Вольные стрелки - Михаил Нестеров

Цыплаков вернулся к действительности и поочередно взглянул на Багдасарова и Ипатьеву.

– Письмо надежнее всего прятать в почтовом ящике.

– Что ты имеешь в виду? – спросила Шелковая Моль.

– Военный городок Черный, который уходит с молотка, – назвал Цыплаков. Он отдал распоряжение Багдасарову:

– Садись ко мне в машину.

Тот нехотя подчинился.

Муса Сараев стоял на берегу реки. Его взгляд был устремлен на противоположный берег. Он точно знал месторасположение колодца, через который заложницу опустили в коллектор. Он был бы не прочь посмотреть, как ее содержат, но слова Вейсберга крепко запали ему в душу, и он не мог не согласиться с ним: «Я бы хотел держаться подальше от похищения Харламовой. Даже один наш человек может бросить тень на меня».

Сараев не мог знать всех людей под началом Глумова, но самого Сергея видел пару раз и кратко побеседовал. Что вынес из этой, по сути дела, бестолковой встречи? Ничего особенного. Показал себя, посмотрел на другого.

Он вооружился биноклем и метр за метром обследовал противоположный берег. Тот охранялся спецназовцами Глумова, и они умело маскировались. Что же, это неудивительно. Они знали, что такое «горячие точки», не понаслышке.

Муса пришел к неожиданному выводу: эту часть военного городка можно было назвать неприступной. Река – это ров. По ту сторону рва – боевая единица. Мимо нее и комар не пролетит.

Сараеву припомнился недавний разговор с Вейсбергом. Тот потребовал ограничитьобщеечисло охранников на предстоящем рауте. И объяснил почему. Потому что «с ужасом представлял натуральную сходку чеченских боевиков от следующих персон: Сараева, Бажаева, Хусейнова, Хожамирова...» Гости затеряются среди бесчисленной охраны. Плюс «бойцы невидимого фронта» от генерала Разлогова. Но у них другие цели. Тем не менее охранные функции на них были возложены.

Сараев принял идею шефа еще и по той причине, что на охрану объекта заступят только его люди. Слишком много охраны – тоже ничего хорошего. Хлопнет шутиха, а кто-нибудь из хожамировцев откроет ответный огонь, сгребет в охапку своего шефа и начнет отчаянно отстреливаться от бажаевцев. С ума сойти можно.

Группа физической защиты Вейсберга отличалась компактностью и мобильностью, а также исключительно чеченскими именами, по сути дела – защита чести, достоинства, деловой репутации и тела. Все это отпугивало энтузиастов, которые вынашивали идею поквитаться с Вейсбергом.

* * *

Военный городок Черный. К нему вели две дороги, одна из них – настоящий танкодром. Что касается третьей по счету дороги, то на текущий момент она являлась самой современной в столице.

– Будешь докладывать Харламову? – спросил Багдасаров.

– Ты плохо слушал меня. Он не знает о нашей инициативе. Просто мои расчеты требуют подтверждений. За ними-то мы и едем в Черный. К тому же время еще терпит...

Да начала торгов оставалось два часа пятнадцать минут. И едва Цыплаков установил этот новый отсчет, факт продажи городка, хождения по лезвию вокруг него Сергея Харламова отошли на задний план и стали фоном. На первом месте – Ирина Харламова. Что касается Цыплакова и его маленькой группы, то он не хотел ввязываться в драку: Глумов убьет заложницу и сделает это хладнокровно. Пусть даже не сам он нажмет на спусковой крючок. Главное – собрать сведения, которые помогут настоящим профессионалам освободить заложницу.

Сараев подозвал Ахмеда Кушева, которого почему-то назвал ходячей альтернативой Сергея Глумова.

Они приехали в городок за три часа до начала представления, что соответствовало стратегии оперативных мероприятий. Они могли явиться на объект и в десять утра, но что делать в оставшееся до мероприятия время?

– У нас три часа в запасе, – напомнил Сараев. Этого хватало на то, чтобы проверить весь городок и разместить на проблемных местах по нескольку человек. Одним из этих мест был берег реки. Именно был, пока Сараев лично не побывал там и не пораскинул мозгами. – Глумовцы не станут торчать здесь до окончания вечеринки. Уберутся, когда надобность в заложнице отпадет. Так что нам придется выставить здесь пост. Трех или четырех человек будет достаточно.

Неудовлетворение в работе мог принести тот факт, что Сараеву не представилась возможность поработать с людьми, обслуживающим персоналом. Но дело в том, что большинство обслуги – люди проверенные. Во-первых, это официанты и повара из ресторанов братьев Хусейновых. Оба брата, разумеется, также были включены в привилегированный список приглашенных. Проблем со стороны лазер-джеев и музыкантов Муса Сараев не видел. Всего несколько человек, и они все время будут на виду.

* * *

Здесь было довольно сыро для долговременного хранения оружия, но месяц или два оно могло храниться без последствий, особенно если речь шла о российском и советском оружии.

Ирина Харламова приникла глазом к щели в перегородке. Она хорошо разбиралась в оружии, неплохо стреляла, в том числе из автомата.

Эти боевики, взявшие ее в заложницы, были вооружены автоматами «абакан», подготовились к операции основательно, как моссадовцы, сравнила Ирина Михайловна.

«Абакан» обладал несомненными достоинствами – высокой убойностью пули, кучностью при стрельбе форсированными очередями и малой, едва ощутимой отдачей. Из него можно было изрешетить машину так, что все живое из нее полезет мясным фаршем. Снабженный оптическим прицелом «абакан» в отдельных случаях мог заменить снайперскую винтовку.

Ирина Харламова два или три раза стреляла из автомата Никонова, один раз – в рамках программы «Жены офицеров». Женщины не стали обсуждать новые кулинарные рецепты и прочую глупость: в то время, когда их высокопоставленные мужья наблюдали за ученьями на полигоне, они отправились в тир...

Если группы антитеррора были вооружены пистолет-пулеметами, удобными для ведения огня в закрытых помещениях, то эта группа была полной противоположностью... «Абакан» был армейским автоматом.

Ирина наградила себя статусом заложницы, особо приближенной к важной персоне. Ей даже стало жутко от этого определения. Однако она для того себя и подогрела этим положением, чтобы набраться смелости.

Она мысленно перекрестилась, суеверно прикусив губу, и с решимостью на лице вышла к солдатам.

Кое-кто из них переглянулся. Кто-то остался неподвижен. Они будто поникли, почувствовав ответственность за содеянное, но не могли загладить вину. Харламова решила помочь им сделать этот шаг. Именно такое настроение и такие чувства, сравнимые разве что с материнскими, заполнили ее. Она просто-напросто не могла взять в расчет настрой солдат, как особый тренировочный режим.

Она отыскала старшего группы:

– У вас проблема. Только вместе мы можем решить ее.

– У тебя сейчас одна задача, – заметил ей Глумов, – живой остаться. Иди-ка ты на свое место.