Белоэмигранты между звездой и свастикой - Олег Гончаренко

В 1961 году А.Н. Родзевич переехал в США, где он нашел себе работу в качестве чертежника в одном из многочисленных американских инженерных бюро. В бытность свою в Нью-Йорке Родзевич был бессменным вице-председателем и старшиной эмигрантского кадетского Объединения. По выходе на пенсию в 1976 году, Алексей Николаевич переехал к своим дочерям назад, в Европу, поселившись в Испании, где продолжил серьезную деятельность на благо российского освободительного дела. В частности, он ездил на Канарские острова для встреч с советскими моряками, чьи корабли заходили в островные порты, через которых передавал политическую литературу в Советский Союз в надежде, что она будет прочитана и оценена по достоинству советскими гражданами. Алексей Николаевич Родзевич слыл в НТС человеком немногословным, деятелем «исключительной инициативы» и большой силы воли. Его организационный талант был широко известен не только американской или английской разведки, но, как писал орган НТС «Посев», «из-за его природной скромности лишь немногие» среди его соратников по НТС знали «о ряде его заслуг в различных областях политической деятельности». О природе этих заслуг современному читателю можно лишь догадываться. В 1973 году, после военного переворота в Чили, Родзевич написал некоторым своим бывшим ученикам, ставшим членами нового чилийского правительства, предлагая им обменять чилийских коммунистов на политзаключенных, в СССР. По инициативе Родзевича советский диссидент В.К. Буковский был выпущен из мест заключения и выехал за границу в обмен на беспрепятственный выезд из Чили лидера местных коммунистов Луиса Корвалана. Советский фольклор того времени откликнулся на это политизированное шоу широко известной в те времена частушкой: «Обменяли хулигана на Луиса Корвалана. Где б достать такую б…, чтоб на Брежнева сменять?», определив, таким образом, ценность данной сделки двух правительств. Алексей же Николаевич Родзевич, после тяжелой и продолжительной болезни, скончался в Мадриде 28 марта 1982 года. Сама жизнь Родзевича, его детство и юность обусловили дальнейший выбор его пути, на который он встал, чтобы противостоять коммунизму. Соратники по НТС писали о своем гуру, что он «родился 21 января 1911 года в Одессе. Его отец, бывший директором русской гимназии, и мать» «были убиты в первые годы революции». «Родственники скрыли Алексея и при эвакуации Белой армии вывезли в Югославию. Его образование началось в Одесском кадетском корпусе, и было продолжено в Югославии в Русском кадетском корпусе который он окончил в 1929 году». Далее, официальная биография Родзевича говорит, что юноша «поступил на агрономический факультет Белградского университета, по окончанию которого работал по земельному кадастру», а «в 1931 году вступил в Национальный Союз Русской Молодежи (нынешний НТС) и, практически, отдал всю свою жизнь активному служению России в его рядах». Далее скупые хроники НТС сообщают, что, «во время войны, через Германию, пробирается нелегально в оккупированные области России, где примыкает к Смоленской группе НТС. Вскоре немцы арестовывают его и высылают в Германию. Оказавшись в Берлине, Алексей Николаевич поступает в РОА». Войну, согласно его биографам из НТС, Родзевич «закончил в чине капитана РОА». Про Родзевича также известно, что он был автором знака РОА, в виде белого щита с синим Андреевским флагом на нем, находящегося в красном обрамлении.

