Принц теней - Курт Бенджамин

Льешо не ожидал, что богиня выберет его в мужья, однако он не хотел входить в новую суровую жизнь неоперившимся мальчиком. Поэтому сегодня он соблюдет обряд приготовления к обеим дорогам: во взросление и в неизвестность. Юноша оставил друзей, направляющихся на кухню, выбрав одну из многочисленных тропинок лагеря. Он прошел по нескольким словно эфирным мостам в маленькую часовню в глубине садов ее светлости. Низко поклонившись богам храма, он вытащил фибский нож и положил его на алтарь. Край лезвия касался колен сидящей богини. С великим почтением, чтобы она приняла его несостоятельность, Льешо сел, приняв положение для медитации, и в одиночестве начал долгое наблюдение.

Когда спустилась темнота, сомнения Льешо расползлись о углам часовни, подсматривая за ним жаркими глазами. Священники умерли, не было никого, чтобы молитвой зазвать богиню к жениху. Размеры храма ее светлости не сравнить с вратами небес, где обитает богиня. Как же она отыщет нареченного? Да и станет ли она искать его, заброшенного так далеко? Нет предвестников, которые напомнили бы, что пришло его время.

Приложив огромное усилие, Льешо отставил в сторону дурное предчувствие. По углам шарят лишь крысы, привлеченные прохладой каменного алтаря. Как и они, юноша должен довериться богине и ждать ее решения. Сидя, скрестив ноги, перед мраморным изваянием, Льешо предался размышлениям о прошлом, о том, что он прошел достаточно длинный путь, чтобы стать мужчиной. Ему вспомнилась мать, держащая его на коленях в библиотеке Храма Луны, отец, возвышающийся на троне во Дворце Солнца. Перед ним сменялись картины жизни: Долгий Путь, рабство, Льек, говорящий с ним с того света, и господин Чин-ши, отчаянно пытающийся вылечить умирающее море и проливающий кровь раскаяния на песок арены; ее светлость, наблюдающая за ним в оружейной, опрашивающая его в присутствии мужа, обучающая его запретным секретам Пути.

Погрузившись в воспоминания, Льешо стал анализировать свои поступки. Что ему не удалось? Приложил ли он все силы на службу Той, которой поклонялся? Доказал ли свою преданность? Будет ли богиня благосклонна к нему?

В полночь юноша заметил в часовне чье-то присутствие: ее светлость принесла свежие персики.

— Мир — самый большой дар, которым может осчастливить нас богиня, — сказала она, поднимая кусочек фрукта; золотую кожуру осветили свечи. — Говорят, люди понимают, как он ценен, только с тоской оглядываясь на годы его войны. Другие считают, что этот дар ничего не стоит, он награда за вражду. А что думаешь ты, Льешо?

Она протянула персик, сочный и нежный, столь непохожий на нее саму.

— Я думаю, — ответил он, — что любой дар — испытание, а с каждым испытанием мы приближаемся к Пути Богини. Нам не дано познать их назначение, пока не достигнем самого конца дороги.

— Даже мира? — спросила она.

Вспомнив нашествие гарнов на Фибию, Льешо кивнул и подтвердил:

— В особенности мира.

Ее светлость внимательно посмотрела на юношу взглядом острым, как его фибский нож, затем вздохнула так неслышно, что Льешо усомнился, не показалось ли это ему.

— Знай, богиня любит тебя, — сказала госпожа и приложила холодную руку к сердцу юноши. Он поклонился, встал и вышел, погруженный в себя.

Опять наедине с ночью и крысами, сверкающими красными глазами, он пытался размышлять, но слова ее светлости не давали ему покоя. Может, богиня и любит его, как и всех тварей своего владения, но время шло, а она не являлась.

В кромешной тьме, когда зашел месяц, медитация привела к смешению временных пластов: прошлое и настоящее сплелись в неспокойных картинах. Он был взрослым юношей, но находился в священном городе Кунголе, один, заблудившийся в лабиринте Храма Луны. С каждой стены ему улыбались изображения богини, лицо которой принимало очертания ее светлости, жены правителя. Где-то вдалеке раздался крик матери. Льешо побежал к ней, но голос стал только отдаляться. Рисунки на стенах становились более холодными. Смешавшееся со сном воспоминание наполнилось стонами умирающих, с рынка города повеял запах дыма.

— Нет, — прервал видение собственный голос Льешо.

Он пришел в себя, но звуки остались. Крик, зовущий гвардейцев, и топот бегущих ног были настоящими. Здесь, сейчас, в саду правителя — все повторялось вновь.

Льешо с трудом поднялся на ноги, мышцы не слушались после нескольких часов статичного напряжения. Схватив нож с алтаря богини, он захромал к выходу.

Огонь охватил крыши домов у дороги. Пробегая мимо Льешо, солдат с цепочкой вокруг шеи и с браслетами на запястьях остановился и пихнул его обратно в часовню.

— Иди внутрь, — крикнул он, — нас атакуют.

— Я могу сражаться, — засопротивлялся Льешо и поднял нож, показывая, что он вооружен.

Мимо его уха просвистела стрела. Юноша пригнулся, и она вонзилась в широкую притолоку.

— Тогда отыщи свою команду, — сказал солдат и помчался дальше.

Льешо, пригнувшись, выскочил из часовни, крепко сжимая нож в уверенном кулаке. На этот раз он уже не ребенок; он располагает и навыками боя, и силой, чтобы защитить себя. Стражник был прав: нужно найти команду. Мастер Якс обучил их сражаться вместе, и юноша чувствовал себя без друзей словно обнаженным.

Скрываемый тенью тростника и других невысоких растении, окаймлявших лужайки и каналы, Льешо поспешил к дому новичков. Только он собирался преступить порог, как услышал рядом голос, которого так боялся.

— Обыщите все вокруг. Мне нужен фибин! — раздался из тьмы в нескольких шагах от юноши требовательный крик надзирателя Марко, и на фоне разгорающегося пламени появился его силуэт. — Он где-то здесь.

Льешо застыл, парализованный этим голосом. Мастер Марко перешел к господину Ю после смерти Чин-ши, но что заставило армию Ю атаковать владение правителя? Зачем Марко ищет его? Чтобы убить на месте? Или снова приковать? Что им известно о подлинном происхождении Льешо, чтобы вот так разыскивать его посреди битвы?

У юноши не было времени обдумывать все это: отголоски сражения приближались. Вдруг из окна дома протянулась рука, схватила его за руку и втащила внутрь. Бикси, Льинг и Хмиши стояли спина к спине в центре широкой комнаты с ножами наготове. Не хватало только Каду.

— Где ты пропадал? — прошипел Бикси.

— В часовне в саду, — ответил шепотом Льешо. — А вы думали, я открывал врата господину Ю?

Бикси промолчал; судя по выражению лица, обвинение обидело и потрясло Льешо. Товарищи переглянулись: у каждого имелись важные вопросы. Вооруженные гвардейцы господина Ю не стали бы разорять владение правителя в поисках простого раба, а они слышали, что мастер Марко приказал войску поймать Льешо.

— Кто ты? — потребовал ответа Бикси, несмотря на всю опасность положения. — Чего хочет Марко?

Льешо чертыхнулся по-фибски. Его не интересовали распространившиеся слухи.