Игра на чужом поле - Василий Ставицкий

В этой ситуации Гитлер пытался еще руководить и командовать. В бункер днем и ночью приходили вызванные в ставку генералы и офицеры, непосредственные участники боев за Берлин. Приходили они растерянные и подавленные, поскольку ясно видели, что армия переживает агонию, и не верили в победу и целесообразность сопротивления. Вместо боеприпасов к ним часто прибывали тюки геббельсовских листовох «Бронированный медведь» с лозунгами «Берлин был и останется немецким! Русские никогда не вступят в Берлин!», а русские уже были в Берлине и вели бои все ближе к рейхсканцелярии.

Гитлер редко выходил к посетителям, в основном он сидел в своем кабинете в нижнем этаже бункера. Опершись локтями о стол и охватив голову руками, он часами смотрел на лежащую перед ним карту Берлина. Иногда он начинал лихорадочно чертить на ней стрелы, указывающие направление воображаемых контрударов, иногда передвигал по карте пуговицы, которые изображали несуществующие армии, корпуса, дивизии.

То, как Гитлер руководил войсками, демонстрирует случай с Вейдлингом, который в течение одних суток вначале был приговорен к расстрелу, а затем назначен командующим обороной всего Берлина.

В ставке Гитлера распространился слух — именно слух, а не сообщение, что командующий 56 танковым корпусом генерал Вейдлинг отступил под натиском советских войск западнее Берлина, создав Красной Армии возможности для нанесения главного удара. Взбешенный Гитлер отдал приказ — найти и расстрелять Вейдлинга. Узнавший об этом приказе Вейдлинг, части которого продолжали вести бои и никуда не отступали, примчался в бункер.

Когда генерала проводили к Гитлеру и он увидел своего фюрера с трясущимися руками и безумно горящими глазами, Вейдлинг решил, что пришел его смертный час. Неожиданно Гитлер вяло протянул ему руку и спросил: «Я с вами знаком? Фамилию я вашу припоминаю…» Задав несколько вопросов о положении на фронте, Гитлер начал медленно, с долгими паузами, ставить Вейдлингу боевую задачу на соединение с частями генерала Венка, в результате чего, по его замыслу, части Красной Армии были бы уничтожены вначале южнее, а затем севернее Берлина. Вытянувшийся по-солдатски Вейдлинг с изумлением слушал речь фюрера. 9-я армия Венка никак не могла оторваться от противника, части Красной Армии били ее и преследовали по пятам. Корпус Вейдлинга, которому отводилось большое место в планах Гитлера, давно уже был не корпусом, а группой разрозненных и полуразбитых подразделений.

Потрясенный видом и рассуждениями человеческой развалины, которая все еще стояла во главе германского государства, Вейдлинг уехал на передовую, так и не узнав, будут его расстреливать или нет. На следующий день генерала Вейдлинга вызвали в ставку. Кребс приветливо встретил его словами: «Поздравляю Вас! В связи с впечатлением, которое Вы вчера произвели на фюрера, он назначает Вас командующим всего укрепрайона Берлина». Вейдлинг пробомотал в ответ, что лучше бы его расстреляли.

21 апреля в воспаленном мозгу Гитлера родилась мысль о возможности контрудара по Красной Армии силами всех берлинских войск. Собрать в кулак все части и нанести переломный удар по противнику было приказано генералу войск СС Феликсу Штейнеру. Штейнер, имевший представление О настоящем положении вещей, попросту проигнорировал приказ Гитлера и стал пробиваться с остатками своей армии на запад. О том, что атака Штейнера не состоялась, стало известно на военном совещании в бункере 22 апреля. С Гитлером случилась бурная истерика с обвинениями всех в предательстве, после которой он в совершенном измождении заявил, что наступил конец. В этот день он окончательно разуверился в успехе своей миссии и впервые сказал, что решил умереть в Берлине.

