Миллиардер - Питер Джеймс

– Который час?

– Половина одиннадцатого.

Вбежав в ванную, Жан-Люк положил сигарету в мыльницу, вместо полноценного умывания пару раз плеснул в лицо холодной водой, торопливо вытерся и снова сунул в рот «Галуаз». Натянул пиджак, взял с комода жвачку и, невнятно попрощавшись с Валери, выбежал из квартиры.

Ментону было хорошо известно, что виконт не любит, когда его заставляют ждать, а он и так уже опоздал к назначенному времени на час. Не говоря о том, что еще полчаса уйдет на дорогу. Спускаясь по лестнице, Жан-Люк вспоминал разговор с израильским генералом Эфраимом на пляже в Ла-Буле. Вне всякого сомнения, виконт де Лассер потребует рассказать о встрече во всех подробностях, ничего не упуская.

Квартира у Ментона была маленькая и находилась в новом доме рядом с немецкой базой субмарин, построенной еще во времена оккупации. Выйдя на улицу, он сел в свой зеленый «альфа-ромео альфасуд» и завел двигатель. Включил первую передачу и рванул с места. Почти сразу же сзади что-то больно ткнулось в шею.

– Поворачивай направо, – велел человек с автоматическим пистолетом «вальтер», как оказалось, дожидавшийся прихода Жан-Люка на заднем сиденье.

На встречу с виконтом Ментон опоздал на два часа. Об утреннем инциденте счел за лучшее не упоминать. Побоялся.

Наконец на столе у генерала Иссера Эфраима резко зазвонил телефон. Глава МОССАДа сразу схватил трубку. Звонил Хаим Вейц из Франции. Вынув изо рта жвачку, Эфраим положил ее в пепельницу.

– Есть новости насчет Жан-Люка Ментона, – сообщил Вейц.

Бенхакер изнемогал от желания потрахаться. Это чувство неустанно преследовало его уже целую неделю. Чего только он ни делал, лишь бы не думать о сексе, однако все усилия оказались тщетны. Читая газеты, поймал себя на том, что испытывает возбуждение даже от совершенно неэротичных заметок об изнасилованиях и разводах из-за супружеской измены. По очереди брался за три книги, однако во всех романах герои, будто сговорившись, прыгали в койку уже на первых страницах. С телевизором и радио вышла та же история. В конце концов Бенхакер сдался. Единственное, что оставалось в этой плачевной ситуации, – любоваться хорошенькими медсестричками.

Как ни стыдно было в этом признаваться, но за неделю его требования к девушкам самым драматичным образом снизились. В пятницу Бенхакер решил, что ему нравятся только двое, остальные же страшнее смертного греха. К субботе Бенхакер включил в список еще двух, а в воскресенье находил привлекательными уже шесть медсестер. А во вторник утром даже пожилая уборщица начала казаться весьма интересной женщиной.

Бенхакер попытался сообразить, сколько времени уже провел в больнице. Похоже, около трех недель, но хотелось подсчитать точнее. День аварии начисто выпал из памяти. Единственное, что удавалось припомнить, – на те выходные Бенхакер поехал к другу, работавшему в Бристольском университете. Почти все время они играли в шахматы. Именно поэтому Бенхакер задержался и решил уехать не в воскресенье, как собирался, а в понедельник утром – хотел закончить партию. Однако самого отъезда не помнил. Тем не менее, думая о том злополучном понедельнике, Бенхакер испытывал какое-то смутное, неприятное чувство. Случилось что-то, связанное с Амандой. Почему-то Бенхакер был на нее обижен. Его не оставляло ощущение, будто авария произошла по ее вине. Но каким образом? Увы, вспомнить не удавалось.

– Доброе утро, мистер Бенхакер.

При звуке женского голоса он сразу представил себе обнаженную Аманду. Вот она сверху, а светлые волосы, будто шелковый занавес, спадают до сосков… Ах, эти длинные, стройные ноги, эти бедра и золотистый треугольник между ними…

– Пора вас осмотреть. Проверим, как идут дела.

Когда с Бенхакера сдернули одеяло, он сразу спустился с небес на землю. Перед его кроватью стоял хирург в сопровождении дежурной сестры Макдональд. Оба едва удерживались от улыбки, глядя на его руку, сжимавшую задорно торчащий из ширинки пижамных штанов член.

Примерно в пятницу Бенхакер решил, что сестра Макдональд – сногсшибательная красавица. Все это время он всячески с ней заигрывал, стараясь привлечь ее внимание. Вчера, когда она сменилась с дежурства, Бенхакер был уверен, что достиг успеха и теперь его ждет если не приятная встреча в темном углу больницы, то, по крайней мере, свидание после выписки, завершиться которому предстоит в его уютной квартире в районе Эрлс-Корт. Однако, глядя снизу вверх на выражение лица сестры Макдональд, Бенхакер вынужден был признать, что горько заблуждался насчет ее чувств. Надежды рассеялись, точно разлетающиеся капельки от освежителя для туалета. Увы, у сестры Макдональд на лбу было написано, что отныне она считает больного мерзким извращенцем.

Хирург осмотрел швы, затем кивнул. Сестра укрыла Бенхакера с таким отвращением, будто захлопывала крышку помойного ведра, полного старых банок из-под рыбных консервов.

– Идете на поправку, – бодро проговорил хирург. – Думаю, через несколько дней можно выписывать.

Врач и сестра Макдональд повернулись, собираясь уходить, но тут хирург наклонился к больному и заговорщицки шепнул на ухо:

– Старик, зачем прямо в палате-то? Сам видишь, как неудобно получилось. Приспичило – иди в туалет и там отрывайся.

Затем они с сестрой Макдональд удалились. На то, чтобы лицо Бенхакера приобрело нормальный оттенок вместо пронзительно-алого, ушло несколько минут. Бенхакер сел и, с мрачным видом окинув взглядом палату, принялся ковырять между зубами ногтем мизинца. Тут в палату зашел пожилой санитар и сразу направился к его кровати.

– Вы мистер Бенхакер?

Тот кивнул.

– Вам звонят. Зайдите в кабинет медсестры.

– Спасибо.

Бенхакер последовал за санитаром в крошечный закуток, куда помещались только стол и стул. Именно отсюда сестры правили своими владениями. Закрыв за собой дверь, Бенхакер взял трубку.

– Алло.

Судя по треску и фонящему звуку, звонили издалека.

– Дэнни?

Бенхакер узнал голос генерала Эфраима. После визита начальника он был на него очень зол. С тех пор настроение у Бенхакера не улучшилось, и ответил он подобающе мрачным тоном:

– Да.

– Как самочувствие?

– Более или менее.

– Разговаривал со старшим регистратором твоей больницы. Он утверждает, что ты уже поправился.

– Ему-то откуда знать?

– Как – откуда? От лечащего врача. У меня для тебя важное дело, так что выписывайся поскорее из больницы. На службу явишься завтра, в девять утра.

– Не уверен, что меня так скоро отпустят.

– В британских больницах это не проблема.

– А как же мои травмы?

– Ты уже в норме.

– Можно подумать, вы врач! А сами за две тысячи миль находитесь…

– Поговорим завтра в девять.