📚 Hub Books: Онлайн-чтение книгВоенныеНа самых дальних... - Валерий Степанович Андреев

На самых дальних... - Валерий Степанович Андреев

Шрифт:

-
+

Интервал:

-
+
1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 108
Перейти на страницу:
был нюх на запутанные дела. Не раз Земцев был свидетелем тому, как хитроумно построенный Логуновым допрос ставил в тупик завравшихся нарушителей. Без сомнения, Борис обладал талантом детектива.

Они с Логуновым работали по-разному: Борис быстро, легко, словно шутя; ему же необходимо было сначала приглядеться, покопаться в судовых документах, поразмыслить наедине. Логунов вел дознание, будто решал математическую задачу: малейший просчет нарушителя он схватывал мгновенно и, уцепившись, тянул эту ниточку до конца, пока не распутывал весь клубок. Земцеву важен был психологический фон дела — не просто уличить запирающегося нарушителя во лжи и добиться объективных показаний, а подвести его к мысли сделать эти признания добровольно. От таких дел он получал истинное удовлетворение: значит, ему удалось что-то сдвинуть в человеческом сознании, перевернуть в психологии этих людей — в принципе не преступников, а простых тружеников, оказавшихся волею обстоятельств в безвыходной ситуации.

Логунов и он, Земцев, дополняли друг друга. Вдвоем у них хорошо получалось. За Борисом было блестящее знание языка (как-никак иностранный факультет), тонкий аналитический ум, молодость, в конце концов; зато за ним, Земцевым, — терпение и опыт, а это тоже не пустяк.

Земцев пришел в пограничные войска сравнительно недавно, четыре года назад, но уже зрелым человеком. За плечами была большая жизнь: после седьмого класса работал на заводе токарем, потом армия, служил связистом, потом уволился в запас, работал во Владивостоке на Дальзаводе. Заочно окончил школу, юридический факультет университета. Когда предложили служить в погранвойсках, согласился сразу, не раздумывая: где еще себя проверишь как юриста, если не здесь? Язык выучил уже на Курилах, самостоятельно. В принципе этого от него никто не требовал, дознаватель работает в паре с переводчиком, но, чтобы по-настоящему вникнуть в дело, язык надо знать. А Земцев в любое дело, к которому имел хотя бы малейшее касательство, привык вгрызаться основательно. Никто не ведал, чего это ему стоило. Еще будучи радистом, он стал терять слух. Но об этом не узнала ни одна душа, да и сейчас, кроме жены, никто не догадывался. Земцев прекрасно освоил артикуляцию. Вот и язык ему пришлось изучить дважды: сначала фонетику, потом артикуляцию. Правда, с Борисом ему тягаться трудно, но без переводчика он обходится спокойно, японцы пока не жалуются.

Он взял со стола листок бумаги и бегло прочел объяснительную шкипера. Как он и ожидал, ничего существенного в ней не было: обтекаемые фразы, никакой конкретности, сплошной туман. Придется Абэ Тэруо писать объяснительную еще раз, чтобы вспомнить кое-какие детали и подробности из исчезнувшего журнала лова. Он отложил листок и откинулся на спинку стула. Прямо перед ним на сейфе лежал подарок Ковалева. Земцев его не вскрывал. «Интересно, что там удумал Стас? В одном он уже был прав: сомнения меня замучают, как пить дать замучают».

Земцев придвинул к себе тетрадь молодого матроса Мияко Хираси и стал ее листать. Он не ошибся, это был дневник. На первой его страничке, обрамленная незатейливым орнаментом, была вклеена крохотная фотография милой девушки. Записи чередовались неплохими набросками — в разных ракурсах варьировалось личико все той же девушки. Под каждым рисунком стояло ее имя — Ёсико. Что касается самих записей, здесь Земцев, сколько ни старался, ничего не мог разобрать, почти ни одного слова. Видно, у этого Хираси было не все благополучно в школе с чистописанием. Он захлопнул тетрадь и достал из ящика стола сигареты. Земцев курил редко, пожалуй, лишь когда размышлял в кабинете, наедине, вот как сейчас. Это были легкие японские сигареты «Хоуп» («Надежда»). Борис всегда подтрунивал над ним: Земцев, мол, ловит надежду только в одиночку. Дмитрий прощал эти шалости, он многое ему прощал: на Бориса нельзя сердиться, такой он человек.

