечи и повернулась к Фоксу. Если уж я не боялась встретиться лицом к лицу с газетчиками и важными персонами, то с какой стати мне опасаться какого-то мальчишки?!

– Ну ладно. Выкладывай.

Его улыбка была сдержанной, но очень искренней.

– Похоже, я реально запал на вас в тот вечер, когда вы разрешили мне остаться. Вы были так добры ко мне, наверное, в худшую ночь в моей жизни, и теперь мне отчаянно хочется познакомить вас с семьей. Хочется увидеть вас на пляже в Клермонте, хочется, чтобы вы посидели за столом в кругу моих близких. Вы определенно поладите с семейством Уэсли. – Он замолчал, покачав головой, словно не мог поверить, что решился на такое признание. – Я хочу вам помогать. Быть вам во всем полезным. И смею надеяться, что это взаимно. Я не знаю, как долго еще протянет мой папа. И я мечтаю скрасить его последние дни, порадовав тем, что выбрал свою дорогу в жизни.

Меня захлестнуло чувство вины, и я даже на миг закрыла глаза. Ведь еще совсем недавно мама, как мне казалось, лежала на смертном одре. Поэтому мне, как никому другому, было понятно желание Фокса.

– Но это отнюдь не означает, что я способна осуществить твою мечту, – пробормотала я.

– Что?

– Ничего, – ответила я, собравшись с мыслями. – Фокс, я уважаю твои чувства. И восхищаюсь твоей честностью, но я не могу ничего тебе обещать.

– Я ничего у вас не прошу. – Он подошел поближе и взял меня за руку. – Мне просто нужно было рассказать вам о том, что у меня на душе.

– Ну а теперь, как ты правильно выразился, я непременно приму это к сведению, когда буду делать выбор. Что случится в ближайшее время.

Он погладил мою руку кончиком пальца: жест, который меня не успокоил, а скорее смутил.

– Идлин, у меня к вам все очень серьезно. Не сомневайтесь.

– Ну конечно же нет, – прошептала я. – Нисколечко.

– Ничего не понимаю, – призналась на следующее утро Нина, выслушав мой отчет о прошедшем свидании. – А разве это плохо, что он принес вам клятву верности? По-моему, его вполне можно включить в двойку финалистов.

Мы были одни в кабинете, так как леди Брайс с Джози еще не вернулись с завтрака. Солнце весело светило в окно, а мы сидели, поджав ноги, на диване, словно после пижамной вечеринки.

– Я так не думаю. Что-то во всем этом было искусственное. Нет, я не утверждаю, что он не чувствует того, о чем говорит, но мне показалось, будто он специально выбрал такой момент, чтобы мне пришлось его выслушать. – Положив голову на руку, я вспоминала вчерашний разговор. – А затем меня стала мучить совесть. Он рассказывал о своем папе, о том, что я могла бы стать членом их семьи и… в общем, сплошное занудство. – Я задумчиво теребила подол юбки, словно мои пальцы могли помочь мне распутать клубок путаных мыслей. – По-моему, дело обстоит так. Он говорил, что влюбился в меня после той ночи, когда произошла драка на кухне, но с тех пор мы, в сущности, не общались, по крайней мере с глазу на глаз. Поэтому мне трудно понять, откуда вдруг взяться такому глубокому, серьезному чувству ко мне.