Числа. Хаос - Рейчел Уорд

— А пожары?

Тик у Нельсона уже по всему лицу. Совсем распсиховался.

— После землетрясений всегда бывают пожары. Пробитые газовые трубы, электропроводка. В 1906 году в Сан-Франциско пожары были еще три дня после землетрясения. Больше народу сгорело, чем погибло под завалами.

Мы так и топчемся в прихожей, но тут у меня слабеют колени. Фатальное сочетание — девятый этаж и конец света.

— Нельсон, давай сядем где-нибудь.

Собираюсь пройти мимо него и поискать гостиную или кухню. Он преграждает мне дорогу.

— Ты чего?

— Нельзя тебе входить. Мама в кухне, братья дома.

— Тебе что, нельзя друзей приглашать?

— Нет. Тебя нельзя. Не хочу, чтобы они тебя видели. Я и так огреб из-за тебя по полной программе.

— Что случилось-то?

— Мои посты в Сети проследили. Узнали, кто я такой. К нам приходили. Отдел по борьбе с терроризмом, комитет по правам ребенка, иммиграционная служба…

— Они-то тут при чем?

— Все взяли и пришли — одновременно. Набились в дом, как саранча. Допрашивали маму с папой. Мама жутко перепсиховала.

— А они что, нелегалы? Мама с папой?

— Нет, конечно, просто они приехали сюда двадцать лет назад, еще до электронных удостоверений личности, и теперь все бумажки у них просроченные. Ничего плохого они не делали.

— Все обошлось? Ничего не случилось? Обыскали — и дело с концом?

— Ничего не обошлось. Со мной — случилось. У меня изъяли комп. Вынесли предупреждение.

— Ты же не делал ничего незаконного.

— Как это «не делал»? Участвовал в заговоре с целью сеять панику.

— Чего?

— Закон о терроризме 2018 года. Заговор с целью сеять панику. Адам, меня могли посадить. До десяти лет.

Он весь на взводе, это сразу ясно. На взводе. А ведь это я во всем виноват.

— Нельсон, — говорю. — Прости меня, пожалуйста. Я не знал.

— Я тоже. Не знал, во что вляпался.

— Не надо мне было тебя просить. Я пойду. Оставлю тебя в покое. Только…

Тут он наконец смотрит на меня — и его число опять бьет меня прямо в лицо. 112027. Чертово число. Его-то за что?!

— Ну чего тебе?

— Только дай мне честное слово, что уедешь отсюда.

— Я не могу уехать без родных.

— Тогда уговори их тоже уехать.

— Легко сказать…

— Нельсон, пожалуйста, уговори. Возьми и уговори.

— Хорошо. Я их заставлю.

Поворачиваюсь к двери.

— Адам, — говорит он. — Ты зачем приходил?

— Хотел кое-что спросить.

— Что?

Просить его хакнуть экраны я не могу. Хватит с него.

— Да ничего. Не важно.

— Наверное, все-таки важно.

— Да, но теперь уже не надо.

— Адам, расскажи. Я и так уже влип. Если я могу что-то сделать, хоть поквитаюсь с этими мерзавцами.

— Нельсон!

— Адам, они на нас наезжали. Напугали маму. Это низко. И аморально.

— Понимаешь, я тут подумал… Подумал, может, как-то выбраться на экраны информации. Взломать их, например.

Нельсон улыбается:

— Отлично. Сделаем.

— Как же без компа?

— Адам, компьютеры есть где угодно. А экраны, говорят, стоят даже не только в Лондоне, — если не врут.

— Ты не обязан… ты и так много сделал. Давай-ка лучше о себе подумай. О себе и родных.

— Не обязан, зато хочу. Адам, из-за этих мерзавцев погибнут тысячи. Так нельзя.

— Ладно, чел, будь здоров.

Сжимаю кулак, протягиваю ему. Он смотрит на него несколько секунд, потом хмыкает и тоже сжимает кулак, и мы стукаемся костяшками. И я думаю — делал ли он так раньше? Успеет ли когда-нибудь еще?

— Пока, Нельсон, — говорю.

Слышу, как за спиной закрывается дверь. Я не из тех, кто чуть что — сразу молится, но, пока бегу по коридору, отправляю маленькую такую молитву во двор, а оттуда — вверх, к серым небесам. Пусть он выпутается. Пусть у него все будет хорошо. Может, так и получится, ведь я-то знаю, что Нельсон — тихий, занудный Нельсон на самом деле просто нереально крут.

Не прошло и нескольких минут, как я отошла от дома Адама, и меня замели.

Так быстро — в голове не укладывается: только что я катила себе коляску по тротуару — и вот рядом тормозит машина, меня запихивают на заднее сиденье, и кто-то отстегивает Мию и сажает ее в детское кресло рядом со мной. Потом с обеих сторон садятся какие-то люди, двери захлопываются, замки щелкают, и мы уезжаем.

Коляска и наши мешки остаются на улице.

— Черт побери, что вы делаете? Кто вы такие?

Человек, который сидит рядом со мной, раскрывает бумажник и сует мне в лицо свое удостоверение.

— Комитет по правам ребенка. А это Вив — она из полиции. Отдел поддержки семьи.

— Какого черта вы схватили меня прямо на улице? Мы живем в свободной стране!

Тут вмешивается женщина, сидящая по ту сторону от Мии:

— Мы были вынуждены так поступить, потому что вы все время от нас убегаете. На Джайлс-стрит вас не было. Где вы, никто не знал.

— Могли бы засечь чип у Мии. Вы так уже делали. Зачем было устраивать этот балаган?

— Вынужденные меры. Вашим соседям мы предъявили обвинение в хранении наркотических веществ класса А с целью дальнейшей продажи. Эту ночь вы провели в доме вдовы одного из самых знаменитых грабителей в Вест-Энде и ее правнука, который в настоящее время исключен из школы за агрессивное поведение и находится под подозрением в убийстве. Откуда мы знаем, куда вы направитесь теперь?

Да, при такой подаче все это выглядит как-то кисло.

— Куда мы едем?

— В полицейский участок Паддингтон-Грин, где мы допросим вас в связи с событиями на Джайлс-стрит. Луизу мы передадим в приемную семью. Ее уже ждут.

— Вы заберете ее? Заберете ее у меня? Нет! Ни за что! Я поеду с вами в участок. Отвечу на все вопросы — мне нечего скрывать. Но я не допущу, чтобы вы отняли у меня ребенка!

— Салли, ваше мнение никого не интересует. У нас есть судебный ордер. Вашему ребенку нужна безопасная, спокойная обстановка.

— Я кормлю ее грудью, — говорю я.

Наступает тишина, и я думаю: «Ну вот, получилось. Теперь ее никто у меня не отнимет». Потом женщина говорит:

— Мы проследим, чтобы она была сыта и обеспечена всеми удобствами. Ее приемные родители — люди очень опытные.