Сказания Умирающей Земли: Волшебник Мазериан; Пройдоха Кугель - Джек Холбрук Вэнс

Быстро подступив к провалу, Гайял опустился на колено и прислушался.

Ни звука. За спиной Гайяла Ширль смотрела вниз глазами, такими же темными и бездонными, как открывшийся перед ней проход. Гайял обернулся, и на мгновение у него возникло необъяснимое чувство: ему показалось, что девушка превратилась в фею старинных легенд — небольшое деликатное существо, бледное, чистое, нежное, полное волшебного очарования.

Пригнувшись, чтобы осветить провал рукояткой кинжала, Гайял заметил лестницу, спускавшуюся во мрак пролетами сумасшедшей крутизны — при свете кинжала силуэты и тени пролетов создавали настолько головоломную картину, что Гайял моргнул и слегка отпрянул.

— Чего ты испугался? — спросила Ширль.

Гайял выпрямился, повернулся к ней:

— На какое-то время здесь, на пороге Музея Человека, нас оставили в покое. Но и тебя, и меня заставляют идти вперед различные побуждения: тебя — воля твоего народа, меня — любопытство, снедавшее меня с тех пор, как я родился… Если мы не решимся идти вперед, враждебные силы снова найдут возможность ополчиться против нас. Если мы смело двинемся вперед, мы можем оказаться в ситуации, дающей нам стратегическое преимущество. Так что я предлагаю набраться храбрости, спуститься по этой лестнице и найти Куратора.

— Существует ли Куратор на самом деле?

— Призрак отзывался о нем с ненавистью — надо полагать, существует.

— Тогда давай спустимся, — сказала Ширль. — Что еще остается?

Гайял серьезно предупредил ее:

— Мы должны быть готовы к опасным приключениям, к решительным, целеустремленным действиям. Забудем о страхе — и призраки превратятся в бессильные порождения воображения! Только воодушевление первопроходцев позволит справиться с ужасом подземелий.

— Хорошо, пойдем.

Они начали спускаться по лестнице.

То вправо, то влево спускались под разными углами пролеты различной длины и различной ширины — каждый шаг требовал напряженного сосредоточения внимания. Направо, налево, направо, налево и вниз — вниз — вниз… Решетчатые черные тени причудливо ползали и прыгали на стенах.

Лестница кончилась: они стояли на площадке, напоминавшей ту, что предшествовала провалу. Им преградила путь еще одна темная дверь, словно отполированная в том месте, где на нее, судя по всему, часто нажимали, чтобы открыть. В стену по обеим сторонам двери были вделаны бронзовые таблички с надписями на неизвестном языке.

Гайял толкнул дверь — она приоткрылась; из щели дохнул холодный ветерок, утихший после того, как Гайял распахнул дверь пошире: давление выровнялось.

— Слышишь?

Откуда-то изнутри, издали доносились прерывистые щелчки или хлопки — звуки, полные какой-то угрозы, от которой у Гайяла волосы встали дыбом. Он почувствовал, как похолодевшая от страха рука Ширли крепко схватила его за запястье.

Притушив светящуюся рукоятку кинжала так, чтобы она едва мерцала, Гайял проскользнул в дверной проем; девушка следовала за ним. Снова издалека донеслись зловещие звуки — эхо свидетельствовало о том, что молодые люди проникли в какое-то просторное помещение.

Гайял осветил пол, выстланный упругим черным материалом. Ближайший участок стены справа поблескивал, как полированный камень. Гайял направил бледную струю света в сторону, противоположную той, откуда исходили звуки, и они увидели стоявший в нескольких шагах массивный черный сундук, скрепленный множеством бронзовых заклепок; на сундуке был установлен неглубокий стеклянный лоток, внутри которого можно было заметить сложную компоновку каких-то металлических устройств.

