Тем тяжелее будет падение - Михаил Март

– Убедил, но по этим деталям невозможно понять, для чего они служат!

– Тем лучше для вас. Если те, кому вы доверите их производство, догадаются, что получится в результате сборки, вас обвинят в милитаризме и подготовке к третьей мировой войне. Оставайтесь мирным человеком, губернатор.

– Хорошо, заказ будет готов в течение недели.

– Отлично! Однако вам придется не только давать задание, но и участвовать в процессе.

– Это что за новости? Вы с ума сошли?!

– Операция будет проводиться ночью. Мне нужна от вас гарантия, что в ту самую ночь госпожа Грановская не будет ночевать в своем особняке. На эту ночь я арендую ее спальню. Значит, вам придется пригласить мадам на званый ужин, который продлится до утра. Это ваша проблема, губернатор.

Котельников поводил ладонью по щекам, словно хотел проверить, не забыл ли побриться.

– Ну, это мне будет нетрудно уладить. Она сюда рвется, как мотылек на огонь.

– Здесь она и опалит свои крылышки.

– Я готов заплатить дополнительно некоторую сумму за дополнительные услуги. В частности, речь идет о том, чтобы Грановская не сразу заметила пропажу. Я хочу, чтобы она оставалась как можно дольше в неведении и продолжала на меня оказывать давление. Можете запрашивать аванс.

– Я подумаю о стоимости такой услуги и сообщу вам при следующей встрече.

– Она, по-вашему, необходима?

– Заказ по чертежам я приму из ваших рук лично. Будете исполнять роль ОТК. Если меня что-то не устроит, придется переделывать. Этим мы ускорим процесс. Согласны?

– Вынужден.

– Не делайте вид, губернатор, будто вас прижали к стенке. В первую очередь вы работаете на себя, а я могу гарантировать успех на определенных условиях, и не более того. Сообщите генералу о вашей готовности, а за мной дело не станет.

Иван встал.

Возле дачного гаража, где стояла машина Попова, к гостям подошел интересный молодой человек, высокомерный и самоуверенный. Он вежливо извинился перед генералом и обратился к Ивану:

– Мне необходимо перекинуться с вами парой слов. Я сын хозяина, меня зовут Никита. А вас, кажется, Борис?

– Подслушиваете телефонные разговоры отца?

– Сразу чувствуется хватка сыщика.

– Две минуты, Юрий Данилыч, – извинился Иван, и они медленно пошли в сторону освещенной аллеи, ведущей к воротам. Следом на малой скорости ехал автомобиль Попова.

– Я слушаю вас, Никита.

– Мой отец человека с улицы не наймет. Он очень прагматичен. Если он доверил вам свое дело, значит, вы того стоите.

– Я знаю, чего я стою. Можно обойтись без вступлений.

– Мне нужно найти одного человека в Москве, точнее, ребенка. Задача нелегкая, учитывая, что ребенок прячется. Ему в этом помогает одна странная женщина, но она меня не интересует. Мне нужен мальчик. Нужен до того, как его найдут менты. Если вы мне поможете в поисках, то готов заплатить хорошие деньги за услугу.

– Что вы называете хорошими деньгами?

– Партию автомобилей-трехлеток с таможни за смешные деньги и стопроцентной растоможкой. Семь машин из Германии, два мерседеса, четыре «ауди» и один «Фольксваген-Пассат». Все это будет вашим. О деньгах думать не придется.

– Стоящее предложение.

Никита протянул Ивану листовку с фотографиями Анны и Кешки. Увидев фото Анны, Ушаков прищурился. Он точно знал, что уже где-то видел ее, но где, сообразить не мог. К тому же снимок был черно-белым.

– Они в розыске?

– Менты не способны справиться с этой задачей. Кишка тонка. Девка играет роль поводыря, хитрее мешка гадюк. Бежала из колонии. Похоже, бега – это ее основная профессия. Такие фортели выкидывает, закачаешься.

– Я подумаю, что можно для вас сделать, и дам вам знать. Ловить их я не буду, укажу место их берлоги. Дальше ваше дело.

– Большего от вас и не требуется. Расчеты по факту.

– Всего хорошего.

Иван сел в машину, и ворота открылись. Он остался доволен сегодняшним днем.

* * *

Анна промахнулась. Возможно, сказывалось перенапряжение и усталость.

Человек не может долго идти по тонкой проволоке, натянутой над пропастью. Любой акробат покажет вам феноменальный трюк на канате и уйдет отдыхать, но он не ляжет спать на смертельно опасном участке своей работы. Анна жила в экстремальных условиях, и не по своей воле. Сколько можно?

Одна глупость, небрежная оплошность, и земля уходит из-под ног. Черт ее дернул поехать за город через вокзал! Зачем? И двух часов не прошло, как ей было доказано, что московские вокзалы – самые опасные места в городе. Нет, она спешила, дергалась, рвалась и все испортила. Все, что могла.

Они шли с четырех сторон: двое сзади, двое прямо на нее от платформы, трое стояли справа и трое слева. Значит, ее засекли уже у пригородных касс и подняли всех на ноги. Убегать уже не было сил. Она остановилась и ждала. Кешка не оглядывался по сторонам, задрав вверх голову, он смотрел ей в лицо, и ему стало страшно. Страшно от того, что он увидел в глазах Анны растерянность и безысходность. Когда он видел огонь в ее глазах, ему ничего не было страшно.

Теперь и у него опустились руки.

– Добегались, сынок. Какая же я дура!

– Ты не дура, Аня, ты очень умная и очень красивая. Я не хочу, чтобы тебя отнимали у меня.

– Поиграл и хватит. Дай другим развлечься.

– Нет, ты права. Конечно, дура. Умные глупости не говорят.

– Нетерпеливость – мой главный враг.

– "Терпение и труд все перетрут" – любил повторять папа. Он никогда ничего не делает в спешке, не обдумав.

Те двое, что двигались со стороны платформы, подошли первыми. Боковые и тыловые держались на расстоянии, но не расслаблялись. На привокзальной площади народу хватало, и в случае заварушки могли пострадать спешащие на свои участки невинные дачники. Глупо портить людям предстоящие выходные дни. Служители закона вели себя слишком деликатно. Милиционер в лейтенантских погонах отдал честь.

– Извините, гражданка, вы задержаны! Прошу вас, без эксцессов. Поставьте сумку на землю, заложите руки за спину и следуйте вместе с нами в участок. И без фокусов, вас очень хорошо опекают со всех сторон.

– Ну что вы, лейтенант! Я очень ценю деликатное отношение к себе. У меня и мыслей таких нет. Куда идти прикажете?

– Сначала уйдем с площади. Налево, пожалуйста, к автостоянке.

Торопящийся к электричкам народ не обращал внимания на беседы милиции с пассажирами. Каждый в этом мире привык жить только своими интересами. Анна поставила сумку на асфальт и заложила руки за спину. До отделения добирались обходными путями, избегая людных мест. Анна почувствовала такое опустошение, что если бы была возможность бежать, она и пальцем не пошевелила. В отделении их сразу же поместили в камеру. Никто ничего не объяснял, тут и так все ясно, но привокзальная милиция не может самостоятельно решать, что делать с особо опасными преступниками, находящимися в розыске. Это решают на самом верху.