Соблазн в шелках - Андреа Янг

Они уже находились довольно далеко от столицы с ее ухоженными газонами и цветниками, на обильное орошение которых затрачивались огромные деньги.

В пустынной каменистой местности, по которой они проезжали теперь, лишь изредка встречались низкорослые деревца, по виду которых можно было сказать, что они годами испытывали нехватку воды.

– Нигде ни травинки, – продолжала жаловаться Аннушка.

Правда. Но ландшафт был красив суровой, трогательной в своей простоте красотой. На горизонте виднелись темные пурпурпо-серые горы на фоне ярко-синего неба.

– Никогда в жизни не видывала такого противного места, – продолжала Аннушка.

– Если ты будешь продолжать свои причитания, я отвезу тебя прямиком в Низву и обменяю на полдюжины коз.

– Меня бы это не удивило.

– Замолчите! – потеряв терпение, взмолилась Клодия. – Перестаньте цапаться, оба! Я пытаюсь получить удовольствие от поездки.

– Считайте, что мы перестали. – Гай сиял с себя солнцезащитные очки и передал ей. – Протрите их, пожалуйста, я, черт возьми, ничего не могу разглядеть.

Она протерла очки бумажной салфеткой. Когда она передавала очки назад, он попытался взять их, не отрывая взгляда от дороги, и их пальцы соприкоснулись.

Поскольку она была расстроена из-за Портли, прикосновение не вызвало почти никакого трепета.

Может быть, Портли тут ни при чем? Может быть, твоя влюбленность постепенно сходит на нет?

Если бы. Она-то знала, что трепет отступил только из-за мысли о контейнерах с дохлыми кошками. Еще вчера она бы одним глазом любовалась ландшафтом, а другой бы не спускала с его красиво загоревшего предплечья, с его руки на рычаге переключения скоростей и с железобетонного бедра, обтянутого бежевыми хлопчатобумажными брюками. Она бы мечтала о том, чтобы на дороге встретились глубокие рытвины, от тряски по которым она могла бы очутиться у него на коленях. Но поскольку никаких ухабов не было, а сама она была пристегнута ремнем безопасности, то сочла бы, что ей не повезло.

Но сегодня она в оба глаза смотрела на открывающийся ландшафт, и в машине надолго воцарилось молчание. Наконец, когда они свернули налево, на дорогу, поднимающуюся вверх по склону холма, он сказал:

– Вон там, наверху, Низва. – Вдали, словно одинокая свеча среди сухого каменистого пространства, виднелась широкая зеленая полоса.

– Боже мой, да ведь это оазис! – воскликнула Клодия. – Я всегда думала, что оазис – это несколько пальм среди песков.

– Здесь есть довольно большие оазисы. Вода поступает с Хаджарских гор. – Он указал рукой на гряду неровных скалистых гор, которые по мере приближения к ним выглядели все более недоступными. – Отсюда до Низвы рукой подать.

Клодия заметно оживилась и сказала через плечо:

– Разве тебе не интересно, Аннушка, своими глазами увидеть настоящий оазис?

Не получив ответа, она оглянулась и сказала с сожалением:

– Она спит.

– Ну, по крайней мере не ноет, – печально ответил он.

Низва представляла собой еще более крупный оазис, который издали казался затерявшимся среди сухого коричневого моря островом, покрытым пальмовым лесом.

– Этот форт был сооружен около трехсот лет тому назад, – сказал Гай, когда они проезжали мимо массивного сооружения из саманного кирпича с высокой круглой башней. – Местные строили его для защиты от португальских колонизаторов.

Аннушка, видимо, проснулась.

– Эти португальцы, должно быть, были с приветом. Кому нужна эта вонючая дыра?

– А в другой крепости неподалеку отсюда, – продолжал Гай, – имеется специальная темница, на которой написано «Женское исправительное заведение», куда обычно сажают всех строптивых шестнадцатилетних девчонок, чтобы они там поразмыслили на досуге над своими возрастными проблемами.

– Ах, как смешно!

– Думаешь, я шучу? – Он бросил на нее угрожающий взгляд в зеркало заднего вида. – Я, может быть, нанесу визит местному вали и спрошу, нельзя ли арендовать там местечко на полгодика.

– Что еще за «вали»?

– Вали здесь главный начальник. Что-то вроде мэра.

– Иди, иди, нанеси ему визит. Уверена, что он будет в восторге от такой чести и, возможно, даже угостит тебя чашечкой прокисшего козьего молока с печеньем из овечьих глаз.

Оставив без внимания ее слова, Гай припарковал машину на городской площади. В тени большого дерева сидели несколько бородатых мужчин, которые, несомненно, обсуждали достоинства коз, пасущихся здесь же. Транспортный поток на улицах составляли самые разнообразные средства передвижения: от запыленных, нагруженных овцами пикапов «тойота» и старых «мерседесов» до осла с седоком на спине.

После охлажденного кондиционером воздуха в машине Клодию словно накрыло жаркой волной.

– Сейчас мы зайдем в местный торговый центр «саук», – сказал Гай, направляясь к большому зданию из саманного кирпича с массивными деревянными резными дверями. Внутри здания было прохладно и немного темновато после яркого солнечного света.

Клодия сняла темные очки и оглянулась. Они находились в нешироком коридоре, по обеим сторонам которого располагались крошечные, открытые на улицу лавки, торговавшие всем – от алюминиевых кастрюль до цветастых ситцев.

– Господи, какая вонь! – воскликнула Аннушка, наморщив носик.

– Это запах специй. Мне, например, он нравится, – сказала Клодия, останавливаясь перед лавчонкой, где позади раскрытых мешков сидел старик с длинной седой бородой. – Смотрите, это черный перец горошком.

Старик улыбнулся ей беззубым ртом и сказал что-то такое, чего не было в ее разговорнике.

– Что он сказал? – спросила она у стоявшего в сторонке Гая.

– Это примерно соответствует «Как поживаете?». Ответьте ему просто: Tayyib, shukran.

Ее усилия были вознаграждены потоком слов по-арабски, обращенных главным образом к Гаю.

Аннушке обмен любезностями быстро наскучил.

– Он, наверное, спрашивает, не являемся ли мы второсортными женами из твоего гарема?

– Хватит, Аннушка! – Ответив что-то старику, он взял из раскрытого мешка горстку вещества, напоминающего карамельный сахар, и поднес к носу Клодии. – Угадайте-ка, что это такое?

Запах был теплый, ароматный.

– Наверное, это используют в парфюмерии?

– Неплохо. – Он поднес вещество Аннушке. – А ты как думаешь, Ану?

Аннушка с отвращением сморщилась.

– Ради Бога, убери это от меня! А вдруг это сушеная верблюжья моча или еще что-нибудь в этом роде?

Гай, с трудом сдержавшись, снова повернулся к Клодии.

– Это настоящий ладан.

– Ладан? Целый мешок?