Посетивший Гитлера 22 апреля 1945 года генерал-фельдмаршал Фердинанд Шернер был поражен физическим состоянием фюрера. Медленно передвигающийся, волочащий ногу, бледный, с распухшим лицом, Гитлер производил впечатление тяжело больного. Шернер, части которого вели бои на Западном и Восточном направлениях, высказал мнение о необходимости срочной эвакуации Гитлера в Зальцбург, подальше от частей Красной Армии, бои с которыми были гораздо ожесточеннее, чем с войсками союзников. Гитлер в ответ на сообщение о пассивном поведении в последнее время войск и авиации западных противников заявил: «Вы видите, есть еще и военные возможности, которые мы должны использовать». Как пояснил начальник штаба Кребс, Гитлер имел в виду отвод германских сил с англо-американского фронта и переброску их на Восток. Уехать из Берлина Гитлер категорически отказался, считая себя полководцем, само присутствие которого воодушевляет войска. Тут же Шернер услышал о решении Гитлера покончить с собой, если падет Берлин.

Также встретившийся с Гитлером 22 апреля генерал-полковник Альфред Йодль подтвердил, что именно в этот день фашистский фюрер принял решение остаться в Берлине и покончить жизнь самоубийством. Никакие уговоры не могли заставить его передумать.

Находившийся в ставке в качестве представителя военно-морских сил Германии вице-адмирал Ганс Эрих Фосс вспоминал, что вскоре после переселения Гитлера в новое бомбоубежище в его поведении появились элементы безразличия к происходящему; встречаясь с группой офицеров, он старался вести разговоры на отвлеченные от войны темы. В беседе с Фоссом в конце апреля Гитлер говорил: «Теперь я вижу, насколько сильна Россия, и знаю, что Германия будет побеждена. Конечно, можно было бы пойти на какое-либо перемирие с русскими, но я со своим именем этого сделать не могу, я не пойду на это, ибо это будет для меня унизительно».

Пока Гитлер старался смириться с мыслью о неизбежной смерти, его приближенные и любимцы, не поспешившие разделить последнее пристанище и судьбу фюрера, активно искали возможности для собственного спасения. 25 апреля поступила радиограмма от рейхсмаршала Германа Геринга. Ссылаясь на речь Гитлера от 1 сентября 1939 года, в которой тот объявил его своим преемником, Геринг извещал, что берет на себя руководство государством, так как находящийся в окруженном Берлине фюрер не в состоянии что-либо предпринять. Геринг же, имея его полномочия, сможет вступить в переговоры с англо-саксами. Но Гитлер не собирался никому уступать свою власть. Он объявил рейхсмаршала предателем, заявил, что лишает его всех званий и наград, и отдал приказ о его аресте и расстреле. Тут же он приказал явиться к нему по срочному делу генерал-лейтенанту авиации Риттеру фон Грейму — как выяснилось позже, для того, чтобы сообщить ему о предательстве Геринга и поручить возглавить военно-воздушные силы Германии.

Документальные свидетельства о последних днях краха фашистской Германии подчеркивают личные качества партийных выдвиженцев, в том числе из элиты СС, и офицеров вермахта, которые, включая представителей высшего генералитета, никогда не вступали в НСДАП. Если многие из тех, кто в течение 12 лет нацистской власти в Германии являлся ее оплотом и олицетворением, когда запахло жареным, отвернулись от своего фюрера в надежде спастись поодиночке, то войсковые офицеры остались верны, как им казалось, своему воинскому долгу перед главнокомандующим до дня капитуляции.

Для генерала Грейма прибытие в осажденный Берлин было равносильно совершению самоубийства. Как вспоминал Ганс Раттенхубер, гул канонады и разрывов артиллерийских снарядов над бункером не стихал ни на минуту. Иногда, когда снаряд попадал в перекрытия бомбоубежища, Гитлер выбегал из кабинета и кричал: «Что случилось?» При этом его не интересовало, какой опасности он подвергает Грейма ради того, чтобы лично отдать бесполезное уже приказание.