Он сделал затяжку и закрыл глаза. И почти сразу представил себе картину: пока шкипер заговаривает зубы инспектору Саенко, притворяясь, что не понимает языка цуяку-сан[6] Саши Козлова, радист пробирается в рубку и преспокойно отстукивает на Хоккайдо пару «теплых»: мол, схватили, задержали незаконно, произвол, насилие и прочее. Завтра же сообщение попадет на радио, телевидение, чего доброго, пойдет нота в МИД. Даже если он, Земцев, ничего не докажет за эти 24 часа и шхуну придется отпустить, шуму не оберешься. «А что, такое не исключается, просчет Дымова и Саенко оставить рацию неопечатанной слишком очевиден», — подумал Земцев и решительно стряхнул с себя усталость. Что бы там ни было, сегодня в полночь он обязан принять решение: задержать и возбудить уголовное дело или отпустить с богом на все четыре стороны. Это решение он принимал от имени командира части — пограничного комиссара, и стало быть, помимо личной ответственности и собственного престижа он был в ответе за престиж пограничного комиссара и своей страны, хотя это, быть может, и звучит несколько высокопарно.

Нет, он не испытывал робости: сам добровольно взвалил на себя этот груз, а в таких случаях принято говорить, что нет обиды тому, кто сам того захотел. И ответственности он не боялся. Просто хотел реально взглянуть на вещи, ничего здесь не преувеличивая, но и ничего не преуменьшая. Он всегда так поступал, когда дело было сложным и запутанным. А ответственное решение… Что ж, придет время, и он его примет. Без сомнений и колебаний, как это всегда и было. Жизнь научила его простой премудрости — верить в себя и полагаться в трудную минуту прежде всего на свою персону. И надо сказать, что таких минут у него было немало. Взять хотя бы ту, когда он вдруг круто и бесповоротно изменил свою судьбу — на удивление всем, друзьям и близким, решил вернуться в армию…

Земцев вызвал дежурного:

— Если майор будет мной интересоваться, передайте, что я уехал к лейтенанту Логунову в больницу. И поторопите Белецкого…

Он оделся, сунул в куртку дневник Хираси, после некоторого раздумья — объяснительную Абэ Тэруо и вышел из казармы.

Впервые за две недели над Курилами вставало солнце.

4

Объяснение

Пос. Заводский, 9 сентября 197… г. Абэ Тэруо, 1934 года рождения, Хоккайдо, Аккэси гун, Сиритапу.

Место жительства: Нэмуро, ул. Комаба, 215. Образование — 8 классов, национальность — японец, подданный Японии, беспартийный. Шкипер (сендо) и начальник лова (гёротё) промысловой шхуны «Дзуйсё-мару-18». Женат, имеет дочь 10 лет.

Ранее судим, в 1967 году, по ст. 83 и 163 УК РСФСР.

Будучи доставлен в в/ч… за нарушение гос. границы СССР, объясняю (перевод с японского): «Я решил зайти в советские территориальные воды, чтобы укрыться от шторма и привести в порядок крабовые корзины. Промысел наша шхуна вела в нейтральных водах в районе Сапкаку, то

1 ... 42 43 44 45 46 47 48 49 50 ... 108
Перейти на страницу:

Комментарии

Обратите внимание, что комментарий должен быть не короче 20 символов. Покажите уважение к себе и другим пользователям!

Никто еще не прокомментировал. Хотите быть первым, кто выскажется?