Поражение Белого движения в начале 1920-х годов и извечный русский вопрос «Кто виноват?» был увезен с российских полей русскими же людьми с собой в эмиграцию, где вызвал 35 лет бесплодной полемики. Перед русскими изгнанниками В первые годы особенно остро стоял выбор: жизни в замкнутом кругу «Зарубежной Руси» или ассимиляция среди иностранцев. Деятельную часть русской молодежи в эмиграции, сохранившую верность идее о победном возвращении в отбитую у большевиков Россию, такой выбор не устраивал. В одном из печатных эмигрантских органов под названием «За Россию» еще в 1934 году некий автор писал: «Ждать нечего. От эмигрантской пустоты, безволия и лицемерия, от обывательского прозябания, от бесплодных споров, от позорного равнодушия к основному вопросу национального бытия — мы зовем к борьбе за Россию». От старшего поколения, разделенного на «правых» и «левых», это радикальное молодежное крыло стремилось огородиться: на втором съезде НТС, называемого тогда еще НСНП— Национальным Союзом Нового Поколения в 1931 году было введено возрастное ограничение для приема в его ряды. Было решено принимать в Союз только лиц, родившихся после 1895 года. Среде старшего поколения эмиграции было свойственно разделение на, условно говоря, лиц, держащихся «левых» и «правых» взглядов. «Левые» делали ставку на эволюцию власти, по примеру Французской революции. «Правые» ставили на возобновление иностранной интервенции и на «весенний поход». Обе ставки не требовали действий, а только ожидания. Тем временем можно было заниматься чем-то для России полезным: создавать культурные ценности, сохранить свою церковь, свой язык, передавать своим детям любовь к России, чем с переменным успехом и занималось большинство эмигрантов. Однако многие активисты «Нового поколения» ни первую, ни вторую линию поведения не принимали. Они пеняли старшему поколению эмиграции на его «бесстыдное безволие» и охвативший «стариков» «духовный кризис», которые допустили к управлению российским государством в 1917 году такую посредственность, каковым современниками считался в предреволюционные годы Ленин. Молодежь НСНП считала, что Россия может добиться освобождения лишь собственными силами, без участия правящей в стране партии или любой формы иностранной интервенции. Поэтому на втором съезде Союза в декабре 1931 года было решено идти против общего течения мыслей в эмиграции, сделав ставку на идею Национальной Революции. Такое решение проблемы молодежному движению, по мнению его историков «подсказывало время». Индустриализация и коллективизация в СССР «были последними революционными актами коммунистической власти». После XVI съезда ВКП(б) власть превратилась в охранительную, перестав быть революционной.

В СССР, по меткому наблюдению эмигранткой молодежи НСНП, «произошли такие коренные перемены, что говорить о каком-либо возврате к прошлому, о реставрации, стало бессмысленным». Любому успешному политическому действию предшествует идея. Новая революция, — считала молодежь НСНП, — требует новой идеи, которая будет противостоять коммунизму: идея России, а не Интернационала, но, при этом идея, «не лишенная социального содержания». 22 июня 1941 года Германия начинает войну с СССР. Оказалось, что «для НТС выбор между Сталиным и Гитлером не был выбором. И тот и другой несли России море слез и страданий, миллионы жертв. Необходима третья сила, создание которой НТС поставил своей целью. И хотя эта позиция ставила НТС прямо на пути столкновения между двумя гигантами, она одна лишь виделась как морально допустимая». Союз принял «соломоново решение»: «Ни со Сталиным, ни с Гитлером, а с нашим народом». НТСовцы согласились с очевидным, убеждая своих членов в том «что Германия будет в первое время иметь военные успехи».

