Виртуальная семья - Миюки Миябэ

— Кому ты рассказываешь эти сказки? — съязвил Минору.

— А тебя вроде вообще не спрашивали! — огрызнулась Йоши. — Может, ты в Интернете только забавляешься, но я не такая пустоголовая, как ты!

— Кто из нас в Интернете больше забавляется — это еще вопрос. А что до пустоголовости, то, мне кажется, в этом качестве, мадам, вы меня превосходите. И вообще, не смейте мне хамить!

Йоши изо всей силы ударила кулаком по столу:

— Опять ты начинаешь? Какая я тебе «мадам»? Хватит меня так звать, у меня, вообще-то, есть имя!

— А почему это я не могу так вас звать? Положим, вы не замужем, но зато в годах. Разочарованная и одинокая мадам — вот вы кто. И за каждым вашим словом и поступком стоит сексуальная неудовлетворенность и дикое отчаяние.

— Что ты можешь знать об отчаянии? — истерично закричала Йоши. — Циники вроде тебя превращают в ад жизнь несчастных женщин вроде меня. Вам бы только поглумиться над нами, поиздеваться, потому что у нас нет мужей и детей. Мы одиноки, значит, нас можно за людей не считать, так, что ли? Ты даже представить себе не можешь, каково приходится несчастным старым девам! Так что не смей говорить о том, чего не знаешь, понял?

Брызги ее слюны долетели до Такегами.

— Да, реальность такова, и, могу сказать положа руку на сердце, эта реальность мне давно осточертела! Но ведь никуда не денешься: надо продолжать жить, надо ходить на работу, чтобы заработать себе на хлеб. Многие коллеги смотрят на меня косо и перешептываются за спиной. Но мне приходится терпеть, потому что мне нужна эта работа. У меня нет другого выхода!

Рицуко смотрела на Йоши во все глаза, словно онемев от удивления.

— Мне нужна была хоть какая-то отдушина. Именно поэтому я так увлеклась этой игрой в «семью». Быть Мамой если не в реальной жизни, то хотя бы в Интернете — разве это не прекрасно? Моя жизнь сразу переменилась: мне было достаточно общаться в Интернете, чтобы чувствовать, что я не одна, и быть по-настоящему счастливой!

Вот почему переживания Казуми Токорода ее нисколько не беспокоили. Как Йоши могла жалеть ее, если даже не вспоминала о ее существовании? Когда общения с господином Токородой в Интернете стало недостаточно, женщина попыталась сблизиться с ним в реальной жизни.

— Я знаком лишь с очень немногими членами интернет-сообщества, а потому не могу сказать, насколько нормальным можно считать ваше поведение, — тихо сказал Такегами.

Йоши покраснела.

— Я только знаю, что, если ситуация этому благоприятствует, многие люди охотно сближаются друг с другом, общаются, проводят время вместе. Думаю, в Сети происходит то же самое: в виртуальной реальности, так же как в настоящей жизни, есть место для правды и лжи. Я готов за это поручиться.

Йоши промокнула платком глаза и сказала уже гораздо менее уверенным голосом:

— В наших отношениях не было лжи.

Минору и Казуми хранили молчание.

— Только представьте, что до убийства господина Токороды его дочь Казуми выследила бы вас и захотела бы встретиться с вами, — задумчиво проговорил Такегами, поправляя указательным пальцем очки. — Что бы вы ей сказали?

Некоторое время никто не решался ответить. Потому Рицуко заговорила:

— Вы хотите сказать, что у господина Токороды на самом деле была дочь?

— Была и есть. Самая что ни на есть настоящая — из плоти и крови.

В комнате опять повисло гнетущее молчание.

Такегами подождал, пока секундная стрелка не сделает полный оборот на циферблате, потом глубоко вздохнул и устало сказал:

— Спасибо вам всем за то, что пришли. Вы нам очень помогли. Теперь вы можете идти — на сегодня все свободны.

Казуми Токорода плакала навзрыд. Слезы текли по щекам: соленые ручейки стремительно догоняли друг друга. При этом девушка по-прежнему стояла неподвижно, обхватив плечи руками, а слезы капали на пол, иногда падая прямо на носки ее лакированных туфель. Возможно, бедняга сама не замечала, что плачет.

— Казуми…

Тикако тронула ее за плечо. Губы девушки дрогнули, рот скривился от рыданий. «Что-то она сейчас скажет? Вот бы она наконец сказала то, чего все так от нее ждут. Поскорей бы все это кончилось», — молилась про себя Тикако.

Однако единственное признание, которого она дождалась от Казуми, было:

— Я хочу домой.

Тикако вдруг поняла, как сильно она устала. Ее взгляд на мгновение омрачился.

— Можешь подождать здесь еще минутку? — попросила она.

— Нет, я хочу домой, — упрямо повторила Казуми.

— Ты должна еще кое-кого увидеть.

Оставив девочку одну, Тикако отправилась в кабинет для допросов. Миссия ей предстояла не из приятных: ноги словно налились свинцом, плечи ссутулились.

Увидев на пороге Тикако, Такегами потянулся к кнопке под столом, чтобы отключить микрофон. Женщина грустно покачала головой.

— Пригласите его, — коротко сказала она и вернулась к Казуми.

Такегами кивнул Токунаге, и тот тут же потянулся к телефону, но, прежде чем поднять трубку, немного помедлил, потом, будто окончательно приняв решение, набрал номер. Выражение лица у него при этом было самое скорбное. Такегами вдруг вспомнил недавнюю реплику коллеги насчет того, что «детей обижать нехорошо».

«Ты абсолютно прав, друг мой Токунага, — подумал Такегами, — но такая уж у нас работа: обижать чужих обидчиков, призывать их к ответу, даже если эти обидчики — дети».

Задержанный выглядел гораздо более расстроенным, чем можно было ожидать. Сопровождавший его Тории поддерживал его, помогая идти. Парень был почти на голову выше Тории, хотя того никто не считал низкорослым. На голове великана топорщилась обильно залитая гелем копна каштановых волос, крашенных почти в тот же цвет, что и у Казуми. Запнувшись одной ногой за порог, парень едва не растянулся у входа в кабинет, но в последний момент сумел сохранить равновесие.

Такегами поднялся ему навстречу и поздоровался:

— Исигуро? Татсуя Исигуро, если не ошибаюсь?

Юноша кивнул. Его нижняя челюсть безвольно отвисла, глаза покраснели, и время от времени он ударял себя в бок кулаком, видимо, чтобы не расплакаться.

— Мы благодарны вам за то, что вы решили прийти к нам.

Татсуя сгорбился и как-то неопределенно мотнул головой: не то в знак согласия, не то наоборот, а может, просто от смущения или отчаяния. До сих пор задержанный не сказал ни слова, а потому невозможно было судить о том, что у него на уме.

— М-мне надо видеть Казуми.

Его голос дрожал от такой неподдельной боли и такого искреннего волнения, с какими Такегами за весь сегодняшний день, пожалуй, еще не сталкивался.

— Отведите меня к ней. Она ведь здесь? Нам надо поговорить. Дело в том, что мы с ней…