Адвокат инкогнито - Наталья Борохова

Более того, когда решался вопрос о порядке исследования доказательств, Кислова заявила ходатайство о своем допросе в самую последнюю очередь. Формулировка ее просьбы озадачила Викторию:

– Мне морально тяжело выступать в этом процессе в присутствии посторонних людей, и я прошу дать мне время освоиться, чтобы изложить свои показания полно, – заявила она, глядя на судью почти застенчиво.

Как он мог отказать бедной женщине, которую изнасиловали дважды, а теперь вывели к позорному столбу, где всякий желающий мог ее заклеймить любопытным взглядом? Конечно, Крамер проявил понимание и согласно тряхнул головой.

А Виктория задалась вопросом: уж не преследует ли потерпевшая цель оттянуть время для того, чтобы дать возможность Соболеву подумать над ее предложением? Но как бы там ни было, первыми решили допрашивать свидетелей обвинения…

Допрашивали официанта ресторана, где проходило празднование дня рождения Виктории.

– Да, мне знаком подсудимый. Впрочем, я узнаю и ту женщину в розовом, – сказал высокий, худой как спица гражданин в белой рубашке с галстуком-бабочкой.

Должно быть, для заседания суда он одолжил форму заведения, в котором работал. Виктория вспомнила, что именно так были одеты официанты в тот злополучный вечер.

– Конечно, я не знаю их имена, но мы их воспринимали как влюбленную парочку, – повествовал официант. – Они долго сидели за столом, так что мы были вынуждены попросить их освободить зал. Посетители уже разошлись, а им, видать, так хорошо было вдвоем, что они никуда не торопились.

– Они были пьяны? – задал вопрос государственный обвинитель.

– Про женщину не могу сказать точно. Должно быть, она тоже пила, но держалась весьма прилично. Но вот мужчина был сильно навеселе. Он хватал ее за колени и за бока и, не будь нас, непременно залез бы ей под юбку. Конечно, вокруг сновали официанты, убирая посуду, и его это сильно раздражало. Несколько раз он говорил нам, что за все заплачено и чтобы мы убирались на кухню. Но ресторан закрывался, и нам нужно было прибрать на столах.

Каждое слово официанта царапало сердце Виктории, словно тот водил по нему вилкой. Она представляла своего мужа, обнимающим толстуху, и ей становилось тошно. Значит, не Кислова висла на нем, завлекая улыбками и обещаниями, а он сам проявлял инициативу, соблазняя понравившуюся ему женщину. Неужели ему так нужен был секс, раз он не устоял перед первой встречной, попавшейся ему на глаза?

Виктория помнила отчетливо, что в день ее рождения они с мужем успели позаниматься любовью. Это случилось в ванной комнате, где она, разгоряченная после утренней пробежки, принимала душ. Супруг вызвался «потереть ей спинку», и закончилось все быстрым, но тем не менее чувственным актом любви. Они оба опаздывали на работу. Аркадий был ласков и предупредителен. Сам приготовил ей свежий апельсиновый сок, пару тостов с мармеладом и принес их, когда она уже заканчивала одеваться. «Ты самая восхитительная женщина, Виктория Соболева, – сказал тогда Аркадий. – Знаешь, что ты меня заставляешь чувствовать себя сексуальным маньяком?» Она только смеялась, шутливо отвергая поцелуи, которыми муж осыпал ее шею и грудь. Где уж ей было догадаться, что тем же вечером ее дражайший супруг превратится в самого настоящего сексуального маньяка и изнасилует едва знакомую женщину?

– А вам было известно, какое событие отмечалось в тот вечер? – спросил обвинитель официанта.

– Конечно. День рождения какой-то женщины. Вроде известной телеведущей. Ребята, помню, что-то говорили.

– А кем та женщина приходилась нашему подсудимому, вы имеете понятие?

– Кажется, родственницей. – Свидетель пожевал губами и вопросительно посмотрел на судью, потом на прокурора. Не получив поддержки, повторил еще раз, только уже более уверенно: – Точно. Родственницей. Он вначале вечера крутился возле именинницы и даже фотографировался с ней, а потом, как та ушла, вовсю начал ухаживать за другой.