Считалось, что задача НТС — перебросить все силы на родную землю, и там создавать организацию и распространять идею свободной России, без немцев и большевиков. К концу 1941 года, когда немцы стояли под Москвой и в 1942 году, еще до того, как для рейха прозвучал первый звонок под Сталинградом, подпольные группы НТС действовали в 120-ти городах оккупированной России. Работала сеть тайных типографий. Члены НТС, под самыми невероятными легендами и с самыми разнообразными документами, «колесили по занятой немцами территории России». Устраивались на работу, ездили курьерами между подпольным центром НТС и группами в Киеве, Днепропетровске, Витебске, Орше и других городах. НТС создал целую фабрику добывания и изготовления различных документов. Созданы были даже целые предприятия — фиктивные, полуфиктивные и действительно существующие — для прикрытия собственной подпольной работы. Во время войны, когда миллионы бывших советских граждан, военнопленных и «восточных рабочих» оказались в Германии, Чехословакии, Австрии, под видом эстрадных ансамблей, пропагандистов «восточного министерства», представителей фирм в поисках рабочих, «под десятками масок члены НТС проникали в лагеря военнопленных и „остов“. Потекли в лагеря брошюрки и листовки НТС, стали возникать союзные группы. Оппозиционные, антигитлеровские круги среди немецкого офицерства (будущие авторы заговора 20 июля 1944 года и покушение на Гитлера) искали возможность придать войне политический характер и помочь антикоммунистическому населению России создать самостоятельную организованную силу для борьбы за свободу своей родины». В то же время популярному советскому генералу, некогда защитнику Киева и Москвы, Андрею Андреевичу Власову, капитан Штрик-Штрикфельт, подсказал идею контакта с немецкими антинацистами, представителями германской аристократии, мечтавшей избавиться от люмпена-диктатора. Продумав общую обстановку и формально исходя из знания народных чаяний, Власов выразил готовность возглавить Российское Освободительное Движение и Российскую Освободительную Армию. По его идее, при первом же соприкосновении с частями Красной армии, РОА начнет обрастать полками и дивизиями, защищая Родину, но не Сталина! История прошедшей войны наглядно показала, что надежды генерала Власова не оправдалась. Хотя в последние месяцы войны отряд полковника Сахарова вырос из отряда в 500 человек до нескольких тысяч человек, перешедших к нему советских солдат, но создать что-либо серьезное, могущее переломить ход войны в начале 1945 года представлялось абсурдным. Заговор 20 июля 1944 года не удался, и большинство союзников Власова в антигитлеровских кругах немецкой армии было казнено или потеряло всякое влияние на германское правительство. Даже на пороге крушения Германии, по вполне понятным причинам, Гитлер не решился «развязать Власову руки». Однако для НТС создание РОА открывало новое поле деятельности: десятки тысяч русских людей оказались не только вне колючей проволоки, но и с оружием в руках. Видя в них вооруженное ядро «третьей силы», НТС развернул активную пропагандистскую и политическую деятельность в частях РОА. Особое внимание НТС обращал на школу пропагандистов РОА в Дабендорфе, под Берлином. Там была создана подпольная группа НТС, в которую входил начальник школы, бывший преподаватель Академии Генерального штаба в Москве генерал-майор Федор Иванович Трухин. В результате этого «Дабендорф» превратился, в своего рода, подпольную школу пропагандистов «третьей силы». Тайная работа на оккупированной территории и в самой Германии не могла обходиться без жертв. НТС была квалифицирована немцами, как «запрещенная организация», занимающая «антинемецкой деятельностью», в полном соответствии с обвинительными актами гестапо. Членов Союза, захваченных с поличным, немцы расстреливают. Другие молодые НТСовцы попадают в немецкие тюрьмы и лагеря. Шаг за шагом гестапо раскрыт и разгромлен центр, затем еще один запасной центр, и наконец — тайна тайн — второй запасной центр. В одном только Берлине за всю войну арестовано свыше 50-ти человек: всех вместе — несколько сотен. Многие не вышли живыми из германских тюрем и лагерей. Александр Вюрглер, руководитель подпольной работы в Польше, застрелен агентами гестапо среди бела дня прямо на улице Варшавы. По трагической иронии судьбы ряд членов НТС были арестованы гестапо по доносам подпольной агентуры НКВД. Иные из-за немецкой проволоки попали за английскую и американскую проволоку, и были выданы «советам» союзниками на расправу. Несколько человек, как оказалось, были выданы финнами. За годы немецкой оккупации на занятой советской территории была отстроена значительная организация. Только часть ее оказалась разгромленной немцами. Оставшиеся на свободе члены Союза частично ушли на Запад. Многие остаются, на время прекращая работу, чтобы позже возобновить ее уже при восстановленной советской власти. Подобное происходит и в странах Восточной Европы. Ряд членов Союза остается в Югославии, Чехословакии, Польше, Болгарии. После прихода Красной армии, многие НТСовцы арестованы СМЕРШем и вывезены в СССР. О некоторых из них центр НТС получил сведения значительно позднее, от бывших заключенных, сидевших с ними вместе в концлагерях. В течение послевоенных последующих лет работа НТС развернулась в ряде направлений.