Прекрасный незнакомец - Джулия Лэндон

Это слово болью отозвалось в его голове. Впрочем, рано или поздно, но выселение было неминуемо. И Томас снова занялся багажом. Такое происходило в каждой долине и на каждой равнине здесь, в Северном нагорье, и Гленбейден ничем не отличался от остальных. Вот уже два десятка лет повсюду в Северном нагорье славных, порядочных, работящих шотландцев сгоняли с родных мест богатые землевладельцы ради овец породы «черномордые» и «шевиотовые». К сожалению, овцы гораздо больше подходят для Северного нагорья, чем крупный рогатый скот, и разведение овец — самое эффективное и прибыльное дело для баронов. А это означает, что шотландцы, которые жили и хозяйствовали в этих долинах и на равнинах не одно столетие, стали теперь для них помехой. Как ни пытался он объяснить Керри, что Монкрифф поступает с ними так же, как и другие, она в это не верила. Девочка решила, что отвечает за все эти неприятности, но Всевышний-то знает, что к такому концу их привел Фрейзер и его темные делишки с Монкриффом. Земля, «белый дом», вся мебель, конюшни, сарай — все это пойдет на уплату долга Монкриффу и Шотландскому банку. Единственное, что Керри и Томас решили сохранить, — это двенадцать коров, которых Фрейзер купил перед смертью. Коровы были единственной ценностью, которая у них еще оставалась.

Посовещавшись с Большим Ангусом и Мэй, они надумали отвести скотину на рынок, получить за них, что дадут, и уповать на небеса, чтобы этой суммы хватило на проезд в Америку для всех, кто захочет туда уехать. Большой Ангус и Мэй решили остаться здесь и постараться устроиться на фабрику.

— Уж не знаю, как мы будем жить, но я ее прокормлю, — заверил Томаса Большой Ангус как-то ночью, когда они чистили сарай. — Ты-то, верно, увидишь Америку, — вздохнул он.

Томас тоже так считал. Спустя тридцать пять лет наконец-то для него настало время поискать свою дорогу в жизни. С тех пор как Керри рассказала ему о выселении и показала письмо, мысль о том, чтобы отправиться в неизвестность, и манила и пугала его. С тех пор он жил словно в тумане, мысли его блуждали за много миль от Гленбейдена.

Что же до Керри, она не говорила, что будет делать. Она любит этого англичанина, Томас это знал. Но еще он знал, что Кристиан никогда не останется здесь — он слишком аристократичен для этой части света и клана Маккиннонов. Но ее осунувшегося лица было достаточно, чтобы привести в уныние самого крепкого человека, и Томас надеялся, ради ее же блага, что она поедет в Америку вместе с ним и остальными и выкинет из головы этого сакса.

Последняя повозка с горой всевозможного скарба подпрыгивала на ухабистой дороге, которая вилась вдоль восточного берега Лох-Эйгг в сторону Перта. Выглянув в окно комнаты, где жил Артур, Керри смотрела, как последние обитатели Гленбейдена исчезли за гребнем холма. Теперь здесь никого не осталось, кроме нее и Томаса, но и Томас уедет завтра утром, еще до восхода солнца, — он погонит стадо в Перт.

Они задумали сообщить Монкриффу о том, что теперь Гленбейден принадлежит ему лишь после того, как Томас уведет коров, — на тот случай, если Монкрифф захочет их забрать себе. Керри вообще-то считала, что он этого не сделает, поскольку коровы у них были хилые, за них особенно много и не выручишь. Она же подождет два дня, заберет у Уилли Кейта последнюю почту, потом зайдет к Монкриффу и сразу после этого отправится в Перт, где и встретится с Томасом. Вместе они доберутся до Данди, где их будут ждать остальные. А потом она… Она — что?

Из сорока обитателей их долины все, кроме четверых, решили отправиться в Америку. А разве у них есть выбор? Однако, думала Керри, вряд ли за коров они выручат столько, что хватит оплатить проезд хотя бы для половины желающих. Самой же ей совесть не позволит занять чье-то место на корабле, идущем в Америку. И что тогда?

Только не в Глазго. Ни в коем случае! Что же с ней станется? Никакими умениями, которыми можно зарабатывать деньги, она не обладает. Она слышала о текстильных фабриках, нанимающих на работу женщин вроде нее, но понятия не имеет, как прясть шерсть. Больше того, она вообще не знает, как наниматься на работу. Какая ирония, думала она, — отец дал ей превосходное образование, но вот прошли годы, и у нее ничего не осталось, кроме полузабытых представлений об искусстве и литературе. Ничего не скажешь, полезные знания. Артур.

Мысли о нем постоянно терзали ее. Она столько слов не успела ему сказать, о стольком не успела рассказать, но он для нее умер, и у нее никогда не будет возможности высказать ему все, что у нее на сердце. Или увидеть его улыбку, его глаза. Ощутить на своей коже его губы…

Жаркие, жгучие, горькие слезы покатились по ее щекам, и Керри, рассердившись на себя, быстро смахнула их. Как ей хотелось, чтобы Артур сейчас оказался здесь, с его спокойной силой, с утешительными объятиями.

На следующее утро Керри, дрожа от холодного тумана, стояла и смотрела, как Томас перекинул через плечо сумку с остатками бисквитов, сыром и сушеной рыбой. Убедившись, что сумка удобно держится на плече, Томас поднял взгляд на Керри и скупо улыбнулся.

— Ну ладно. Я пошел. Керри кивнула.

— Я буду ждать тебя на дальней окраине Пертшира не позднее четверга, девочка. Если ты к тому времени не появишься, я приду за тобой.

— Не волнуйся, Томас. — Она попыталась его успокоить. — Со мной ничего не случится. Ты ведь помнишь, я проделала дорогу до Данди и обратно.

— Да, помню, — кивнул он, прищурившись. — У тебя есть пистолет?

— Да.

— Ты не забыла, как из него стреляют?

— Нет, — улыбнулась она.

Томас, нахмурившись, окинул взглядом ячменное поле. Сердце Керри рванулось к нему; вопреки всем его разглагольствованиям об Америке было немыслимо даже представить, что он сейчас испытывает.

Словно в ответ на ее мысли, он тяжело вздохнул:

— Не могу с этим расстаться, понимаешь? — Он перевел взгляд на нее и улыбнулся. — Ах, девочка, мир манит меня, — проговорил он и наклонился, чтобы поцеловать Керри в щеку. Потом повернулся и ушел в туман. — В четверг! — сурово крикнул он, когда туман уже почти поглотил его.

— В четверг! — откликнулась она и смотрела на него до тех пор, пока он окончательно не скрылся из глаз.

Ей казалось, она простояла так целую вечность, прежде чем медленно вернуться в дом; каждый шаг давался ей с трудом, словно к ногам ее были привязаны гири. Интересно, что сейчас делает Артур? Она думала об этом по тысяче раз на дню с тех пор, как он исчез до восхода солнца, выполнив ее желание уйти до того, как она проснется.

Господи, как же она соскучилась по нему!

Керри приготовила завтрак, но съесть его не смогла — тишина ее угнетала. И тогда она вышла из дома и окинула взглядом долину, дрожа от странного холодка, пробежавшего по спине. Ни единого дымка не поднималось из труб. опустевших коттеджей, разбросанных вокруг, не слышно было ни смеха, ни собачьего лая, ни кудахтанья кур, ни мычания коров, ни грубого голоса Большого Ангуса. Создавалось впечатление, что какая-то неведомая сила украла ночью жизнь у Гленбейдена и уничтожила ее. Ей стало жутко и захотелось уехать отсюда как можно скорее, убежать от этого несчастья.