Не будучи способны угадать предназначение черного сундука, они проследовали вдоль стены, и, по мере того как они шли, перед ними через равные промежутки появлялись другие такие же сундуки — явно очень тяжелые, из матового черного металла. Тем временем щелкающие звуки удалялись, после чего, когда они повернули направо за угол, возникло впечатление, что звуки снова приближаются. Гайял и Ширль миновали один черный ящик за другим, передвигаясь медленно и крадучись, как лисы на ночной охоте, вглядываясь в темноту бегающими глазами.

Им пришлось еще раз повернуть за угол, после чего перед ними снова оказалась закрытая дверь.

Гайял колебался. Следовать вдоль стены в другом направлении значило бы рисковать приближением к источнику подозрительных звуков. Что было лучше: пойти туда и узнать самое худшее — или продолжать разведку, отступая?

Он задал этот вопрос девушке, но та пожала плечами:

— Мне все равно. Рано или поздно призраки слетятся и заклюют нас — мы погибнем, так или иначе.

— Они боятся света, мой кинжал может распылять их в прах, — возразил Гайял. — Я хочу найти Куратора. Может быть, он за этой дверью. Посмотрим!

Он нажал на дверь плечом — та приоткрылась. Из образовавшейся щели забрезжил золотистый свет. Гайял заглянул в щель и вздохнул от удивления.

— Это Музей! — восхищенно прошептал Гайял. — Здесь не может быть опасностей… Тот, кто обитает среди такого великолепия, не может не быть великодушным…

Гайял распахнул дверь настежь.

Свет исходил ниоткуда — так, словно его излучали отдельные атомы воздуха; светился каждый выдох, зал полнился плывущим, радостным сиянием, как озаренное изнутри подводное пространство. На полу расстилался огромный ковер: невероятных размеров плотное полотно, сотканное из разноцветных нитей — золотых, коричневых, бронзовых, зеленых двух оттенков, темноватых медно-красных, кобальтовых синих. Вдоль стен висели чудесные произведения человеческих рук: великолепные ряды панелей из драгоценных пород дерева — резных, покрытых чеканкой и эмалями, росписи на холстах, изображавшие сцены глубокой древности, абстракции, передававшие сочетаниями цветов скорее эмоции, нежели предметную реальность. Часть одной из стен занимали деревянные пластины, выложенные прямоугольными орнаментами из плиток стеатита, малахита и нефрита насыщенных, тончайших оттенков, с миниатюрными вставками киновари, родохрозита и коралла, придававшими узорам теплоту. Рядом другой участок был отведен светящимся зеленым дискам, переливавшимся голубыми и синими наплывами различной яркости и пестревших подвижными алыми и черными пятнышками. Дальше можно было видеть изображения сотен чудесных цветов — восхитительные произведения садоводов забытых эпох, какие больше нельзя было найти на умирающей Земле; звездообразная форма соцветий, по-видимому, соответствовала какой-то традиции, но каждый цветок слегка отличался от другого. Чем дальше, тем больше они видели всевозможных, тщательно отобранных, лучших произведений мастеров, одержимых воплощением своего таланта.

Дверь тихо закрылась у них за спиной. С изумлением глядя по сторонам, два посетителя, вернувшихся из последней эры человечества, трепетно ступали по ковру невероятной галереи.

— Куратор должен быть где-то здесь, — шептал Гайял. — Кто-то тщательно ухаживает за экспонатами, такая выставка не могла бы существовать без хранителя.

— Смотри!

Неподалеку в стене были устроены две двери, судя по степени изношенности использовавшиеся давно и часто. Гайял быстро приблизился к ним; двери должны были как-то открываться, но он не мог найти никаких приспособлений, позволявших это сделать, — ни засова, ни замка, ни ручки, ни перекладины. Он постучал в одну из дверей. Никто не отозвался.

Ширль потянула его за руку:

— Наверное, там кто-то живет. Лучше не заходить без приглашения.

Гайял отвернулся;