Седьмое море - Наталья Андреева

— Ну как? Не надумал разместить у меня свои денежки? — вкрадчиво спросил Зебриевич.

«Денежки!» Это не денежки, это деньжищи!

— Что, дела идут не очень? — усмехнулся Сажин.

— Да что ты, Дмитрий Александрович! Все хорошо! — замахал руками Сема.

— Я больше доверяю государственным банкам.

— Так ведь они такой процент, как я, никогда не дадут, — хитро прищурился Зебриевич.

— Зато и не кинут, как некоторые друзья по институту, — намекнул Сажин.

«Неужели знает? — похолодел банкир. — Да ну! Откуда?»

— Я, Сема, после страшного разочарования в Дане взял за правило: с друзьями никаких дел. Лучшие друзья — все равно что самый дорогой в доме бокал, из которого пьешь только для того, чтобы вполне ощутить вкус предательства. Так говорит моя жена, которая любит поэтические сравнения. Я же поэзию не люблю, поэтому скажу проще: с друзей невозможно получить долги, — жестко сказал Сажин. — Я прекрасно знаю, что ты моими деньгами хочешь заткнуть свои дыры. И думаешь при этом: «Авось выкручусь». А если не выкрутишься? У тебя ведь трое детей, а у меня жена почти что святая. Хватит мне Голицына. Я не обязан вас всех содержать.

— Злой ты человек, Дима, — поежился Зебриевич. — Ну, случилась у Дани осечка…

— Осечка?! Да если бы я тогда не вернулся в тот же вечер из Греции, ты знаешь, где бы я сейчас был?!

— Работал бы в журнале у своей Дашки, — хихикнул Зебриевич. — Кто знает? Может, вы были бы счастливы?

— Что ты знаешь о счастье? — горько сказал Сажин. — Хотя… Тыто знаешь! Жена тебя любит. Троих нарожала. Я бы тоже хотел сына.

— Ну, так сделай!

— Как? Она меня к себе не подпускает!

— Шутишь? Ты же мужик!

— Я же не могу насильно.

— Может, с ней чтото не так? — задумался Зебриевич. — Фригидных баб не бывает, бывают плохие мужики. Извини, я не хотел тебя обидеть.

— С самого начала не заладилось, — пожаловался Сажин. — С первой ночи. Я так боялся сделать ей больно… А она бог знает что подумала! Только что терпит. А последнее время и этого нет. Алиса уехала, мы в квартире остались вдвоем. Раньше Даша говорила: «Тихо, дочь услышит!» Я надеялся, что теперьто все наладится, мы еще не старые, вполне можем родить ребенка. Я был бы счастлив. Но она словно не замечает ни моих взглядов, ни откровенных намеков. Ни меня самого, — мрачно сказал он.

— Шутишь? Да ты же весь в белом! Тебя только слепой не заметит!

— Вот я и жду, когда она прозреет. Но у меня уже терпение кончается.

Сема Зебриевич, который видел Сажина в бане и невольно позавидовал, призадумался. Потом вдруг сказал:

— А ты подошли ей когонибудь.

— В смысле? — озадаченно посмотрел на него Сажин.

— Ну, половчее, что ли. Поопытнее. Жиголо какогонибудь. Или стриптизера. Пусть он ее к сексу приохотит.

— Ты в своем уме?!

— А пусть она с другим мужиком пообщается и сравнит. Тыто знаешь, что сравнение будет в твою пользу. Надо просто разбудить в ней женщину.

— Бред какойто! А потом что?

— Избавишься от парня.

— Грохнуть, что ли? Да на кой черт мне руки марать?

— Сажин, у тебя столько денег, а ты еще церемонишься! Выписываешь круги около своей куклы! Построить ее не можешь, у нее, видишь ли, психика тонкая. Бросить тоже. Любовь, понимаю. Ну, так делай чтонибудь! Одно слово, и я тебе табун этих мальчиков пригоню! Ходим же мы, мужики, к проституткам? Это же продажная любовь! Все равно что палка колбасы. Съел и забыл.

— Ты хотел сказать, кинул и забыл, — усмехнулся Сажин. — Не надо табун. Мне нужен один. Он должен быть похож на Дана Голицына, только лет на десять помоложе. Чтоб уж наверняка…

…Сначала ей было скучно. Даша не понимала: что тут можно делать целыми днями? И море какоето… Не море, в общем. Одно слово: Мертвое. Вода неподвижная, маслянистая, утонуть в ней невозможно, плавать тоже. Она упругая, почти неподатливая, ее можно только продавить своим телом, чтобы хоть както устроиться в этой воде и зависнуть на разрешенное врачом время. Хоть книжку читай! На берегу висят часы и оборудован горький душ. Именно горький, однажды льющаяся из лейки вода попала Даше в рот, и она долго плевалась. Гадость!

Песок на пляже был желтосерый, а морское дно… Голая соль. У Даши создалось ощущение, что она попала в чашу. Чаша во времени, где оно застоялось, потеряло вкус, способность двигаться, меняться. Стало таким же маслянистым, как эта мертвая вода, и обволакивает, облепляет, погружая в безразличие. Да, брома в воздухе много. Отсюда это безразличие и постоянная сонливость.

Через два дня Даша впала в сонное оцепенение и втянулась в размеренный ритм жизни. Завтрак, процедуры, закрытый бассейн с подогретой водой из Мертвого моря, джакузи, душ, пляж, собственно море, обед… Потом отдых и снова море. Прогулка перед сном. Ужин. Зато Даша стала спать. А не спать здесь было невозможно.

Пристальное внимание смазливого молодого человека Даша заметила сразу. Но не думала, что адресуется оно конкретно ей. Скорее, всем свободным женщинам подходящего возраста. Парень один, и ему скучно. Парень? Да нет, ему лет тридцать. Молодой мужчина, настоящий самец, судя по взглядам, которыми он провожает женщин.

«Когото он мне напоминает», — мучительно думала Даша, пока не поняла: Дана, конечно! Бывает же такое поразительное сходство! Темные волосы, светлые глаза, сначала она думала, что голубые, но оказалось, серые. Невысокого роста, но правильного сложения, можно даже сказать, идеального, с соблюдением всех пропорций.

«Должно быть, он также фотогеничен, как и Дан», — решила Даша, невольно разглядывая парня. На него все женщины смотрели, независимо от возраста, и юные девушки, приехавшие с мамами, и дамы средних лет, и седовласые матроны. Для этих мест яркая птица, можно сказать, экзотическая. Здесь молодежи мало, в основном люди пожилые или больные.

«А может, он болен? — ужаснулась Даша. — Надо же! Такой красивый и молодой!»

На пляже их шезлонги оказались рядом. Парень читал книгу. «Мой любимый писатель», — невольно подумала Даша, когда ее взгляд упал на обложку. Парень отложил книгу и улыбнулся:

— Вы тоже здесь скучаете?

Сходство с Голицыным еще больше усилилось. Даша невольно заволновалась. Она пожала плечами:

— Вы знали, куда ехали. И я тоже.

— Но не знал, что встречу здесь такую красивую женщину. Кстати, Денис.

— Даша.

— Можно Дэн.

«Дежавю! Дэн, Дан. Совсем помешалась на своей любви!» — обругала себя Даша. Возможно, ей только кажется, что они похожи.

— Вы здесь на отдыхе… Дэн? — сказала она с легкой заминкой, боясь оговориться.

— Да, решил подлечиться, — сказал он небрежно. — Спортивная травма. — Он кивнул на забинтованное колено.