Спящий дракон - Джоэл Розенберг

Ахира пожал плечами.

— Интуитивное восприятие среды, Дория, — проговорил он. — Подсознательная акцепция желаемого.

— Что?

— Ну, как если бы, копая червей, наткнуться на золото. — Он повысил голос: — Хаким, Карл — они нашли родник! Сегодня мы при воде: на обед будет суп, а на десерт — купание.

И больше не надо тревожиться о том, что воды не хватит. С семью полными бочонками и вдоволь напившимися людьми и животными переход через Пустошь будет легким.

Скорее всего.

Дория помотала головой.

— Не понимаю.

— И не надо. — Гном взглянул на Андреа и чуть заметно развел руками, давая понять, что договорят они позже. Когда снова сумеют остаться наедине. Девушка кивнула. Ахира повернулся к Дории и изобразил фокус из репертуара Хакима: подышал на ногти и принялся полировать их о грудь. — Я, бывает, заверну что-нибудь такое умное, что и сам себя не понимаю.

Карл и его конь первыми достигли Пустоши; Ахира отправил воина вперед — на разведку, и Карлу это нравилось. Ему было спокойно, почти уютно на крупной светло-гнедой кобыле в седле с высокими заостренными луками. Но дело было не только в седле. Карл наслаждался, выпустив «погулять» личность Барака. Крепкие мышцы держали его в седле как влитого, бедра привычно сжимали бока лошади — он сидел ровно, не валясь с боку на бок и ничего не стирая: беды, преследовавшие остальных почти всю дорогу, пока они не научились ездить верхом.

Кроме Уолтера, разумеется. Карл обернулся кивнуть вору: тот развалился в лучах послеполуденного солнышка на покрытом полотнищами облучке и управлял мулами, чуть шевеля пальцами поводья. Возможно, восторженная привязанность Уолтера к мулам была отчасти искренна: наверняка выбрать фургон его побудила забота о собственной нежной заднице. Его мерин бежал позади, привязанный к платформе, — и вор ничуть о том не жалел.

— Нравится кататься?

Уолтер кивнул и подмигнул. Какое уж там сожаление!

До Карла донеслись жалобы. Аристобулус. Ноет, как всегда. Карл послал кобылу вперед. Добрая лошадка: не успеешь коснуться ее пятками, и она уже идет рысью, а стоит коснуться повода — переходит на шаг.

Он похлопал светло-гнедую шею.

— Ты хорошая девочка — даже не против нести такую тяжесть, как я, правда?

Кобыла вскинула голову и фыркнула.

Впереди, до самого горизонта, лежала Элрудова Пустошь: плоский бурый океан выжженной солнцем грязи, покрытый переплетением трещин — будто сетью или кружевом, сплетенным безумной великаншей.

— Карл, — громыхнул позади голос Ахиры, — подожди!

Карл придержал лошадь, давая гному, качающемуся на спине пони, нагнать себя.

— Что-то стряслось?

— Да нет. Просто хочу посоветоваться. Эти… твари вроде бы шарахаются от такыра и всего… окружающего. Как по-твоему, не стоит их немного повести в поводу — может, привыкнут?

Карл обернулся. Кони остальных прядали ушами — понятно. Фыркают и артачатся? Значит, устанут быстрее, чем ожидается.

— Не вижу смысла. Взгляни на них. Черт, да взгляни на себя. Ты же хуже всех.

Гном осклабился.

— А что я?

— Цель верховой езды, знаешь ли, не в том, чтобы сохранять как можно больше воздуха между задницей и седлом. Причина, по которой ты вынужден столько времени вести своего пони в поводу, в том, что ты понятия не имеешь, как именно на нем ездить. То же относится к остальным — просто у них все не настолько запущено.

Лошадь Аристобулуса, огибая рытвину, прянула в сторону; как обычно, маг попытался усмирить кобылку, изматывая при этом и себя, и ее.

Правая рука Ахиры скользнула на рукоять топора. Скорее всего — бессознательно; Карл подавил желание вытащить меч из прикрепленных к седлу ножен. Спокойнее, ты среди друзей.

— Черт возьми, Карл, имей хоть какое-то снисхождение. Сам-то ты сколько учился ездить?

Карл пожал плечами.

— Просто обнаружил, что умею, и все.

— Получил на месте, да? Как Хаким — умение бесшумно ходить, а я — ночное зрение?

— И что?

Ахира вскинул руки, напугав пони.

— Тише ты, чертова тварь… тише, я говорю! А то, что я такого умения не получил. Как и Дория, Хаким, Андреа или Ари. Так что не раздражайся от того, что другие ездят хуже тебя: тебе просто повезло. Удачный бросок — и ничья вина. — Гном, яростно почесываясь, извернулся в седле.

— Не надо.

— Чего?

Карл вздохнул.

— Не вертись так в седле. Твой пони не понимает, что ты делаешь, и ему это не нравится.

Ахира открыл было рот, чтобы сказать, до какой именно степени ему плевать, что там думает его пони, но только пожал плечами.

— Ты так и не ответил на мой вопрос.

Карл немного подумал. Идея Ахиры даст всадникам возможность отдохнуть от коней — и хоть чуть-чуть разгуляться. А то у них уже все затекло.

— Знаешь, у меня есть идея получше.

Ахира ухмыльнулся.

— Попробую угадать. Мы заставляем скакунов привыкнуть к Пустоши, гоня их по ней галопом. Верно?

— Нет. Лошадь — не автомобиль, если ее гнать, загонишь насмерть. А как тебе такое: мы разбиваем здесь лагерь до вечера, а ночью продолжаем путь. По крайней мере сегодня; и сделаем из полотнищ тенты от солнца. Я знаю, вода тебя больше не тревожит, но поберечь ее нам не мешает. А тем временем лошади — по крайней мере те, кому это нужно, — он похлопал по шее свою кобылу, — привыкнут к местности.

— Решено! — Гном принудил пони встать и сполз с седла. — Всем — стоп. Дневка!

Андреа осела в седле.

— Слава Богу!

— Самое время. — Аристобулус съехал с кобылы.

— Я в порядке. — Дория наклонилась и легко спрыгнула на землю.

Уолтер натянул поводья, остановив мулов.

— Не понимаю, зачем. — Он повел плечами. — Но — пожалуйста. — Перебросив поводья через облучок, он соскочил на выжженную почву. — Что будем делать? До заката еще добрая куча времени — может, пройдемся немного?

Теперь, уже не в седле, не обязанный следовать Карлову совету не раздражать пони, Ахира так яростно скреб копчик, будто надеялся выскрести из него всю боль.

— Тут так плоско, что безопасно ехать и ночью, — отозвался он. — Так мы и сделаем — по крайней мере сегодня. Натянем тенты, спрячемся в тень и немного поспим, а около полуночи двинемся дальше. К тому времени такыр успеет остыть.

Дория качнула головой.

— Ты по-прежнему волнуешься о воде.

— Не волнуюсь. Просто забочусь. — Ахира с наслаждением потянулся. — Я хочу, чтобы к окончанию перехода Пустоши у нас осталось ее как можно больше. Мы не знаем, как глубоко под Бремоном лежат Врата, и нам может понадобиться все, что есть.