Дождь Забвения - Аластер Рейнольдс

– Может, и наткнулась. Мы не узнаем, пока не вернем бумаги. Надеюсь, там окажется достаточно информации.

– Но я все еще не понимаю одного, – произнесла Ожье все так же тихо. – Почему я? Если ты не хуже меня знаешь Париж, почему бы тебе не прикинуться ожидаемой блудной сестрой, а не тащить меня за пол-Галактики?

– Тут есть закавыка.

– Еще одна? А-а, ну конечно! Думаю, мне стоит их коллекционировать.

– Отчего – не знаю, но Сьюзен хотела представить своей сестрой именно тебя. Об этом она писала в последней открытке, дошедшей до нас.

Ожье нахмурилась. Ведь со Сьюзен Уайт она поддерживала лишь сугубо профессиональные и далеко не самые близкие контакты. Если не считать академического соперничества, никаких чувств она к Уайт не питала, о ее жизни не знала ровным счетом ничего.

– Не понимаю, – пожала плечами Верити.

– Мы тоже не понимаем.

– Разве кто-нибудь из вас не смог бы прикинуться ее сестрой? Ведь имя – это всего лишь имя.

– Думаю, именем не ограничилось. Сьюзен могла оставить Бланшару твое описание. Ведь она знала тебя в лицо?

– Ну да, – подтвердила Ожье, вспоминая мимолетные встречи на конференциях. – Если подумать, мы довольно похожи.

– Вот именно. И мы не можем рисковать, посылая человека, не соответствующего оставленному Бланшару описанию. Если он заподозрит неладное, сочтет гостью обманщицей, то, скорее всего, мы не увидим бумаг Сьюзен. Поэтому нам необходима ты.

– Значит, Калискан солгал и я была единственной кандидатурой!

– Думаю, он хотел воззвать к твоему тщеславию.

– Похоже, его расчет оказался правильным, – подтвердила Верити.

Флойд продолжил обход дома на улице Поплье, стуча в двери и временами получая ответы. Сыщик работал методично и терпеливо, щедро расточая любезности. Выяснилось, что еще как минимум двое жильцов видели девочку, ожидавшую на лестнице. Никто не вспомнил точной даты, но приблизительно – три-четыре недели назад, близ того дня, когда погибла Уайт. Дважды девочку не встречал никто. Еще один жилец заметил странного ребенка снаружи, но настаивал, что это был мальчик, а не девочка. Ведь и Кюстин с Флойдом видели девочку выходящей из дома при первом визите к Бланшару, а утром следующего дня Флойду показалось, что другая девочка наблюдала за балконом Уайт с улицы. Притом Флойд так и не поговорил со свидетелем со второго этажа – с тем, кто и рассказал Кюстину про ребенка.

Флойд не представлял себе, что об этом думать. Ни в каких его прежних расследованиях не фигурировали странные маленькие дети. Может, он просто цепляется за необычное в тщетной надежде, что это приведет к разгадке? Не исключено, что если зайти в любой другой многоквартирный дом и задать те же вопросы, получишь почти такие же ответы.

К четырем он опросил всех доступных жильцов, а затем вернулся к квартире Сьюзен Уайт и постучал в дверь. От хождения по лестницам шея взмокла, к ней лип воротник.

– Маэстро, что-нибудь новое? – спросил он Кюстина с порога.

Тот впустил шефа внутрь, прикрыл дверь.

– Ничего. Никаких новых передач. Я снова снял заднюю крышку. Подумал: может, провод оторвался? Но все оказалось в порядке. Просто станция больше не передает.

– Они совсем отключились?

– Не исключено. Тем не менее я хочу попробовать и завтра. Иногда станции работают только в определенное время.

– Всю жизнь тут сидеть вряд ли стоит.

– Всю не стоит. Но еще день – почему нет?

Флойд опустился на колени рядом с Кюстином:

– Покажи, что ты записал раньше.

– Сообщение неполное.

– Все равно покажи.

Кюстин взял лежащий на приемнике лист с аккуратными карандашными точками и тире:

– Тут видны пропущенные куски. Конечно, нет гарантии, что завтрашняя передача будет такой же, как сегодняшняя. Но по крайней мере я буду готов к ней и сделаю точную запись.

– Если ничего не будет до полудня, лучше нам прекратить поиски в этом направлении.

– Нравится тебе или нет, но здесь определенно что-то странное.

– Так-то оно так, но мы не должны зря тратить деньги Бланшара, убивая время в ожидании передачи, которой может и не быть. Нужно проверить другие версии.

– Ты о том, что перевела Грета?

– Да. И кое-что еще.

Флойд вкратце передал сказанное Гретой.

– Тут явно прослеживается связь с Берлином: контракт на производство крупного механизма плюс набросок или чертеж.

– Чертеж чего?

– Я еще не понял. Но этих штуковин аж три.

– Надеюсь, о них можно сказать больше, чем просто «штуковины».

– Это три алюминиевые отливки. Полнотелые шары. Большие.

– Насколько большие?

– Если я правильно разобрал обозначения на чертеже, три метра диаметром каждый.

– Большие, – согласился Кюстин.

– Похоже, они должны подвешиваться к чему-то вроде виселицы. Один шар нужно было перевезти в Милан, второй – в Париж, третий остается в Берлине.

– Да, задачка, – констатировал Кюстин, поглаживая усы. – Зачем американской девушке мог понадобиться такой контракт?

– Мы с Гретой предположили, что Уайт не заключала контракт сама. Просто узнала о нем и почему-то заинтересовалась.

– Иными словами, мы возвращаемся к шпионской версии.

– Извини, но все дороги и в самом деле ведут в Рим.

– И по какой нам двигаться? Что еще есть в коробке?

– Адрес и телефон металлургической фабрики в Берлине.

– Ты уже звонил туда?

– Нет. Позвоню, как только вернемся в офис.

– Флойд, ты поосторожней. Если тут и в самом деле шпионаж, открыто совать нос – не самое мудрое решение.

– А ты, по-твоему, чем занимался полдня?

– Это совсем другое, – отмахнулся Кюстин. – Я всего лишь пытаюсь перехватить радиопередачу.

– И никто не узнает о твоих попытках?

– Конечно нет, – ответил Кюстин без особой уверенности. – Послушай, я потрачу еще только одно утро, а потом приведу аппарат в прежнее состояние. Никаких отличий не будет.

– Я всего лишь хочу сказать…

– Я знаю. И понимаю. Думаю, мы оба уже убедились, что это дело куда глубже, чем кажется на первый взгляд.

– Да. И Бланшар оказался кругом прав, – заключил Флойд, вставая и разминая ноги.

– Ты с ним говорил сегодня?

– Нет. Но собираюсь. Пожалуй, нужно сказать ему, что мы неплохо поработали. И появились перспективы.