Книга несчастных случаев - Чак Вендиг

наступая на него. Направив луч на ножку стула, он окликнул:

– Управление охоты и рыболовства. Есть здесь кто-нибудь?

Тишина.

Но затем: движение. Нейту показалось, он увидел чью-то макушку – скользкую и влажную. И бледную конечность, возможно, колено, появившееся из-за стола. И тотчас же все это исчезло, словно показавшийся попытался спрятаться.

У Нейта внутри все превратилось в кашу. Тут что-то было не так, причем не в очевидном смысле. Да, разбитое окно и кровь на полу указывали на что-то неладное. Но преследовало ощущение, что произошло что-то по-настоящему серьезное, выходящее за рамки текущего момента и уходящее куда-то глубже. Фундаментальная механика вещей стала ломаться; Нейт не мог ничего понять и даже увидеть – он просто чувствовал. Холод в костях, слабый звон в ушах. Ледяной волной захлестнул страх, пригвоздивший ноги Нейта к полу, и он поймал себя на том, что может надуть в штаны. Возник вопрос: «Не это ли постоянно испытывает Оливер?»

И затем еще один вопрос, куда более странный:

«Оливеру известно нечто такое, чего мы не знаем?»

Фига заговорил твердым голосом, размахивая пистолетом из стороны в сторону:

– Мы тебя видим! Встань! Медленно. Мы вооружены.

За столом какая-то дрожь. Невнятный голос. Всхлипывание.

И тут кто-то встал. Бледный. Без одежды. Девушка, очень юная, девочка – младше Оливера, но ненамного, – прикрывавшая наготу дрожащими окровавленными руками. Ноги ее также были в крови – ободранные, вероятно, когда она залезала в разбитое окно. Спутанные светлые волосы обрамляли лицо подобно мокрой занавеске, но не скрывали того, что было на – скорее, в щеке.

Там было вырезано число. Затянувшееся коростой, но достаточно свежее. Число 37.

* * *

– Расскажите про Эдмунда Риза, – попросила Джеда Мэдди. Они сидели на кухне. – Я хочу узнать про него.

– Нельзя ли поговорить о чем-нибудь более приятном? – взмолилась Зои.

– Я всегда готов говорить о чем-то приятном, – сказал Джед. – И все-таки у меня склонность к более мрачным повествованиям. И мне любопытно, Мэдди, – с чего этот вдруг такой интерес? Только оттого, что я упомянул о Ризе в своем рассказе о Рэмбл-Рокс?

– Нет. Я… я не знаю. Просто любопытно. – Мэдди неуклюже улыбнулась. – По крайней мере, не придется обсуждать погоду.

– Ну да, конечно, – кивнул Джед. – Что вы хотите узнать?

– Он убивал девушек.

– Это утверждение, а не вопрос, но вы правы. Совсем юных. Так сказать, еще не совсем достигших возраста зрелости.

– И он… он правда вырезал на них числа?

– Вырезал, раз уж об этом зашла речь. Риз был одержим числами и нумерологией. А также демонологией. Эсхатологией. Много оккультизма; числа занимали в нем очень важное место. Особенно Риз был помешан на числе девяносто девять, и кто-то из тюремщиков, присутствовавших при приведении приговора в исполнение, говорил, что Риз планировал – как вам нравится человек, ставивший перед собой такие грандиозные цели? – убить девяносто девять девочек. А кульминацией всех этих убийств должно было стать некое открытие, необязательно какой-либо внутренней силы, вообще чего-то, может, какой-то эсхатологической последовательности; «решения уравнения», говоря словами самого Риза.

Зои придвинулась ближе к свече, словно ища утешения в ее свете и тепле.

– Вы употребили слово, которого я не знаю. Эс… как там?

– Эсхатология. Учение о последних временах – о конце мира и человечества. Ну, знаете, всякие апокалипсисы, армагеддоны, рагнареки[76] и вторые пришествия.

– И именно этого добивался Риз? Конца света?

– Трудно сказать точно. Он был не особенно разговорчивым. Однако, с учетом его бесед с тюремщиками, дневников и записей, нацарапанных на стенах камеры, подобное заключение выглядит вполне разумным.

– Зачем?

– То есть зачем добиваться конца света?

– Да.

– Возможно, речь идет о сочетании мании величия и посттравматического расстройства, – без колебаний ответил Джед. – Возможно, Риз был психопатом. А может быть – может быть, – он вбил себе в голову, что делает что-то хорошее. Что-то праведное. Самые страшные вещи в мире творятся во имя высшего блага.

– Вы сами считаете именно так? Что миссия Риза была праведной?

– О, что вы, нет! Ни в коем случае. Однако судить – не мое дело. Мое дело лишь записывать то, что я нахожу. Учить и развлекать. – Джед поколебался. – Искать крупицу правды посреди шторма.

* * *

У Джейка в руке была книга – скорее, альбом в видавшем виды матерчатом переплете цвета мутной воды. Оливеру потребовалось какое-то мгновение, чтобы осознать, что страницы не трепещут на ветру. И снег их не трогает. Своим движением страницы бросали вызов физической реальности. Магия, как сказал Джейк.

Он раскрыл книгу на середине, и Оливер, шагнув ближе, склонился над ней. Судя по виду, это была какая-то учетная книга – страницы больше по ширине, чем по высоте, ориентация горизонтальная. Определенно старая – не состаренная искусственно, а по-настоящему старая-престарая. Насчитывающая многие десятки лет. А то даже и сотни.

На раскрытой странице, судя по всему, был перечень несчастных случаев. На шахте. Оторванный палец. Сломанная рука. Падение камня. Обрушение прохода.

Смертельный исход.

Все записи были сделаны на потрепанных страницах цвета табачного дыма. Чернилами джинсового оттенка. Выцветшими, словно книга стремилась забыть перечисленные в ней трагедии.

«Как я вообще вижу это?» – вдруг подумал Оливер. На дворе ночь. Они с Джейком в чаще леса, вокруг буря. Однако страницы, понял Оливер, мягко светятся. От книги исходило чарующее сияние, похожее на свет, пробивающийся сквозь толщу воды.

– Что это такое? – спросил Оливер.

– Книга несчастных случаев, – усмехнулся Джейк. Казалось, сверкнув своим странным глазом. Его голос приобрел мягкие, глубокие интонации, а звуки бури исчезли. – Книга учета несчастных случаев, произошедших на угольной шахте. Несчастные случаи никогда не бывают случайными, Олли. Они являются конечным результатом какого-то нарушения. Поломки. Но это не просто книга учета.

– Что ты хочешь сказать?

– Если выражаться понятным тебе языком, считай ее… ну, книгой заклинаний, что ли. Моей книгой заклинаний.

Джейк провел пальцем по страницам, и буквы, казалось, задергались и зашевелились, словно муравьи в разоренном муравейнике. Затем Джейк оторвал руку от страницы и стал двигать ее по спирали из центра наружу. И тут…

В воздухе возникли переливы. Снежные хлопья, попадая в это пространство, описанное движением руки Джейка, с шипением превращались в крошечные облачка пара. Сначала переливы напоминали дрожание воздуха над раскаленной крышей, но затем, по мере того как движения рук Джейка становились все более быстрыми, все исказилось еще сильнее…

И наконец создалось такое впечатление, будто эта спираль открывает мир, открывает реальность. Подобно тому как Доктор Стрэндж[77] открывал портал в другое место.

Дверь? Или окно?

Как бы там ни было, за спиралью