Верные, безумные, виновные - Лиана Мориарти

– Вы не виноваты. Это в духе моей матери. Так проявляется ее болезнь.

– Верно, – согласилась Мишель. – Что ж… спасибо вам.

Сконфуженно улыбнувшись, она на прощание помахала Эрике рукой.

Едва Эрика дошла до порога, как входная дверь открылась.

– Быстро! Заходи! – У матери был безумный взор, словно на них напали. – Зачем ты с ней разговаривала?

Эрика боком вошла в дверь. Иногда, бывая в других домах, она автоматически входила в дверь боком, забывая, что у большинства людей двери отворяются полностью.

Она протиснулась мимо стопок журналов, книг и газет, открытых картонных коробок со всякой всячиной, книжной полки, забитой посудой, неподключенной стиральной машины с открытой крышкой, привычных пакетов с мусором, безделушек, ваз, туфель, швабр. Всегда смешно было видеть швабры, потому что свободного пола для подметания не имелось.

– Что ты здесь делаешь? – спросила мать. – Думаю, это против «правил».

Слово «правил» она жестом заключила в кавычки, чем напомнила Эрике о Холли.

– Мама, что это на тебе? – со вздохом спросила Эрика, не зная, плакать ей или смеяться.

На матери было совершенно новое синее платье с блестками, явно ей великоватое, и повязка с перьями, низко сидящая на лбу и заставлявшая ее то и дело вскидывать голову. Приняв позу звезды, она уперла руку в отставленное бедро:

– Ну разве не красиво? Я заказала это по Интернету. Спецпредложение, ты будешь мной гордиться. Меня пригласили на вечеринку. Вечеринку «Великий Гэтсби»!

– Какую вечеринку?

Эрика прошла по коридору в гостиную, изучая дом. Не хуже, чем обычно. Повсюду, как всегда, пожароопасные предметы, но запаха гнили она не почувствовала. Может быть, сегодня сосредоточиться на дворе? Если только дождь утихнет.

– Это вечеринка по поводу шестидесятилетия. Я очень хочу пойти туда! Как ты, дорогая? У тебя немного утомленный вид. Зря ты принесла все эти щетки и флаконы, как будто собираешься заниматься уборкой.

– Да, я собираюсь заниматься уборкой.

– Ну это просто глупо. Я бы лучше поболтала с тобой и послушала о твоих делах. Если бы я знала, что ты приедешь, испекла бы что-нибудь из новой книги рецептов, о которой тебе рассказывала.

– Да, но кому исполняется шестьдесят? – спросила Эрика.

Непохоже было, что ее мать пригласят на вечеринку. Выйдя на пенсию и перестав работать в приюте, она потеряла связь с подругами, даже самыми стойкими и терпеливыми, или же избавилась от них. Накоплением друзей Сильвия не увлекалась.

Эрика вошла в кухню, и сердце у нее упало. Двору придется подождать. Сегодня она займется кухней. Конфорки завалены бумажными тарелками. Полупустые контейнеры для еды с зеленой плесенью. Она собиралась прийти в этот дом лишь через две недели, и, не будь проблемы с двором, она бы этого не увидела. Но, увидев, не могла уйти. Здесь была угроза здоровью. Унижение человеческой благопристойности. Поставив ведра на пол, Эрика достала пачку одноразовых перчаток.

– Фелисити Хоган исполняется шестьдесят, – со вздохом произнесла мать, и ноздри ее чуть затрепетали при имени Фелисити, словно Эрика испортила ей удовольствие от предстоящей вечеринки, напомнив о хозяйке. – О-о, посмотрите на нее, она надевает перчатки, как будто собирается делать операцию!

– Мама, Фелисити исполнилось шестьдесят в прошлом году. Нет, даже в позапрошлом. И ты не пошла в гости. Помню, ты сказала, что вечеринка «Великий Гэтсби» – это вульгарно.

– Что? – У матери вытянулось лицо, и она сдвинула повязку на лоб, отчего волосы у нее встали дыбом, и теперь она походила на неуравновешенного игрока в теннис. – Ты считаешь себя такой умной и всегда правой, но ты ошибаешься! – раздраженно произнесла она. – Сейчас покажу тебе приглашение. Откуда у меня приглашение на вечер, устроенный два года назад, ответь-ка мне, умница-разумница?

Эрика горько рассмеялась:

– Шутишь? Ты это серьезно? Потому что, мама, ты ничего не выбрасываешь!

Мать сорвала с головы повязку и бросила на пол. Тон ее изменился.

– Я знаю, Эрика, что у меня есть проблемы. Я ведь неглупая. Думаешь, мне не хотелось бы иметь большой красивый дом с кладовками и шкафами для белья, чтобы разложить все вещи? Если бы твой отец не ушел от нас, я могла бы быть дома весь день и заниматься хозяйством, как твоя драгоценная Пэм, мать Клементины. О, я – Пэм, такая идеальная мать, с моим богатым мужем и безупречным домом!

– Пэм работала, – коротко отозвалась Эрика. Оторвав от рулона пакет для мусора, она принялась складывать в него контейнеры для еды. – Она была социальным работником, помнишь?

– Социальным работником на неполную ставку. Конечно помню. Как я могу это забыть? Ты была ее маленьким заданием по социальной работе на стороне. Она заставила Клементину стать твоей подругой. Вероятно, всякий раз, как ты приходила к ним играть, она дарила ей наклейку с золотой звездочкой.

Эрику это даже не обидело. Неужели мать считает это поразительным откровением?

– Угу, – отозвалась она. – Пэм знала, что моя домашняя ситуация не идеальна.

– Твоя домашняя ситуация не идеальна. Как в мелодраме. Я делала все, что могла! Ставила на стол еду! Одевала тебя!

– У нас целый год не было горячей воды. Не потому, что мы не могли этого позволить, а потому, что ты стыдилась пригласить мастера для ремонта бойлера.

– Я не стыдилась! – с напором прокричала мать, отчего проступили сухожилия на ее шее, а лицо сильно покраснело.

– А следовало бы, – спокойно проговорила Эрика.

В такие моменты она ощущала пугающее спокойствие.

Только несколько часов или даже дней спустя, оказавшись одна в машине или в душе, она неожиданно для себя кричала что-то в ответ.

– Признаюсь, иногда я начинала чуть-чуть бояться, что тебя заберут, – жалостливо заморгав, сказала мать. – Частенько я думала, что этой благодетельнице Пэм может взбрести в голову пожаловаться в департамент добровольной помощи на то, что я не чищу плинтусы и тому подобное.

– Плинтусы! – воскликнула Эрика. – Когда ты видела плинтусы в этом доме?

Мать весело рассмеялась, словно все это было очень смешно. У матери Эрики был такой милый смех, как у девушки на балу.

«У нее нет биполярного расстройства?» – спросил Оливер, когда впервые столкнулся с необыкновенной способностью тещи включать и выключать вспыльчивость, но Эрика возразила ему, что люди с подобным психическим расстройством не могут управлять своим поведением. Ее мать, конечно, ненормальная, но она точно знает, когда и как быть ненормальной.

– У нас были крысы, – напомнила Эрика. – Никого не волновала чистка плинтусов.

– Крысы? – переспросила мать. – Перестань! Не было у нас крыс. Может быть, мышки. Милые маленькие мышки.