Родственница… Виктории хотелось плакать. Теперь ей нашли верное определение. Сам не зная того, официант попал в точку. Отношения между супругами Соболевыми напоминали сейчас общение двух людей, связанных узами родства: никаких сексуальных притязаний, но зато куча проблем, которые приходилось решать сообща…

Право допроса перешло к Дубровской.

– Скажите, а сколько посетителей вы обслуживали в тот вечер?

– Много. Как я помню, не менее сотни. Я уже говорил, что именинница была, судя по всему, птицей высокого полета.

– Но из сотни гостей вы запомнили именно эту пару. Почему?

– Потому что они забавно себя вели. Прямо как дети.

– А что, на празднике не нашлось больше людей, которые бы выпили сверх меры или ухаживали друг за другом?

– Разумеется, таких было немало, – моргнул одним глазом официант. – Что еще делать на дне рождения, как не пить на халяву и не хватать за ноги чужих женщин?

Приставы у дверей не смогли сдержать улыбку.

– Да. Но тогда непонятно, почему вы так сосредоточились именно на этой паре? Не могли вы перепутать подсудимого с кем-нибудь еще?

Понятно, что Дубровская хотела заронить зерно сомнения в отношении показаний свидетеля. В самом деле, если вокруг было столько веселых пар, готовых на всякие глупости, то почему свое внимание официант ресторана обращал только на взаимоотношения Аркадия и Софьи?

Но ответ свидетеля сразил адвоката безыскусной прямотой:

– Этот человек дал мне тысячу рублей только для того, чтобы я убрался со своими людьми на кухню. Вы хотите, чтобы я его забыл?

Администратор гостиницы, средних лет женщина с пышной укладкой на голове, была смущена тем, что должна присутствовать в суде.

– Да, я оформляла этих людей к нам, – говорила она, с опаской косясь на подсудимого. – Паспорт я не попросила. Была уже глухая ночь, и мне показалось, что не произойдет ничего страшного, если я пущу их переночевать. Тем более мужчина вызвался оплатить номер на сутки и даже пытался вручить мне тысячу рублей как благодарность…

Чертовка не призналась, что все-таки положила в карман пятисотрублевую бумажку. Это она грехом не считала, полагая, что и в самом деле оказала симпатичному мужчине услугу. Тот, впрочем, был сильно пьян и вел себя развязно. Было видно, что ему не терпится попасть в номер. Причем цель его пребывания там была понятна с первого взгляда.

– Он держал женщину за талию и просил как можно быстрее их оформить. Ему, видите ли, сильно хотелось спать. Я не знала, в каких отношениях они находятся со спутницей, но мужчина заявил, что любит ее и хочет остаться с ней.

Она вспомнила, как этот тип обнимал женщину, шептал ей что-то на ухо и посмеивался. Ее еще удивило, что спутница сексуально озабоченного гражданина не особо хороша собой и уже не молода, чтобы пускаться в любовные авантюры.

– Вам известно, что произошло позже в номере?

– Конечно, я знаю со слов своих коллег, – пояснила администратор. – Вся гостиница гудела… В одном из номеров произошло изнасилование. Раньше ничего подобного у нас не было. Наш отель – не пять звезд, и к нам часто заглядывают парочки, ну, для того чтобы… короче, вы понимаете. Часто просят сдать номер на час, на одну ночь, но у нас приличное заведение, а не какой-нибудь там бордель. Однако мы вынуждены брать плату вперед. Эта же пара мне показалась очень благополучной, я даже подумала, что с ними предосторожности напрасны. Мужчина был, конечно, пьян, но одет прилично, да и изъяснялся он на нормальном языке, никакого мата… Но девочки, убиравшие номер после происшествия, сказали, что там все было перевернуто с ног на голову. Вроде даже была кровь на постельном белье. Точно сказать не могу, потому что простыни забрали на экспертизу. Мы долго не могли прийти в себя…