Неуловимый - Евгений Сартинов

— Да, — мотнул головой Андрей. — Зоны он точно не нюхал. Молчать надо было как рыба, а он в лирику ударился. Это он директору пусть и маленького рынка привез баранину для шашлычка! Сказки для умственно отсталых.

— Вот Зять его, видно, и пресек. Только как же он узнал? А-а! — Шалимов стукнул ладонью по столу. — Сотовый! Не знаешь, мобильник может брать разговор в метре от себя?

Колодников пожал плечами.

— Черт его знает. Изымать изымал, и не раз, звонить тоже приходилось, а вот такие эксперименты не ставил.

— Надо бы узнать. И еще, есть одна идея, — глаза следователя озорно блеснули. — А что, если нам натравить их друг на друга?

— Кого это? — не понял майор.

— Мастерова и Верстакову. Все обвинения базируются на ее показаниях. Но и он должен что-то знать про нашу уважаемую Анну Тимофеевну.

— Кстати, — Колодников торжественно поднял вверх указательный палец, — я тут узнавал про ее должность, и это весьма интересно — председатель комитета по вопросам семьи, материнства и детства. Довольно широкий круг обязанностей: это и приют, и дом малютки, и центры — «Семья», "Надежда", "Добрые руки". Снабжение идет через область, деньги там крутятся немалые, синекура такая для администрации. Раньше все это было в руках прежнего мэра, покойного Стародымова. Зарплаты там раза в два больше, чем в школах и детсадах. Естественно, что все боготворят свою Анну Тимофеевну. Кстати, и сама она человек не бедный.

— Такие большие деньги?

— Очень!

— А теперь послушай меня. — Шалимов поднялся с места. — Я поспрашивал наших парней, они много про Верстакову рассказали интересного. Несколько лет назад к ней были очень большие претензии со стороны прокуратуры. По закону у нас нельзя поменять квартиру на меньшую, если при этом ущемляются права прописанных там детей. И обменщики, в основном типы асоциальные, идут к ней за визой. Теперь что происходит — Анна Тимофеевна отшивает людей, говорит, что менять нельзя, и визу не ставит. Все, сделка срывается. После этого она звонит либо Пузырю, либо Макею, этим двум нашим риэлторским бандитам, и наводит их на эти адреса. Алкашам все равно, кому продать квартиру, и эти два упыря оформляют документы, она подмахивает свое разрешение. За что имеет хороший процент — за наводку и визу.

— Лихо! — крякнул Андрей. — Такие бабки строгать, не поднимая задницы! И что же прокуратура? Ничего не смогла ей вменить? — не поверил Колодников.

— Да нет, дело ей шить стали, но все документы сгорели в знаменитом пожаре Железногорского УВД. После этого она стала действовать осторожней, сначала как-то выписывали ребенка к дедушкам-бабушкам, а потом уже оформляли документы. Только по тем сгоревшим делам числились сорок два эпизода. Прошло три года, прикинь, сколько она хапнула с тех пор? Кроме роскошной квартиры на Пролетарской, у нее «десятка», двухэтажная дача на берегу Волги, в Березовом. В прошлом году она отдыхала две недели не где-нибудь на Канарах, а на Бали, в этом — зимой съездила на недельку в Египет.

Шалимов задумался и погрустнел.

— С детства мечтаю съездить в Египет, — признался он. — Не знаю почему, но так тянет. Никуда больше не хочу, ни в Италию, ни в Грецию, только туда. Абу-Симбел, Фивы, Каир, пирамиды в Гизе. Все наизусть знаю. Где какие боги, где фараоны. Блажь, конечно!

— Наверное, в прошлой жизни ты был фараоном, — засмеялся Колодников.

— Ну не рабом, это точно.

Их мирный разговор прервало появление человека, которого оперативники никак не предполагали увидеть, а именно Анатолия Андреевича Мастерова.

— Извините, нас прервали, — сказал он, входя в кабинет.

— А, дорогой вы наш, — обрадовался Шалимов. — Как там ваш несчастный случай?

— Да все обошлось. Работяга один перепил и полез на леса. Ну и, конечно, свалился, думали, что погиб, а он просто в полном отрубоне.

— Ну, хорошо, коль так.

Мастеров с недоумением посмотрел на вальяжно развалившегося в кресле Андрея.

— Ну, я пойду, Сергей Александрович, — поймав его взгляд, Колодников вскочил с кресла с самой невинной физиономией. — Я отъеду минут на пять, хорошо, Сергей Александрович?

— Иди, братец, иди, — неожиданно барским тоном подхватил игру Шалимов.

"Шофер, наверное", — подумал Мастеров, провожая оперативника взглядом, и тут же выбросил из головы странного мужичка, явного подхалима.

— Я, собственно, немного запутался в своих показаниях, — солидным тоном начал он. — Это я не Сареседзинову барашка привозил, а одному корешу из Самары. Он приезжал уже после татарина, на точно такой же машине. Я в тот вечер хорошо перебрал, так что все смешалось в башке.

— Хорошо, сейчас мы все это и запишем.

Шалимов быстро написал все именно в той последовательности, в какой ему рассказывал Мастеров. Сначала изложил первую версию, выданную в квартире, на кухне, а затем — вторую, наисвежайшую.

— Прочитайте и распишитесь, — сказал он, протягивая лист рыночнику.

Тот старательно долго, даже шевеля губами, читал и, наконец, довольный, кивнул и расписался. Шалимов положил листок в папку и доверительно обратился к Мастерову:

— Вы поймите, у нас нет никакого предубеждения. Вы уважаемый в городе человек, такое дело хорошее затеяли — новый рынок. Но дело в том, что, преследуя убийцу Иванова, мы случайно вышли на ваш дом. У нас есть все основания подозревать, что убийца заходил в одну из квартир в вашем подъезде. Скажу больше, мы подозревали в соучастии некую Верстакову, она живет на третьем этаже, квартира сорок два. Именно она показала, что видела у подъезда машину Сареседзинова. Может, она отводит от себя подозрение, кто знает.

У Мастерова вдруг затряслась нижняя губа, а сам он начал медленно заваливаться назад. Шалимов даже испугался, не упадет ли знатный экономист, но тот удержался и начал изрыгать беспрерывный мат.

— Падла, сука недотраханная! Так это она от себя зону отводит, курва!

— Что вы так волнуетесь? Успокойтесь! — Шалимов не поленился и даже налил из графина воды побагровевшему от гнева собеседнику. Но тот не обратил на протянутый стакан никакого внимания.

— Я тогда тоже хочу, типа того, сделать заявление! Я видел того мужика, что заходил к ней в квартиру той ночью!

— Когда? — торопливо спросил Шалимов, отставляя стакан и осторожно взяв авторучку.

— Позавчера вечером, собственно, уже ночью, около двенадцати.

— Как он выглядел?

Мастеров наморщил лоб.

— Высокий, светлые брюки, светлая рубашка, морда такая длинная, нос, как у этих, чебуреков, но сам русый.

— Сколько ему примерно лет?

— Ну, лет тридцать, может, и больше.

— Вы раньше его видели?

Мастеров было отрицательно мотнул головой, а потом замер.