Полюбить Монстра - Маша Драч

— Что? — растерянно спросила, окончательно во всём запутавшись.

— Я не в тебе сомневаюсь, а в себе, — объяснил Гор.

— Шутишь?

— Похоже? — он приподнял одну бровь и снова посмотрел на меня.

— Ты не можешь сомневаться в себе. Потому что… Ты… Ты — это ты.

— А я не человек, по-твоему? — губы Гора дрогнули в едва заметной усталой улыбке.

— Не в этом дело. Ты ведь само воплощение непоколебимости, проницательности и уверенности. За тобой же, как за каменной стеной. Кто угодно может быть слабым и неуверенным в себе, но не ты.

— Мариш, ты меня идеализируешь.

— Знаешь, я когда увидела тебя в ресторане, очень испугалась. Испугалась твоего крика.

— Это были чистой воды эмоции. Со мной такое редко случается. Но когда это происходит, плотину бешено прорывает. Я разозлился в большей степени не из-за проблем с банком, — Гор вернулся и сел в кресло.

Я почти бесшумно подошла к нему и опустилась на мягкий кожаный подлокотник.

— Разозлился из-за того, что она меня не послушалась, понимаешь? Мне не поверила. Усомнилась. Будто не знает, какой я. Будто я только о том и думаю, как испортить ей всю жизнь, — Гор взял чашку и залпом выпил еще дымящийся кофе. — Поэтому я уже вообще ни в чем не уверен. И в первую очередь, не уверен в себе.

— Ты просто пытаешься всё держать под контролем, — аккуратно произнесла я и опустив ладони на напряженные плечи Гора, начала их разминать. — Причем единолично. Для одного человека, это очень большая ответственность и нагрузка. Ты должен понять, что от всего уберечь и себя, и близких невозможно.

— Но я говорю, как будет правильно и удобно для нее же, в первую очередь, — Гор закрыл глаза, но морщинка между его бровей еще не разгладилась.

— Знаешь, иногда никому и даром не нужно это «правильно», — я продолжала массировать плечи Гора. Его мышцы постепенно начали расслабляться. — Ты говорил с Марикой?

— Она расстроена.

— Из-за тебя?

— Из-за него.

— И тебе, и ей нужно время. Как ситуация с банком?

— Дерьмово.

— Андрей выглядел сегодня очень уверенным в себе. Он совсем не боялся говорить со мной о тебе и о твоих проблемах. Меня это очень волнует.

— Не думай об этом, Мариш, — морщинка между бровями плавно разгладилась. — Малую сильно напугал?

Я боковым зрением заметила движение. На пороге гостиной стояла Нанка со своим мышонком в руках.

— Очень, — честно ответила я и кивнула дочери, чтобы она подошла к нам.

Нана опасливо посмотрела на затылок Гора и остановилась рядом со мной.

— Ты не будешь больше кричать? — тихонько спросила она у Гриши.

Он медленно открыл глаза и посмотрел на мою дочь. Его губы изогнулись в мягкой улыбке.

— Такой страшный, когда кричу?

Нана кивнула.

— Простишь меня? Больше я тебя пугать не буду, обещаю.

— Хорошо.

Внезапно зазвонил телефон Гора. Поднявшись с кресла, он ответил на звонок:

— Да.

Я погладила Нанку по волосам, а она посадила ко мне на колени своего любимого мышонка.

— Когда это случилось? — Гор нахмурился и остановился прямо по центру гостиной. — Жив? А документы? Понятно. Выезжаю.

— Что случилось? — встревоженно спросила я, встав с подлокотника.

— Мамона ранили. Он вёз мне документы. Из дома ни шагу, понятно?

Я кивнула, а Гор пулей вылетел из квартиры, громко хлопнув входной дверью.

— Привет, — удивленно проговорила я, увидев на пороге дома Марику.

Мы не планировали сегодня встречаться. Вчера вечером я отвела Нанку к родителям. Она захотела остаться у бабушки с дедушкой на все выходные. Я подумала, что это неплохая идея, учитывая весь тот кошмар, который сейчас творился у Гора. Незачем дочери быть свидетельницей всего происходящего, слушать не самые приятные разговоры взрослых и ощущать на себе напряжение из-за возникшей ситуации.

Гриша уехал еще утром. Мамона сегодня выписывали. Он пролежал в больнице больше недели. Всех подробностей я не знала, потому что Гор старательно меня от них ограждал. Единственное, что я посчитала правильным сделать со своей стороны — приготовить что-нибудь вкусное и полезное для Мамона. Пусть мы никогда не были и вряд ли будем друзьями. Пусть мы вообще почти друг друга и не знали. Но это не имело никакого значения. Мамон был важным для Гриши человеком. Он был его другом и его помощником.

Поэтому я старательно готовила куриные бульоны, заваривала вкуснейшие травяные чаи и аккуратно переливала в термос, чтобы было проще транспортировать. Гор ходил очень напряженный и злой, но, когда узнал, что Мамона собираются выписывать, немного успокоился.

Я планировала сегодня приготовить небольшой праздничный ужин в честь выписки. Мне подумалось, что всем нам нужно немного отдохнуть. И вот на пороге Гришиной квартиры внезапно возникла Марика. Она была какая-то не такая, какой я привыкла ее видеть. Что-то изменилось в ее взгляде и лицо показалось мне слишком бледным.

— Привет, — тихо ответила Марика, стоя передо мной с крепко скрещенными на груди руками.

— Ты проходи, проходи, — я открыла шире входную дверь, пропуская Марику внутрь. — Ты извини, я просто не ожидала, что ты придешь. Гриши дома нет, если что. Но я всё равно буду очень рада, если ты останешься.

— Я знаю, что его нет. Видела, как он уезжал, — Марика разулась. — Я хотела с тобой поговорить.

Мне совсем не понравился вдруг чуть дрогнувший голос Марики. Такой голос, как правило, бывает у человека, который из последних сил держится, чтобы не расплакаться.

— Конечно. Ты проходи. Я на кухне ужин готовлю. Идем туда.

Когда Марика села за стол, мне показалось, что я увидела слёзы, застывшие у нее на глазах. Решив не торопить и не наседать, я продолжила заниматься готовкой.

— Я в скором времени уеду, — заявила Марика, взяв в руки стеклянную перечницу.

— Надолго?

— Не знаю. Может, на несколько месяцев. Может, больше. Не могу и не хочу здесь сейчас находиться, — Марика нахмурилась.

— Из-за случившегося? — аккуратно уточнила я.

— Из-за этого, в частности, — кивнула Марика.

Меня никак не покидало навязчивое чувство, что она хотела сказать что-то еще. Что-то такое, что могло перевернуть всю историю с поступком Никиты на сто восемьдесят градусов. Мне бы очень хотелось ошибиться в своих ощущениях и подозрениях, но следующие слова Марики, заставили нож в моей руке зависнуть над недорезанной половинкой лука:

— У меня выкидыш случился, — она отставила перечницу и улыбнулась. Это была короткая и жуткая улыбка, наполненная болью и досадой. Когда она сползла с губ, Марика беззвучно заплакала.