Запретное желание - Джилл Шелвис

О да. Вот о чем он не переставал мечтать с тех самых пор, как она ушла из его спальни прошлой ночью. Черт, он не переставал мечтать об этом с самой первой их встречи.

В отличие от ума и взгляда, которые оставались острыми точно бритва, губы Эммы были мягкими.

А еще теплыми.

Сладкими.

Податливыми.

На какое-то благословенное мгновение она растворилась в стоящем рядом мужчине.

О холоде и мокрой одежде было забыто, поскольку их тела выделяли столько тепла, что ими можно было на протяжении целого года согревать маленькую страну.

Пальцы Эммы вцепились в ткань рубашки Стоуна, а затем ее руки скользнули вверх по его груди и обвили шею. Она держалась за него так, словно он давал ей что-то, чего она не могла получить от кого-то другого и в чем отчаянно нуждалась.

И Стоун готов был дать ей это.

А потом Эмма вдруг оттолкнула его от себя и вышла из кухни.

Стоун последовал за ней. И Эмма знала, что так будет. Она слышала скрип его мокрых кроссовок, когда миновала кабинет и открыла дверь кладовки. По размерам кладовка была почти такой же, как и кабинет, и Эмма не глядя протянула руку, чтобы взять с полки спортивный костюм.

Да, именно поэтому ее кожу покрывали мурашки. Она просто замерзла.

Когда над ее головой вспыхнула маленькая лампочка, Эмма обернулась.

В дверях кладовой стоял Стоун. Эмма намеревалась переодеться в темноте. Хотя какого черта? Он ведь и так уже все видел. Эмма стащила с себя блузку и поймала на себе взгляд Стоуна, который не только обжигал, но и излучал такое обожание, что она попятилась, пока не уперлась спиной в бог знает чем забитый шкаф.

Стоун подошел к Эмме, осторожно отодвинув в сторону поставленные друг на друга коробки. Из-за его присутствия и без того небольшая кладовая показалась совсем тесной. И становилась все теснее с каждым мгновением.

Стоун забрал из рук Эммы вещи и отложил в сторону.

– Эй, – запротестовала она. – Я тут переодеваюсь.

Стоун расстегнул бюстгальтер и, окинув взглядом то, что под ним скрывалось, испустил вздох восхищения.

– Стоун…

– Ты ранена. И я хочу унять боль с помощью поцелуев. – С этими словами он накрыл грудь Эммы губами. Его пальцы ласкали ее подрагивающий живот, пока язык танцевал вокруг тугого соска. Стоуну потребовалось всего несколько секунд, чтобы заставить Эмму сгорать от желания. Он расстегнул ее брюки, и они упали к ногам.

– Там я не ранена.

– Я не знаю этого наверняка. – Подцепив пальцем трусики, он спустил их и тут же застонал от восхищения. – Господи, ты только взгляни на это.

– Я…

Эмма осеклась, когда Стоун осторожно приподнял ее и посадил на пластмассовый ящик с крышкой.

– Мне необходимо осмотреть тебя более внимательно.

Эмма была полностью обнажена, а он – нет.

– Эта штука чертовски холодная.

Стоун улыбнулся.

– Я тебя согрею. – В подтверждение своих слов он опустился перед Эммой на колени, просунул свои теплые ладони под ее ягодицы и запечатлел поцелуй на внутренней поверхности бедра. – Пока ран не вижу…

О господи! Эмма прошептала его имя, и звук собственного голоса показался ей незнакомым. Она понятия не имела, как может так хотеть Стоуна здесь, в кладовке, и все же безумно хотела его. Почувствовав поцелуй на другом бедре, Эмма издала умоляюще-хныкающий звук и теперь наблюдала за тем, как он устраивается поудобнее, чтобы ласкать ее языком.

Парочка томительно-неспешных прикосновений, и Эмма ощутила нарастающее внизу живота напряжение. Теперь в бешено вращающемся вокруг нее мире якорем служили лишь волосы Стоуна, в которые она вцепилась пальцами.

– Стоун…

– С тобой все будет хорошо. Ты знала, как божественна на вкус? – пробормотал Стоун, продолжая толкать Эмму к краю пропасти и удерживая ее от падения лишь с помощью шелковистых прикосновений горячего языка. Прошло всего две минуты, а Эмма уже судорожно ловила ртом воздух, выдыхая имя Стоуна.

– Стоун, я сейчас…

– Да. Именно этого я и добиваюсь.

Эмма не могла остановить это. Все тело напряглось, и когда Стоун втянул губами чувствительный бугорок, Эмма вознеслась на вершину блаженства.

Когда Эмма перестала содрогаться всем телом и наконец замерла, Стоун поднял голову и посмотрел на нее с выражением неприкрытого довольства.

Он достал из кармана презерватив и снял с себя рубашку. Когда же он расстегнул джинсы и обнажил свою восставшую плоть, Эмма мысленно поблагодарила судьбу за то, что кладовая была освещена.

Застонав от предвкушения, он положил ноги Эммы себе на талию, а затем прижал спиной к стене кладовой, на которой висела какая-то одежда, и сделал резкое движение бедрами. Он вошел так глубоко и стремительно, что оба застонали от удовольствия.

Стоун начал двигаться, и Эмма, упершись головой в стену, выгнулась ему навстречу.

Они соединились столь крепко и нерушимо, что казалось, будто их сердца бьются в унисон, но и этого Эмме было мало. Губы Стоуна накрыли ее собственные в глубоком требовательном поцелуе, и она растворилась в нем полностью. Это оказалось так ново и пугающе, но Эмме было все равно. С самой первой встречи Стоун – сильный и уверенный в себе – всегда был рядом, как никто другой. С самой первой встречи между ними возникла связь, которая становилась крепче день ото дня, и Эмма цеплялась за Стоуна, нуждаясь в нем, нуждаясь в том, что он давал ей в это самое мгновение. Оба дышали хрипло и прерывисто, по мере того как движения становились все более мощными и интенсивными.

– Господи, Стоун.

– Знаю.

– Ты… я… – Эмма осеклась и закрыла глаза, чтобы полностью впитать в себя переполнявшие ее эмоции. – Снова… Я почти…

Очевидно, Стоун ждал этого. Его губы пробежались по ее подбородку, затем он крепче сжал ее ягодицы, уткнулся лицом в шею, глухо застонал и замер, отдавая Эмме всего себя. Он увлек ее за собой на вершину сладостного удовольствия, пленив ее душу и сердце…

Они долго стояли так, слившись воедино, крепко сжимая друг друга в объятиях. Наконец Стоун пошевелился и поцеловал ее в подбородок.

– Ты в порядке?

– Да. – Эмма разжала объятия, но Стоун не отпустил ее, покрыв поцелуями шею. – Ммм… Ты всегда так вкусно пахнешь.

Это было мило, невероятно мило, но слишком для нее. Если она останется сейчас в объятиях Стоуна, то начнет думать. Начнет думать об их отношениях, о нем, что в итоге причинит лишь боль. Не желая этого, не желая делать или отвечать что-то на этот многозначительный взгляд зеленых глаз, Эмма зашевелилась.

– Не двигайся, – хрипло запротестовал Стоун. – Не сейчас.