Няня для телохранителя - Риша Вольная

я немедленно задвигаю её обратно.

— Правда! Отцу ты подавно не нужна! Вон на няньку тебя скинул! Ты нужна только мне! Только своей мамочке!

— Ты мне не мама! Мамы такими не бывают! Ты плохая!

— Замолчи, неблагодарная! Да я…

Но Лику уже и я не могла остановить! Она выскочила из-за меня с гневным личиком и двумя дорожками от слёз на щёчках.

— Лена, уходи! У меня есть папа, а ещё есть Ники. И теперь она моя мама!

Ох, святые угодники! Помолиться бы сейчас, но в памяти, как назло, ничего не всплывает!

Блондинка после слов дочери звереет окончательно и наводит свою пушку на меня.

— Не бывать тому никогда!

И нажимает на курок.

Глава 20

Захар

Я в тайне всегда подозревал, что однажды моё косноязычие меня подведёт. Мля, как в воду глядел!

Ведь собирался сказать Веронике совсем другое, а вышло… как вышло. И даже разобраться времени не было. Мой зам передал, что бывшую жену отпустили по какой-то супер важной бумаге на явку в суд.

Сорвался в сторону суда, уже предчувствуя, что снова пожалею о встрече с ней, как много лет назад. Красивая, милая и беззащитная, в тот вечер она казалась мне бабочкой на осеннем ветру. Мне чудилось в Лене тепло и радость моих будущих дней. Наверное, поэтому меня так расплющила жестокая реальность о моей жене.

Журналисты уже маршировали перед зданием суда, а вот моей несчастной бывшей, как назло, нигде не было.

Поиски женщины прервал звонок мобильного. Любимый граф де Бомарше, как всегда, вовремя.

— Яровой, мне тут одна птичка на хвостике принесла, что Ленусик на вольные хлеба подалась и вроде как пресс-конференцию невинных и обиженных готовит.

— Лев Николаевич, вы бы уже сократили свой курятник, а то разоритесь на корм, и тогда бросит вас ваш Мотылёк.

— Ой, не завидуй, Зар. На то Мотылёк и мой, чтобы всегда быть со мной.

И я знаю, что Клара графа не бросит, даже если милостыню просить придётся, но по старинке хочется уколоть самолюбие начальника, а заодно отвлечься от грустных мыслей.

Лену мои ребята до сих пор не могли отследить.

— Нашёл нашу психопатную? — ещё серьёзным тоном спрашивает Третьяков.

— Ещё нет, но думаю, она вряд ли пропустит свой звёздный час, поэтому должна появиться, чтобы как можно тщательнее выполоскать моё имя в грязи.

— Верно говоришь, Яровой! Вполне в её духе. Давай я тоже подъеду?

— И станете вишенкой на её торте тщеславия?! Не стоит. Хватит вашего юриста. Он сегодня обещает раскатать все их претензии бульдозером и высадить цветочки.

— Кстати, а как твои цветочки?

Выдыхаю, вновь вспоминая глупый утренний разговор с Ванилькой.

— Хорошо. Дома. Пекут булочки.

— О! Надо бы к вам вечерком в гости заскочить. Хочу проверить пригодность Вероники на кухне, а то ещё будет мой начальник безопасности худым и голодным.

— Лев Николаевич, нам всем известно, что от скуки без вашего крылатого выводка вы на стены готовы лезть, так что будем рады скрасить ваш досуг.

— Боже, Яровой, ты такой противный! Бедная Ника, как только она тебя терпит?!

Вот и я том же… насколько Земляникина терпеливая особа.

Оставил последний вопрос графа без ответа и просто сухо попрощался. До вечера.

Время шло, беспокойство росло, как и количество журналистов. Адвокат Лены, стоя на первых ступеньках крыльца для судебных заседаний, уже вещал на публику, вроде бы, призывая суд к справедливости, ибо нельзя забрать ребёнка у родной матери.

Ко мне тоже пару раз подходили несколько представителей СМИ, но то ли мой каменный фейс их пугал, то ли моя группа поддержки в виде трёх моих парней, но все быстро ретировались обратно к ступеням.

Она не придёт.

Эта мысль приходит так внезапно, что колени немеют. Но я знаю, где она может быть.

Бросаюсь к тачке, на ходу набирая охрану дома.

— Да, шеф.

— Где Лика и её няня?

— На территории.

Спокойно выдыхаю. Туда Лену ни одна тварь не пропустит, но всё равно забиваю на суд и еду домой. Мне надо увидеть девчонок и успокоиться.

Уже когда до дома остаётся пара километров, снова набираю охрану.

— А где сейчас Лика с Ники?

— Они около часа назад ушли в лесной домик.

— Одни? — и пока почти вечность в одну секунду жду ответ, впервые в жизни хочу ошибиться.

— Да. Они на территории, поэтому Вероника Андреевна сказала не мешаться им под ногами во время готовки. Шеф, а что случилось?

Не отвечая, скидываю звонок. Резко сворачиваю на тайную объездную дорогу вокруг моей территории. На память приходит, что Лена, сука, про неё тоже в курсе. Отправлять парней на проверку будет намного дольше, а сам я быстро доберусь. Надо набрать Ванильку.

Не успеваю нажать контакт «Ванилька», как она сама мне звонит. Вдыхаю полной грудью, собираясь поругать девушку, но вместо её голоса слышу истерический крик Лики.

— Лена, перестань, пожалуйста, не надо нас с Никой убивать! Я с тобой никуда не пойду! Никогда!

А потом уже глуше раздражённый голос её матери.

— Лика, прекрати истерику. Ты, кроме меня, всё равно больше никому не нужна!

Сука! Дрянь! Я её сейчас сам убью! Задушу нахрен голыми руками.

Лёгкие рвёт на части, так как выдохнуть не получается, и я буквально чувствую телом, как звенят мои нервы.

В телефоне и дальше крики, но теперь слышно очень плохо, видимо, Лика спрятала телефон в карман. Среди их перепалки я не слышу голоса Ники, и это напрягает ещё больше.

Выпрыгиваю из машины буквально на ходу, перепрыгиваю через заросли, скрывающие мой домик, и спотыкаюсь, когда слышу выстрел.

НЕТ! НЕТ! НЕТ!

Больше, кроме звона в ушах, ничего не слышу и не чувствую. Внутри меня огромная чёрная дыра, и, если сейчас моих девочек не станет, я застрелюсь и сам. Сначала искупаюсь в крови этой сучки, а потом отправлюсь вслед за моей семьёй.

Уже на пороге выхватываю из наплечной кобуры пистолет и залетаю в дом.

Тишина пугает как никогда, но ближе к кухне я слышу тихий плач.

Как можно тише крадусь через дверной проём, собираясь сразу пристрелить суку.

На первый взгляд кухня пустая, но уже через секунду вижу валяющуюся на полу Лену, рядом с ней женская сумочка. Судорожные всхлипы раздаются из-под стола, длинная скатерть которого прячет рыдающего.

— Лика, девочка моя, — дрожащим голосом зову дочь, а сам медленно подхожу к жене.

Склоняюсь над телом, проверяя пульс. Жива, но без сознания. На одной стороне головы вижу свежую продольную гематому приличного размера.