Цена предательства. Сотрудничество с врагом на оккупированных территориях СССР, 1941–1945 - Джеральд Рейтлингер

вопрос можно исследовать и по второму захваченному досье, в котором рассказывается целая история. Это было в конце 1942 г., когда генералу Власову с благословения командующих германскими группами армий уже было дозволено публиковать русские политические воззвания. Место действия — Житомир, Украина. Фронт откатывался назад, но все еще был в сотнях километров отсюда. Комендант местного Шталага, офицер вермахта, а не СС, перевел семьдесят восемь нетрудоспособных русских инвалидов в так называемый «воспитательный лагерь СС», а фактически карательный лагерь для неуправляемых военнопленных. Следственная комиссия не смогла найти мотивов для этого перевода, кроме того факта, что эти люди, у каждого из которых была потеряна конечность, а у некоторых — и две, были нежелательны для коменданта лагеря. Ни у кого из них не было коммунистического прошлого. В «воспитательном лагере» их использовали до тех пор, пока было можно, как санитаров в госпитале, но к 10 декабря десять из них уже скончались.

Было приказано казнить оставшихся шестьдесят восемь человек, но приказ был отдан не командиром службы безопасности района, а его заместителем, а на всякий непредвиденный случай, который последовал, действия заместителя, по-видимому, были одобрены, и никакая следственная комиссия не понадобилась. Заместитель, капитан Каллбах, вывез людей в повозках в тихое место за лагерем. Для проведения расстрела были отряжены четыре унтер-офицера СС. Все четверо были опытными палачами, потому что участвовали в знаменитой киевской бойне в сентябре 1941 г. Однако один унтер попросил, чтобы его освободили от этого задания на том основании, что трех человек будет вполне достаточно, чтобы держать ситуацию под контролем, и Каллбах отпустил его. С первой группой из двадцати человек хлопот не было. Это были безногие люди. Но со второй группой из двадцати восьми человек, которые могли как-то передвигаться, сложилось по-другому. Потом предположили, что их предупредили украинские возчики. Каким-то образом эти люди без конечностей разоружили двух эсэсовцев и застрелили их. Третьему эсэсовцу удалось застрелить шестерых русских, остальные разбежались.

Командир тайной полиции Копп расстрелял последнюю группу из двадцати человек в день Рождества. Он считал, что беглецы предупредили партизан, которые сейчас были очень активны и даже появлялись на когда-то безопасной автодороге между Бердичевом и Житомиром. Поэтому он постарался не упустить ничего. Неизвестный комендант Шталага, господин из вермахта, послал охрану из двадцати человек с легкими пулеметами, и казнь прошла без инцидентов.

Это было в конце 1942 г., и все-таки большинство генералов, дававших показания в Нюрнберге, утверждали, что приказ о комиссарах превратился в мертвую букву в течение нескольких месяцев после вторжения, но, как мы видели, сфера действия этого приказа была намного расширена по инициативе всего лишь подчиненных лиц. Необходимо четко понять причину, по которой это происходило, потому что приказы о комиссарах и их эквиваленты являются не только кошмарами прошлого, но и угрозой будущему. Существуют тоталитарные государства, где тайная полиция может даже сейчас получить слишком большую свободу рук как хранитель несгибаемой идеологии. В то же самое время нельзя забывать, что приказы о комиссарах и юрисдикции «Барбароссы» выполнялись в стране настолько ненавидевшей комиссарскую систему, что могло быть и даже хуже. Народом Германии была выбрана диктатура из страха перед коммунизмом: это никоим образом не была герметичная диктатура. Были времена, когда само слово «диктатура» должно было представляться самой бессмысленной насмешкой в происходящем вокруг хаосе. Но, однако, в каких бы тяжелых условиях она ни укоренилась, диктатура означает временное прекращение, здесь или там, демократических норм человеческого существования. Это счет, который обычно оплачивает наименее развитый, наименее способный выражать свои мысли.

Глава 4

Восточное министерство и государства Прибалтики

Розенберг и его министерство

Еще в марте 1941 г. Гитлер планировал, что большая часть оккупированного Советского Союза будет управляться гражданскими комиссарами. Их обязанностью будет создание политических условий для новых российских сепаратистских государств, которым будет разрешено существовать после блицкрига. Оставлять комиссаров в стране на какое-либо продолжительное время не планировалось. Полиция Гиммлера была обязана обезопасить эту территорию от всяких форм сопротивления на то время, пока комиссары и их штабы не подготовят новые конституции. Потом они должны уйти.

В течение последующих трех месяцев эта концепция радикально изменилась. Дело не в том, что Гитлер рассчитывал на длительную войну; он хотел заполучить более длительный период полной и всесторонней германской оккупации после войны, чтобы проводить свою политику эксплуатации и колонизации. Эта новая концепция лишала рейхскомиссаров свободы действий, которую они имели бы в ином случае. Вместо того чтобы отвечать перед Гитлером, их сделали подотчетными особому министерству с детально продуманными координирующими департаментами — восточному министерству, или Ostministerium, известному под аббревиатурой OMI или, иронически, Chaosministerium. В июле 1941 г., когда министерство было сформировано, было очевидно, что его главой станет Альфред Розенберг, потому что с начала апреля Гитлер дал ему задачу расчленения Советского Союза на комиссариаты и подготовки проекта плана управления ими.

Но почему Гитлер выбрал прежде всего Розенберга? Несомненно, Розенбергу нравилось думать, что как руководитель зарубежного политического отдела партии (АПА) он является ведущим экспертом по международной политике, хотя, к сожалению, он оставался вне министерства иностранных дел; что как немец, родившийся в России, он является экспертом партии по русским делам; что как автор книги «Миф ХХ века» он является официальным проводником национал-социалистической доктрины в отношении всей Европы. В действительности же Гитлер выбрал Розенберга потому, что тот какое-то время был заместителем лидера партии и фюрер обязан был найти ему работу. Также при опале, в которой очутился Розенберг, это была наименее важная работа, которую Гитлер мог ему дать, и Гитлер позаботился, чтобы она так и оставалась маловажной. Ни с одним германским министром не обращались хуже. С самого начала Розенберга не планировали на роль настоящего генерал-губернатора России. Его власть ущемлялась независимостью тайной полиции Гиммлера на оккупированных территориях, большими регионами, которые были отданы военной администрации, а также отделением сфер экономической эксплуатации и человеческих ресурсов как удела управления четырехлетнего плана, возглавляемого Герингом и действовавшего в одной связке с вермахтом.

Тем не менее в свои лучшие дни Розенберг был вторым по значимости в партии, уступая только Гитлеру, а в 1924 г. он даже руководил партией, пока Гитлер находился в тюрьме. В последующие годы Гитлер высказывался о Розенберге с нескрываемым презрением. Говорил о нем как о наполовину русском по рождению, которому больше хотелось быть русским, чем немцем. (Отец Альфреда Розенберга был немец из Ревеля, мать — из рода французских гугенотов Сире, родившаяся в Санкт-Петербурге. — Ред.) И все же в ранние дни Гитлер своим