Девичья башня - Самид Агаев

– Не было никакого товара, он ученый мударрис, хафиз. Кому-то он не понравился. Я думаю, что он, где-нибудь пошутил неудачно, за это его и взяли.

– Бывает, а ты где живешь? Далеко?

– Здесь рядом, на соседней улице.

– Значит, соседи, – собеседник остановился, – здесь я живу. Заходи, будь гостем моим.

– Нет, спасибо, – поблагодарил Егор.

– Кебаб-ханэ через дом, слышишь запах. А куда забрали твоего друга?

– Вон в той башне он, – показал Егор.

– Странно, тюрьма в другом месте находится, – удивился попутчик.

– Думаю передачу ему отнести. Или лучше утра дождаться, когда придет начальство.

– Наоборот, сейчас надо идти, пока начальства нет, – посоветовал мужчина. – Дай стражнику пару дирхамов, и он возьмет передачу. Зарплата у них маленькая, а жить надо.

– Спасибо, друг, – сказал Егор, – ты мне очень помог.

– Ну, что ты, мы же соседи. Бакинцы должны помогать друг другу. Меня Селим зовут, заходи, в нарды поиграем.

– Спасибо, Селим. Меня Егор зовут. Еще увидимся.

Простившись с Селимом, Егор дошел до кебаб-ханэ, купил несколько видов кебаба, хлеб, сыр, зелени, фруктов и маленький кувшин вина. Все это он попросил уложить в зембиль,[19] который висел над столом у кебабчи. Последний так обрадовался запоздалому муштари,[20] что зембиль отдал бесплатно. После этого Егор отправился к пресловутой башне обскура.

С наступлением темноты Али поднялся на свой шесток, то есть жердок, короче говоря, насест, лег, повернув голову так, чтобы в башенной бойнице был виден кусочек неба со звездочкой. И долго лежал так, размышляя о своем положении, медленно погружаясь в дремоту. Но осторожный стук внизу разбудил его. Придя в себя, Али понял, что это стражник стучит древком копья о решетку. Али спустился вниз. У решетки мелькнула тень, но ее место заняла другая, более просторная. Еще не разбирая лица и голоса, Али почувствовал доброту и спокойствие, исходящие от нее. Характерное откашливание перед началом разговора убедили его окончательно в своей догадке.

– Кажется, это уже было, – сказал Али, – только не помню, кто с какой стороны стоял в последний раз. Все повторяется с пугающей быстротой.

– Мы живем вечно, – ответил Егорка, – только забываем об этом. Я принес тебе немного еды.

Егорка просунул через отверстие в решетке сверток. В нем лежал лаваш, середина которого была начинена кебабом.

– Божественный аромат, – сказал Али, – а больше ничего ты не принес.

И в следующий миг почувствовал, как в ладонь тычется глиняное горлышко.

– Ты настоящий друг, – сказал Али, отколупывая печать.

– Вообще-то стражник взял с меня слово, что вино я тебе не передам, – сказал Егор.

– Знаешь, не ему учить тебя морали.

– Я почему-то тоже так подумал.

– Как давно ты здесь? – спросил Али.

– Ты не поверишь, но мы прибыли только сегодня. Я знал, что встречу тебя, правда, надеялся, что это произойдет дома. А ты приехал утром, верно?

– Верно. Ты от Сары узнал, что я здесь?

– Так оно и есть. Красивую ты себе рабыню отхватил. Что у тебя с ней? Мне показалось, что она беременна.

Али проглотил кусок мяса, приложился к кувшинчику:

– Тебе оставить?

– Оставь, если не жалко. Хотя нет, пей. В отличие от тебя, я себе купить могу.

Оторвавшись от горлышка, Али блаженно выдохнул и сказал:

– Она моя рабыня, вот и все. А, если она беременна, что для меня новость, то это возможно только от святого духа. Либо она забеременела тотчас после моего ареста.

– Не надо мне ничего говорить про святого духа, – запротестовал Егорка, – я ими сыт по горло. А ты изменился, друг мой. Я знал тебя, как великого гуманиста. А ты рабыню купил. Меня это даже несколько задело. Я ведь, тоже из рабов, если ты помнишь.

– Я был вынужден ее купить, – сказал Али, – чтобы спасти честь одной замужней женщины.

– А, ну это совсем другое дело, – согласился Егор. – Я даже сказал, что похлопочу за нее, чтобы она получила свободу. Но она отказалась. Ну, так почему ты здесь оказался? Кому ты успел насыпать соли на хвост?

– Не знаю, я думаю над этим.

– К нам приходил какой-то хлыщ, – продолжал Егор, – сказал, что ты просил позаботиться о Саре, и хотел забрать ее в свой дом. Ты просил?

– Нет. Он сам предлагал. Может быть из вежливости. У нас был странный разговор. Он предложил прислать за ней женщину. Я думал, что это простая любезность.

– Но он пришел сам. У него был к ней интерес.

– Я знаю об этом. Он два раза предлагал мне продать ее. Но она не хочет.

– Кто же спрашивает рабыню о ее желании.

– Я гуманист, как ты знаешь. Она не просто рабыня. Она моя совесть. У меня была связь с ее госпожой, кончилось не очень хорошо. Я давал Саре свободу, но она отказалась.

– Что значит, отказалась. Как это человек может предпочесть свободе рабство. Хотя, конечно, она влюблена в тебя, другого объяснения нет.

– Не будем тратить драгоценные минуты на разговоры о рабыне, – сказал Али. – Слушай, отличное вино. Где купил?

– Недалеко от моего дома. На соседней улице.

– Красивый у тебя дом?

– Обычный. Но с веранды второго этажа открывается вид на море.

– Замечательно, как раз то, что я люблю. Лада бы тебе этого не простила. Ничего не знаешь о ней?

– Нет. Думаю, живет со своим франком и в ус не дует. Лучше скажи, что делать? Хлыщ сказал, что обвинение серьезное.

– Защищаться от надуманных обвинений. Ты забыл, что я законовед. Кто бы ни был человек, возведший меня напраслину. Я разобью его доводы в пух и прах. Но нам понадобится поддержка общественности. Узнай, есть ли в этом городе медресе. Знаток Корана, законовед, профессор медресе Дамаска облыжно обвинен в связи с пиратами! Да, и еще, купи десяток овец, отгони их в мечеть. Скажи, что это вакуфный дар. Запомнишь, от слова вакф.

– Запомнить-то я запомню, но как я пойду в мечеть. Я многобожец.

– Что я могу тебе сказать? Придумай что-нибудь. Скрепи сердце ради нашей дружбы.

Послышался звук шагов стражника.

– Мне пора уходить, – сказал Егор, – а, может быть, побег?

– Некуда бежать, – возразил Али, – надо оправдаться.

– Ладно, возьми это, на всякий случай.

Али почувствовал в руке холод рукоятки кинжала.